Страница 21 из 86
Источники: International Institute for Strategic Studies, London; US Department of Defense, 2004.
Перспективы буквально завораживают американских военных и политиков: в XXI веке «Соединенные Штаты, учитывая их человеческие и естественные ресурсы, их мощь и размеры, получили шанс играть доминирующую дипломатическую и военную роль в мировых делах, вопреки недовольству и сопротивлению многих стран. Это недовольство может повести к противодействию, влекущему насилие… Все рекомендации на будущее основываются на продолжении американского вовлечения в дела других наций, на том, что американская мощь будет решающим фактором в мировом прогрессе в течение следующей четверти века»[99].
Контроль в ключевых регионах
До настоящего времени фактически ни одна из ключевых сторон — ЕС, Япония, Россия и даже (пока) Китай не вышли на тропу подлинного военного соперничества с Соединенными Штатами. Американцы удовлетворенно констатируют: «Силы порядка сегодня явно мощнее сил хаоса в современном мире. За последнее десятилетие коллапс финансовых рынков произошел несколько раз, но глобальная экономика выстояла. Антиглобализационные протесты дошли до ярости, но система свободного рынка сохранилась. Террор сокрушил Международный торговый центр, но столкновения цивилизаций не последовало»[100].
Основные силы мировой арены на текущем этапе предпочитают прильнуть к гегемону. Если некоторые из стран и наращивают степень своей вооруженности, то имеют в виду не всемогущие Соединенные Штаты, а собственных соседей: Индия и Пакистан, Индия и Китай, Китай и Тайвань, Израиль и арабский мир. В начале XXI века преобладает тезис, что «лучше быть с сильнейшим, чем против него».
Исторический опыт говорит, что господство сильнейшего — временно действующая система, но многополярность складывается медленно. Пока мы можем говорить о глобальном влиянии США. В Южной Азии в качестве посредника призывают Соединенные Штаты, а не, скажем, соседние Китай или Японию. Пакистан поддерживал Талибан до тех пор, пока против него не выступили США. Польша предпочитает опереться на далекую Америку, а не на близкую Францию (не говоря уже о Германии, помнящей о Силезии и Восточной Пруссии. От Прибалтики до Южной Кореи Вашингтон смотрится арбитром и гегемоном. Сейчас, в первые годы XXI века движение под крылья американского орла превосходит тенденцию сформировать лагерь обиженных Америкой.
И это понятно: в начале XXI века Соединенные Штаты владеют крупными военными базами в 45 иностранных государствах при военном присутствии в 120 странах (из 192 стран — членов ООН). Главный способ контролировать неведомое будущее — физически присутствовать в ключевых точках. Страна, которая сама признает, что ей никто не угрожает захватом территории, содержит огромную сеть баз по всему миру. Английский журнал «Экономист»: «Америка располагает 725 военными установками за пределами своей территории, из которых 17 являются полномасштабными базами, где из общего числа 1,4 млн. военнослужащих 250 тысяч американских расположены на заморских базах»[101] (438 — в Канаде и Европе, 186 — в Юго-Восточной Азии и Тихом океане, 14 — в Латинской Америке, 7 — на Ближнем Востоке и в Африке, 1 — в Южной Азии, 3 — в Центральной Азии. По оценке американского политолога, «как только американские войска располагаются на иностранной территории, эта территория немедленно включалась в список американских жизненных интересов»[102].
В Европе находятся 113 тыс. американских военнослужащих. Сенатор Мойнихен: «Они стоят как римские легионы». (4 тыс. на военно-морских кораблях). В Азии размещаются 177 тыс. американских военнослужащих плюс зз тыс. на флоте. (Согласно т. н. Докладу Ная, этот уровень будет поддерживаться в Азии еще как минимум 20 лет.) 140 тыс. американских военнослужащих размещены в районе Персидского залива (5 тыс. на флоте)[103]. 20 тыс. американцев в униформе патрулируют Боснию и Косово; в состоянии постоянной боевой готовности 12 авианосных групп — особенно существенное значение имеет патрулирование нефтяной кладовой мира — Персидского залива (l) и пролива, отделяющего Тайвань от КНР (2); патрулирование Ирака, края Косово. Армейские дивизии с огромным тылом в виде систем снабжения горючим, продовольствием и боеприпасами остаются твердой основой приготовления к ведению боевых действий на суше, равно как авианосные боевые группы и амфибийные соединения являются основой военно-морских сил, а эскадрильи самолетов — для авиации.
