Страница 57 из 92
Сталину: "Я мог бы сделать доклад об Украине, которую я знаю. Но я же не знаю Российской Федерации. О Сибири вообще понятия не имею, никогда там не был и не занимался этим делом. Собственно говоря, до Украины я вообще никогда не занимался сельским хозяйством, я сам ведь был промышленник, занимался много промышленностью, а также коммунальным хозяйством Москвы. А Средняя Азия? Да я никогда не видел, как хлопок растет". Сталин настаивал: "Нет, Вы сделаете доклад". "Нет, товарищ Сталин, очень прошу Вас, освободите меня. Я не хочу ни подводить ЦК, ни ставить себя в глупое положение, взявшись сделать доклад на тему, которой я, собственно, не знаю. Доложить Пленуму я не смогу". Тогда Сталин решил поручить сделать доклад члену Политбюро А.А.Андрееву.
В феврале 1947 года был созван пленум ЦК ВКП(б) и с докладом выступил А.А.Андреев. По словам Хрущева, "доклад получился стройный, логично выстроенный… Я находился рядом со Сталиным и видел, как он внимательно слушал. Объявили перерыв. Мы зашли в комнату отдыха, где собирались члены президиума попить чаю… Сели за стол, подали нам чай, и Сталин спрашивает меня: "Каково ваше мнение о докладе?" Говорю: "Докладчик осветил все вопросы". "Но Вы же сидели совершенно безучастно. Я смотрел на Вас". "Если Вы хотите, чтобы я сказал Вам правду, то, на мой взгляд, в докладе нужно было по-иному поставить вопросы. Затронуто все, но в трафаретном порядке". Он вскипел: "Вот Вы отказались докладывать, а теперь критикуете". Я видел, что Сталин недоволен мной".
Видимо непоследовательное поведение Хрущева объяснялась тем, что он не желал стать куратором этой сферы советской экономики в ранге министра земледелия СССР (этот пост занимал А.А.Андреев в 1943 – 1946 годах).
А докладчик на пленуме по вопросам сельского хозяйства мог после пленума занять такой пост. Хрущев отдавал себе отчет в том, что в условиях "холодной войны" главное внимание уделялось обороне и оборонной промышленности. Его друзья-соперники Берия и Маленков курировали создание атомного и ракетного оружия, а также развитие авиационной промышленности. Сельскому же хозяйству в это время не уделялось большого внимания, вложения в эту сферу экономики были явно недостаточными. Лицо, отвечавшее за сельскохозяйственное производство, должно было заниматься второстепенным делом, но с него был бы большой спрос. Поэтому Хрущев, который за годы работы во главе Украины достаточно хорошо ознакомился с проблемами аграрного производства в этой всесоюзной житнице, настойчиво доказывал Сталину свою некомпетентность в делах сельского хозяйства. Более того, он подчеркивал, что он – "промышленник". Слушая Андреева, Хрущев понимал, что докладчик ушел от главного вопроса – недостаточность капиталовложений в сельское хозяйство, но он не хотел вступать в дискуссию со Сталиным и ограничился выражением общего неудовлетворения докладом. В ходе же прений по докладу Хрущев постарался уйти от серьезного обсуждения во второстепенные вопросы.
К этому времени отношение Сталина к Хрущеву заметно ухудшилось, и последний это остро чувствовал. Поэтому он старался заискивать перед Сталиным. Наблюдая за поведением Хрущева на заседаниях Политбюро, Бенедиктов заметил: "Среди высшего руководства Хрущев, пожалуй, больше всех заискивал перед Сталиным, боязнь которого принимала у Никиты Сергеевича болезненные, подчас анекдотичные формы, что, естественно, не способствовало повышению его авторитета в глазах Первого, и без того недолюбливавшего, как он говорил в раздражении "Никиту". Хрущев, думаю, понимал это: но ничего не мог с собой сделать – есть вещи неподвластные нашей воле. На заседаниях Политбюро, ответственных совещаниях, где мне довелось присутствовать, Никита Сергеевич в отличие, например, от Молотова или Жданова, возражавших, иногда довольно резко Сталину, не то что сказать, пикнуть не смел." Хотя, по свидетельству Бенедиктова, Хрущев, покидая заседания Политбюро, говорил ему о несогласии со Сталиным, он предпочитал высказывать эти мысли на почтительном удалении от кремлевского кабинета. В присутствии же Сталина Хрущев, подобно Швейку, имитировал услужливое послушание.
