Страница 73 из 92
Пример ГДР мог стать заразительным и для других просоветских стран Европы. К тому же Берия лично вмешивался в политические процессы в этих странах. По его настоянию премьер-министром Венгрии был назначен Имре Надь. (В 1955 году он был отправлен в отставку).
Нет сомнения и в том, что и менее значительные предложения Берии об изменениях в оформлении колонн демонстраций, а также зданий в дни государственных праздников, лишь способствовали бы дестабилизации общества. Отказ от более чем тридцатилетних традиций, а уж тем более запрещение портретов Сталина мог лишь спровоцировать возмущение у подавляющего большинства советских людей.
Между тем почти все предложения Берии получали единодушную поддержку Президиума ЦК. На основе этих предложений были приняты постановления о переменах в политике на Украине и в Литве, а первый секретарь КП Украины Мельников был отправлен в отставку. Берия настаивал на отставке и первого секретаря КП Белоруссии Патоличева.
Как позже признавал Каганович, Берия повлиял и на оценку Сталина в советской пропаганде. Он говорил: "Надо сказать, что кое-чего он добился. Сталин постепенно стал сходить со страниц печати". Очевидно, что Берия получал в этом поддержку и других членов Президиума ЦК.
После появления на страницах "Литературной газеты" 19 марта статьи его главного редактора К.Симонова, в которой он писал, что "самая важная" задача литературы состояла "в том, чтобы во всем величии и во всей полноте запечатлеть… образ величайшего гения всех времен и народов – бессмертного Сталина", его вызвали в ЦК и пригрозили немедленной отставкой с занимаемого им поста. (Симонов был снят с поста главного редактора в августе 1953 года.) 9 мая 1953 года было принято постановление, в котором приказывалось "отказаться от оформления портретами колонн демонстрантов, а также зданий предприятий, учреждений и организаций в дни государственных праздников".
Однако не исключено, что действия Берии были направлены не только на дискредитацию Сталина, но и на подрыв авторитета первого человека в стране – Маленкова. Хотя в первые дни после смерти Сталина, Берия активно поддерживал Маленкова, он знал, что Маленков плел против него интриги в связи с "мингрельским" делом и "делом врачей". Вряд ли он исключал возможность того, что Маленков может снова ударить по нему, как только укрепит свои позиции. Критика культа личности и, в частности, запрет на портреты руководителей страны, препятствовала бы популяризации Маленкова. Арест Рюмина и отставка Игнатьева также были направлены против Маленкова, так как оба пользовались его поддержкой. Скорее всего, в этих действиях против Маленкова Берия получал поддержку других членов Президиума. По мнению сына Маленкова, Молотов, Каганович и Ворошилов были враждебно настроены по отношению к его отцу. По словам Микояна, Ворошилов, Каганович, Булганин, да и он сам ревниво относились к тому, что триумвират, возглавляемый Маленковым, отстранил их от принятия важнейших государственных решений. Не исключено, что это обстоятельство особенно остро ощущал Булганин, который до смерти Сталина был вхож в узкий круг его наиболее доверенных лиц и, наряду с Маленковым и Берией, мог использовать факсимиле Сталина. В этих условиях отстранение Маленкова от власти могло бы получить поддержку большинства Президиума.
Ощущая непрочность своих позиций, Маленков поневоле опирался на Берию. Маленков поддерживал инициативы Берии, так как они могли поднять популярность нового руководства, как среди ряда категорий населения страны (от освобождаемых заключенных и подследственных до партийных верхов в ряде союзных республик), так и среди всего советского народа (радикальное прекращение ряда дорогостоящих строек позволило бы направить средства для производства потребительских товаров). Возможно, что Маленков решил использовать Берию как мощного союзника, возглавившего аппарат всеобъемлющего контроля над обществом и, в том числе над членами Президиума, и способного быстро раздавить любое выступление против Маленкова. При этом не исключено, что Маленков вспоминал 1938 год, когда он, сотрудничая с Ежовым, поднялся к высокой власти, а затем, опираясь на поддержку Берии, смог устранить Ежова.
Однако Маленков вероятно осознавал, что пост, который занимал Берия позволял ему попытаться захватить власть. Даже после назначения во главе МГБ СССР в 1952 году кадрового партийного деятеля С.Д.Игнатьева руководство страны продолжало испытывать неудовлетворение бесконтрольностью органов безопасности. Принятое 4 декабря 1952 года по инициативе И.В.Сталина постановление ЦК КПСС призывало "решительно покончить с бесконтрольностью в деятельности органов Министерства государственной безопасности и поставить их работу в центре и на местах под систематический и постоянный контроль". Теперь, избавившись от какого-либо контроля над МВД СССР, Л.П.Берия фактически стал "серым кардиналом" и использовал свое положение для навязывания своих инициатив руководству страны.
И все же не все предложения Берии безропотно принимались руководством страны. Когда Берия стал настаивать на отказе от решения о строительстве социализма в ГДР, принятом при Сталине, ему стали возражать. По словам Хрущева, это предложение Берии получило поддержку Маленкова, но встретило сопротивление Молотова, а также Булганина. Последний выдвинул ряд веских аргументов против вывода советских войск из Восточной Германии с военно-стратегической точки зрения. По воспоминаниям Хрущева, после заседания Берия звонил Булганину и угрожал, что его снимут с поста министра обороны. Маленков полностью поддержал Берию.
В этой сложной борьбе вокруг формирования политики страны немалую роль играл третий член триумвирата – Хрущев. В эти дни Берия стремился заручиться его поддержкой. По словам Хрущева, уже "во время похорон Сталина и после них Берия проявлял ко мне большое внимание, выказывал свое уважение… Он вовсе не порывал демонстративно дружеских связей с Маленковым, но вдруг начал устанавливать дружеские отношения и со мной". Такое отношение Берии устраивало Хрущева, положение которого в правительственной иерархии было неопределенным, а потому не слишком устойчивым.
Между тем Маленков, который полностью поддерживал инициативы Берии, видимо осознавал, что его инертность может привести к утрате им руководящего положения. Подозрения Маленкова в отношении Берии усиливались. Излагая взгляды своего отца, А.Г.Маленков утверждал, что в начале лета 1953 года Л.П.Берия стал готовить "дворцовый переворот. Но как его осуществить, если армия, во главе которой, по существу, стоял теперь Г.К.Жуков, наверняка выступит на стороне отца? Осталась единственная возможность: использовать ненависть к отцу со стороны… Молотова, Кагановича, Ворошилова,… и, опираясь на поддержку Хрущева и Булганина, добиться на заседании Президиума осуждения Маленкова и здесь же силами военных, лично преданных Булганину и Хрущеву, арестовать его с Первухиным, Сабуровым...." Действительно ли это было так, сказать трудно, так как в последующем никаких убедительных обвинений о подготовке Берией переворота ему не было предъявлено. Возможно, что Маленков получил какую-то информацию (возможно, ложную или преувеличенную), от работников МВД, уволенных Берией, и эти сведения позволяли ему верить в существование заговора против него.
А.Г.Маленков утверждал, что, по мере подготовки своего выступления против его отца, Берия принуждал "активизироваться Хрущева и Булганина, полагая, что уже на них-то можно положиться. Но здесь произошла осечка. Отец рассказывал, что за неделю до ареста Берии Хрущев и Булганин пришли к нему и сказали (буквально): "Он нас вербует. Что нам делать?" Отец ответил: "Хорошо, что вы пришли. Действуйте так, как будто ничего не произошло". А.Г.Маленков признает, что "переход Хрущева и Булганина в критический момент на сторону Маленкова облегчил всю операцию".