Ощущение неимитируемой силы порождает чувство безнаказанности. Сегодня те, кто определяет американскую политику не без основания уверены, что «ни одна страна не способна иметь (военный) бюджет, вооруженные силы, технологию, военную организацию равные американским. Даже для взятых воедино европейских военных структур понадобились бы десятилетия, чтобы достичь американского уровня; гораздо большее время требуется Китаю для реструктурирования своей военной системы и для России для восстановления своего прежнего военного могущества»[104]. В результате в настоящий момент «Америка оказывает большее влияние на международную политику, чем какая-либо другая держава в истории»[105]. И надолго. Даже самые осторожные среди американских пессимистов признают, что несказанно благоприятное стечение обстоятельств гарантирует Америке как минимум двадцать лет безусловного мирового лидерства.
Разве не повод для ликования? «Во всех практических смыслах, — размышляет Р. Стил, — Америка неуязвима. Ей не грозит никакое вторжение. У нее нет врагов, желающих ее крушения. Она не зависит от внешней торговли… Она кормит себя сама. Она имеет союзников и при этом не зависит от них — никогда не зависела от них даже в годы холодной войны. Соединенные Штаты распространили сеть военных баз — и созданы эти базы не ради самозащиты»[106]. «Никогда со времен древнего Рима, — пишет Ч. Мейнс, — отдельно взятая держава не возвышалась над международным порядком, имея столь решающее превосходство»[107].
В 2002 г. военные планировщики США ввели в зону американской военной ответственности все остававшиеся неохваченными регионы Земли: не осталось ни пяди земли, которая не находилась бы в компетенции одного из региональных командований министерства обороны США — от Арктики до Антарктики. 1 октября 2002 г. в Пентагоне был создан центр военного контроля — Верховное командование, курирующее системы раннего обнаружения, спутники системы противоракетной обороны, а также стратегические средства наступательного характера с применением как обычного, так и ядерного оружия. Создан глобальный по охвату объединенный командный аппарат, задачей которого является нанесение превентивных ударов. Наступила новая эпоха в военном контроле США над планетой.
Зоны военной ответственности
В поделенном на секторы американской ответственности мире создано Главное военное командование для организации обороны Северной Америки (НОРТКОМ) — от севера Аляски до Мексики на юге. Это командование курирует также прилегающую акваторию по 500 миль в Тихом и Атлантических океанах, зону вокруг Кубы и в целом бассейн Карибского моря.
Расширены полномочия Главного командования в Европе (ЕВКОМ). К уже отнесенным к полномочиям этого командования северо-востоку Африки, Израилю, Сирии и Ливану, Закавказью и части Атлантики добавлены остающаяся Северная Атлантика, большая часть Южной Атлантики и— это важное новое — Россия. Заметим, что Россия впервые оказалась в зоне ответственности специального регионального американского командования. «Подобный подход, — пишет германская газета «Франкфуртер рундшау», — со всей очевидностью свидетельствует о том, что Вашингтон больше не считает Москву сверхдержавой»[108].
99
97 Smith D., Corbin M., Heilman Ch. Reforging the Sword. Forces for a 21 st Century Security Strategy. Washington, 2001, p. 17–19.
100
98 Hirsh M. Bush and the World («Foreign Affairs», September/ October 2002, p. 39).
101
99 «The Economist», June 29, 2002, (A Survey of America’s World Role, p.8).
102
100 Renwick N. America’s Word Identity. The Politics of Exclusion. New York: St.Martin’s Press, 2000, p. 96.
103
101 Active Duty Military Perso
104
102 «Survival», Winter 1998-99, p.185.
105
103 Kupchan Ch. After Pax Americana. Benign Power, Regional Integration, and the Sources of a Stable Multipolarity («International Security», Fall 1998, p.77).
106
104 Steel R. A New Realism. («World Policy Journal», Summer 1997, p. 8).
107
105 Maynes Ch. W. «Principled» Hegemony. («World Policy Journal», p. 31).
108
106 «Frankfurter Rundschau», 16 juli 2002.