Вероятно, попытки Сталина найти Хрущеву новое занятие были связаны с его неудовлетворенностью тем, как шли дела на Украине. Вскоре после завершения февральского пленума, ЦК ВКП(б) принял постановление "Об укреплении партийной и советской работы на Украине". В ходе реализации этого постановления 3 марта 1947 года на пленуме ЦК КП(б)У Л.М.Каганович был избран его первым секретарем. Вторым секретарем ЦК КП(б)У был назначен Н.С.Патоличев. Семичастный писал, что "Н.С.Хрущева освободили с поста первого секретаря… в связи с невыполнением Украиной плана по поставкам зерна". В своем выступлении на мартовском пленуме Хрущев признавал допущенных им ошибки в руководстве республикой.
Он остался председателем Совета Министров УССР, но не было ясно надолго ли. Смещение с поста первого секретаря ЦК КП(б)У могло означать начало конца карьеры Хрущева. Как тогда говорили, Хрущеву "дали по шапке". Он мог и потерять слишком великий для него головной убор. О том, что он остро переживал сложившуюся ситуацию, свидетельствовала внезапная болезнь, поразившая Хрущева. Обычная простуда неожиданно переросла в тяжелую форму воспаления легких. Последний раз он так тяжело болел лишь в 1929 году, накануне поступления в Промышленную академию. Хрущев вспоминал: "Я… лежал с кислородными подушками, еле-еле выжил… Я еще пролежал, наверное, месяца два, если не больше".
Тем временем новый руководитель Украины развил активность по "исправлению ошибок" своего предшественника. Прежде всего это почувствовали работники управленческого аппарата. В.Е.Семичастный вспоминал: "Период, когда Каганович руководил Украиной, был для меня временем постоянного недосыпа. Новый "первый" требовал от своих подчиненных, чтобы они были в его распоряжении практически в любое время дня и ночи… Лечь я все равно мог не раньше пяти утра, потому что до первых петухов звонил в приемную Кагановича и спрашивал: "Сидит?" Отвечали: "Работает".
Активность Л.М.Кагановича была, по утверждению Н.С.Хрущева, была направлена прежде всего на борьбу против националистов: "Он развернул бешеную деятельность в двух направлениях: против украинских националистов и против евреев. Сам – еврей, и против евреев? Или, может быть, это было направлено только целевым образом против тех евреев, которые находились со мной в дружеских отношениях? Скорее всего так". Вероятно Каганович атаковал "людей Хрущева", вне зависимости от их национального происхождения. Скорее всего при этом пострадало и немало людей, не причастных ни к каким группировкам.
Хрущев утверждал, он делал все, "чтобы ослабить нажим Кагановича на псевдонационалистов". Воспоминания Бенедиктова позволяют усомниться в справедливости этих слов Хрущева: "Помню, как в это время я позвонил Никите Сергеевичу, … в Киев, попросил тщательней разобраться с группой ответственных работников сельского хозяйства, исключенных из партии, как я был убежден, необосновано, – некоторых из них я знал очень хорошо. Хрущев, внимательно меня выслушав, обещал переговорить с Кагановичем, который был послан на Украину, чтобы помочь ему организовать дело. Никита Сергеевич дал понять, что вопрос будет, видимо, решен положительно, и просил меня "не поднимать шума в Центре, что может только осложнить ситуацию". Не знаю, разговаривал ли он с Кагановичем или нет, только людям это не помогло".
Поскольку же главной причиной отставки Хрущева и назначения Кагановича являлось невыполнение Украиной плана по поставкам зерна, главное внимание новый партийный руководитель республики уделял земледелию. Хрущев же в своих воспоминаниях изображает дело так, что фактически он продолжал уверено руководить республикой. "Шел уже февраль… Так что в марте мы должны были быть готовы к массовому севу на юге… Говорю Кагановичу: "Давайте подумаем, что делать". Он: "Надо поехать по Украине". Отвечаю: "Надо, но это сейчас не главное. Ты давно не был на Украине, вот и поезжай, а я останусь в Киеве. Сейчас ведь важно, не то, что я поеду и где-то побуду в одном, двух, трех или пяти колхозах. Это никакого значения не имеет. Протолкнуть по железной дороге семена, вытолкнуть их из области, а из области в колхозы – вот сейчас главное, от чего будет зависеть успех посевной". Так мы и договорились. Каганович поехал в Полтавскую область, а я остался в Киеве диспетчером на телефоне – проталкивать семена и грузы, связанные с обеспечением посевной: запасные части, горючее, смазочные материалы". Рассказав пару баек про то, как Каганович давал нелепые указания колхозникам, а те его не слушались, Хрущев умалчивал, что его "диспетчерская" работа была недолгой из-за тяжелой болезни, продолжавшейся весь период посевных работ. Но и после их завершения, Хрущев долго поправлялся чтобы восстановить здоровье, отдыхая на Рижском взморье, а затем занимаясь охотой.