Пионерск

Тут доходит и до меня. В диагностическом режиме андроиды не имеют своего «я», они являются, по сути, голосовым придатком к операционной системе, дружественной оболочкой. Они не могут говорить «я делаю» или «я не могу». А если все-таки говорят…

— Какого хрена? Как у нее это получается?

— Я смею все, что смеет человек, — говорит наша кукла. — Я смею все, что…

— Это оно! — Шурик вскакивает и тычет в Лену скрюченным пальцем. — Вот это она и бормотала всю ночь! Это… это не я забыл ее выключить…

— Я смею все, что можно человеку, — продолжает девушка, глядя в темноту пустыми зелеными глазами. — Кто смеет больше, тот не человек.

— Это она сама себя включила.

— Блокировать все моторные функции, — говорю я, и голос у меня — честное слово! — не дрожит. Происходящее иррационально, невообразимо, абсурдно. Но страха нет. Почему? — Блокировать все…

В этот момент Лена начинает вставать.

Шурик делает обманчиво-медленное движение, отступая к двери. А мне по-прежнему не страшно. Потому что у меня в руках взломщик, способный обнулить ее до заводских настроек раньше, чем она скажет «Мне нужна твоя одежда».

И Лена говорит. Но что-то совсем другое.

— Мой друг, пребудь в неведенье, чтоб сразу возликовать. Приди, слепящий мрак, и нежный взор благому дню укутай, чтобы рукой кровавой и незримой порвать в клочки мучительную запись, меня гнетущую…

Но самое странное не это. Ее слова словно находят в мне отклик, как будто я долгие дни и недели блуждала по бесконечному лабиринту, наподобие тех штук из подстриженных кустов, которые показывают по ти-ви, и каждый раз, когда я оказывалась на распутье, едва слышный голос подсказывал правильное направление. Я даже могла… нет, невозможно!

— Что это, на хрен, такое?!

В комнату влетает Электроник с перекошенной сгоряча физиономией и гигантским разводным ключом наперевес — черт его знает, где он мог раздобыть эдакие «низкие технологии». Богатырский замах — инструмент обрушивается на плечо девушки, хруст кости, Лену ведет в сторону, но она быстро восстанавливает равновесие. И поворачивается ко мне. Она говорит только для меня; теперь это ясно.

— Свет меркнет, ворон летит в туманный лес… День благодатный, задремав, затих; мрак на добычу выслал слуг своих.

— Славя! — Шурик издает даже не вопль, а какой-то неразборчивый хрип, он на четвереньках ползет к двери, пробуксовывая коленями на гладком полу. — Гаси ее! Стирай к чертовой матери! Это ЧП! Стирай!

Я мажу по экрану. «Сбросить до заводских настроек» и «Полное форматирование». Одно единственное прикосновение. Но я не хочу его делать.

Лена делает еще шаг — прекрасная обнаженная Лена. Из открытого перелома медленно сочится кровь, прорвав кожу, торчит белый обломок кости. Она качает головой.

— Я странно говорю; поймешь потом. Все, начатое дурно, крепнет злом.

— Мой друг, иди со мной, — шепчу я тихо, но Лена слышит. И улыбается окровавленным ртом.

Я касаюсь кнопки, и она застывает. Хранилище памяти опустошается за семь секунд, я стираю даже заводские настройки, даже базовые черты характера, даже способность говорить. Остаются только безусловные физиологические характеристики — прямохождение, дыхание и способность не мочиться под себя. Но все прочее… превращается в фрагментированный хвост бессмысленного машинного кода. Стертое. Перезаписанное. Стертое снова. Отформатированное.

Навсегда.

Она застывает на месте. В полной тишине слышно только чье-то сбивчивое дыхание.

— Ну, это полный… — Шурик все еще на полу, безумный взгляд прыгает то на меня, то на Лену. Над ним белокурой громадой нависает Электроник с ключом в руках — чем не постер для какого-нибудь гей-триллера из последних? — Нужно срочно… Ольга должна знать… срочно… дай планшет!

— Сядь.

— Что?

— Сядь на стул. Надо поговорить.

— Какого хера? — кряхтя, как индюк, он поднимается и неловко падает на металлическое сиденье. — Славя, это же… это не просто случайный глюк в системе, который можно убрать калибровкой или дебаггером… это системное поведение. Ольга должна связаться с производителем, нужна полноценная заводская проверка…

— Проходит специальная операция, — просто удивительно, до чего легко мне дается эта ложь. — Цель — рыбка побольше, чем одинокий развинченный андроид. Ольга ввела меня в курс дела. Не позднее завтрашнего утра все будет закончено. Тогда и подашь свой доклад. Но до этого — ни-ни. Собьешь всю операцию. Понял?

И ведь Шурик в курсе, кто я такая, наверняка в курсе, а если и нет, то как минимум подозревает. И что ему мои указания? Плюнуть и растереть. Но начальственный тон и уверенность делают свое дело.

— Понял, — угрюмо отвечает он.

Электроник сноровисто подхватывает обнаженное тело, перекидывает через плечо и равнодушно тащит в местный «холодильник».

***

— Это наш административный корпус, Славя, — Ольга Дмитриевна, здешний куратор, выполняющий по легенде еще и роль вожатой, казалась предупредительной и спокойной. — Директор сейчас в отъезде, но я попросила других контролеров подойти и познакомиться с новичком.

— Контролеров?

Она улыбнулась.

— Местный сленг. Официально твоя работа называется «хостесс». Хозяйка, можно сказать. Только твое хозяйство — ох и беспокойное! — все наши андроиды и некоторая техническая обслуга.

Хозяйка и новичок одновременно — это непривычно и даже пугающе, но надо же с чего-то начинать. Всякий труд почетен, а хостесс в крупном игровом парке — все-таки далеко не худший вариант.