Страница 36 из 92
Скорее всего Хрущев опасался занимать столь ответственный пост на Украине, прекрасно понимая особенности тогдашней политической ситуации. В бурные месяцы 1937-1938 годов можно было легко занять престижный пост руководителя области или республики, и не только легко потерять его, но и расстаться с жизнью. Для того, чтобы уцелеть в водовороте интриг, надо было завоевать доверие людей, с которыми предстояло Хрущеву работать. А Хрущев не мог быстро обрести на Украине надежных друзей, особенно во времена, отмеченные тотальным недоверием.
Поэтому Хрущев решил взять на Украину тех, кого рекомендовали ему лица, отвечавшие за проведение "большой чистки" партии. Хрущев решил посоветоваться с Г.М.Маленковым. Роль этого партийного руководителя в течение 1937 года заметно выросла. В январе 1938 года на Пленуме ЦК Маленков по результатам своих инспекционных поездок выступил с докладом "Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии и формально-бюрократическом отношении к аппеляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков". Следствием доклада Маленкова явилось постановление пленума ЦК, в котором приводились критические высказывание Сталина на февральско-мартовском пленуме 1937 года по поводу "бездушного отношения к людям" в ходе огульных исключений из партии. В постановлении осуждались "отдельные карьеристы-коммунисты, старающиеся отличиться и выдвинуться на исключениях из партии, на репрессиях против членов партии, старающиеся застраховать себя от возможных обвинений в недостатке бдительности путем применения огульных репрессий против членов партии". Некоторые примеры такого рода были взяты из практики КП(б) Украины.
Хотя пленум не остановил массовые репрессии, доклад Маленкова и принятая по нему резолюция явились прелюдией к завершению "ежовщины". Хрущев еще не осознал всех последствий пленума, но уже понял возросшую роль Маленкова. Хрущев вспоминал: "Я попросил Маленкова подобрать мне нескольких украинцев из Московской партийной организации (там их было много) или из аппарата Центрального комитета партии. Это было необходимо, потому что мне сказали, что на Украине из-за арестов сейчас нет ни одного председателя облисполкома и даже председателя Совнаркома (есть его первый заместитель), нет заведующих отделами обкомов и горкомов партии, а в ЦК КП(б)У – ни одного заведующего отделом. Стали подбирать второго секретаря. Вторым секретарем Маленков назвал товарища Бурмистенко. Бурмистенко являлся заместителем Маленкова, который руководил тогда кадрами ЦК ВКП(б). Бурмистенко я знал мало. Познакомился. Он произвел на меня очень хорошее впечатление, мы сошлись характерами. Я дал Бурмистенко поручение подобрать людей, которых можно было бы взять с собой, человек 15 – 20". Таким образом, Хрущев в подборе своей "команды" всецело полагался на "восходившую звезду" – Маленкова, и уже не прибегал к помощи своего былого покровителя – Кагановича.
Прибыв в Киев, Хрущев посетил тогдашнего первого секретаря ЦК КП(б)У С.Косиора, который, по словам Хрущева, "проинформировал нас о сложившейся обстановке и познакомил с кадрами, которые сохранились". Вскоре состоялся пленум ЦК, на котором Хрущева и Бурмистенко кооптировали в состав ЦК КП(б)У, избрали в состав украинского Политбюро и секретарями ЦК. Косиора освободили от обязанностей первого секретаря в связи с назначением в Москву. Правда, С.Косиор недолго занимал пост заместителя председателя Совнаркома СССР, так как в апреле 1938 года он был арестован.
Хотя впоследствии Хрущев постарался создать впечатление, что с его приходом к власти репрессии прекратились, на самом деле они развернулись с новой силой. Еще до ареста Косиора Хрущев активно начал преследовать тех, кого считали "людьми Косиора". Арестованных обвиняли в шпионаже в пользу Германии и Польши. Позже Хрущев писал: "В каждом человеке польской национальности усматривали агента Пилсудского или провокатора". Впрочем, подозрения могли вызвать и люди, не являвшиеся поляками. Ежов, например, заподозрил, что руководитель Днепропетровской области Задионченко, "украинизировавший" свою фамилию Зайончик, был на самом деле поляком. Хрущеву пришлось доказывать, что Задионченко не поляк, а еврей, и даже утверждал, что "мы знаем синагогу, где совершался еврейский обряд при рождении мальчика".
Однако из многочисленных рассказов Хрущева о надуманных обвинениях тех лет нельзя ничего узнать о его немалом вкладе в осуществлении репрессий 1938 года на Украине. В справке комиссии Политбюро 1988 года говорилось: "Лично Хрущевым было санкционированы репрессии в отношении нескольких сот человек… Летом 1938 года с санкции Хрущева была арестована большая группа руководящих работников партийных, советских, хозяйственных органов и в их числе заместители председателя Совнаркома УССР, наркомы, заместители наркомов, секретари областных комитетов партии. Все они были осуждены к высшей мере наказания и длительным срокам заключения".
Таубмэн констатирует, что при Хрущеве были арестованы все члены украинского политбюро, оргбюро и секретариата ЦК компартии. Все украинское правительство было смещено, все партийные руководители областей и их заместители были смещены, сняты все руководители военных округов РККА. Из 86 членов ЦК избранных в июне 1938 года, только трое уцелело через год. В 1938 году, то есть в первый год пребывания Хрущева на первом посту на Украине, в республике по политическим мотивам было 106 119 человек было арестовано. Всего с 1938 по 1940 год там было арестовано 165 565 человек. Однако далеко не все аресты, которые требовал Хрущев, были санкционированы в Москве. В 1938 году Хрущев послал жалобу Сталину: "Украина ежемесячно посылает 17-18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более 2-3 тысяч. Прошу принять срочные меры".
Главным помощником Хрущева в осуществлении репрессий стал новый нарком внутренних дел УССР Успенский. П.Судоплатов подчеркивал, что Хрущев "взял с собой на Украину" Успенского "в качестве главы НКВД. В Москве он возглавлял управление НКВД по городу и области и работал непосредственно под началом Хрущева… Успенский несет ответственность за массовые пытки и репрессии, а что касается Хрущева, то он был одним из немногих членов Политбюро, кто лично участвовал вместе с Успенским в допросах арестованных".
Поэтому бегство Успенского, который почувствовал, что его могут арестовать за осуществление незаконных репрессий, серьезно ударило и по Хрущеву. После того, как Успенский был обнаружен и арестован, он, по свидетельству Судоплатова, "во время допроса показал, что они с Хрущевым были близки, дружили домами". Поэтому, когда приговоренная к смертной казни за пособничество мужу в побеге супруга Успенского написала прошение о помиловании, Хрущев, как писал Судоплатов, "рекомендовал Президиуму Верховного Совета отклонить ее просьбу". Как отмечал Судоплатов, такое "вмешательство" было "способом избавления от нежелательных свидетелей".
На место репрессированных спешно выдвигались новые кадры. Вспоминая свою поездку в Запорожье и Днепродзержинск, Хрущев замечал: "В Днепродзержинске познакомился с группой партийных работников и инженеров, в том числе с Брежневым. Мы стали выдвигать последних на партийную работу, формировать партруководство… Помимо Брежнева из Днепродзержинска выдвинули еще одного человека, секретаря партии по пропаганде". Своих выдвиженцев Хрущева ставил на многочисленные вакантные места в руководстве областей, республиканских наркоматов, крупных предприятий. Он рассчитывал на их лояльное отношение к нему.
Хотя большую часть 1938 года Хрущев провел на Украине, его положение кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б) требовало от него частых поездок в Москву. Помимо официальных заседаний Хрущев участвовал и в неформальных встречах ведущих руководителей страны. Он вспоминал, как во время одного из своих визитов "как-то в воскресенье Ежов пригласил меня и Маленкова на дачу, там были и Берия. Это случалось не раз". Хрущев познакомился с Л.П.Берией еще в начале 30-х годов. Он вспоминал: "Когда я работал в Москве, то у меня сложились с Берией хорошие, дружеские отношения. Это был умный человек, очень сообразительный. Он быстро на все реагировал и этим мне нравился. На пленумах ЦК мы сидели всегда рядом и перекидывались репликами по ходу обсуждения вопросов либо о тех или других ораторов, как это всегда бывает между близкими товарищами". Еще в 1934 году Хрущев был гостем Берии во время своего пребывания в Грузии.