Королева

Ему самому это не представлялось уже теперь столь важным, и он вспомнил слова королевы: «Наша жизнь, — это кладбище. Когда вы увидите хоть одну дорогую могилу, своя собственная вам уже не покажется так страшна. Всем только и приходится хоронить себя по частям».

Для Серёжи этой дорогой могилой было её счастье, которое заживо схоронил его брат. Надо воскресить его. Второй могилой — была его собственная чистая первая и последняя любовь. Этого уж не воскресишь.

Но зачем же хоронить себя по частям, когда можно сразу? Только как это сделать? А надо сделать скорее, иначе пройдёт это светлое и тихое отношение к всеисцеляющей смерти, которая теперь уж не казалась ему противной. Наоборот, у неё были глаза королевы, и она глядела на него этими глазами из воды.

Серёжа стал медленно раздеваться.

Снимая сапоги, он коснулся руками могильной глины и вдруг с поразительною ясностью увидел могилу и по пояс работающих в ней могильщиков.

Также они и мне скоро будут рыть могилу, а кто-нибудь, так же, как я, придёт и будет заглядывать туда, и ему также покажется, что его должны туда столкнуть.

И Серёжа улыбнулся чему-то, и когда взглянул на своих спутников, также разоблачавшихся на песке и о чем-то споривших между собою, они показались ему маленькими-маленькими, точно это были не живые люди, а хорошо сделанные говорящие куклы.

Он встал и, не отряхая глину с руки, направился к воде, ощущая странную пустоту во всем теле. Сердце его как будто опустилось куда-то вниз и вместо сердца также была пустота.

Курчаев и Маркевич перестали спорить и совсем голые разлеглись на песке. Перед самою водою Серёжа остановился, и ему захотелось также голым, как они, полежать на песке, ничего не чувствуя, ни о чем не думая и только глядя на небо да слушая мягкий шорох воды у берега. Он лёг и устремил глаза в небо.

Время близилось к закату, солнце уже скрылось за сплошной стеной деревьев, и синева неба стала просвечивать золотыми тонами. Ни одного облака не было над ними и свежий воздух, пахнувший лесной крапивой, древесными корнями и сырою зеленью, был мягок и нежен.

И вода тихо лепетала между ветвями склонённой к ней ивы и ласково дышала, ластясь к берегу.

Серёже совсем не было жаль покидать всё, что его окружало, но не хотелось и шевелиться. Он бы пролежал, вероятно, долго, если бы бас Курчаева не нарушил этой тишины.

— Ну, однако, пора, а то они прежде нас выкупаются.

Тогда Серёжа встал и пошёл в воду по привычке лицом к берегу, как учил его брат: отойти несколько шагов, по грудь, а потом плыть к берегу.

Маркевич спросил его, холодная ли вода, но Серёжа ничего ему не ответил: он не слышал вопроса и не ощущал воды.

Он глядел вниз и видел там свои глаза, а за спиною — глаза королевы, притягивающие и глубокие…

Тогда Маркевич сам склонился к воде и стал щупать её ногою, в то время как Курчаев присел на корточки и, ёжась и отдуваясь, освежал водою волосатую грудь, плечи и под мышками.

Когда же оба они, точно по команде, оглянулись в воду, туда, где стоял Серёжа, его там не оказалось.

И на воде не виднелось никакого следа, даже обыкновенных кругов или волнения; она плавно катилась вдаль, такая же весёлая и спокойная, как за минуту перед тем: точно в ней был не живой человек, а призрак.

— А где же Серёжа? — спросил несколько удивлённый его внезапным исчезновением Курчаев.

— Он сейчас был здесь, — указал Маркевич место, где видел мальчика.

— Ну, да, я и сам его видел тут, а где же он теперь?

— Вероятно, нырнул.

— Но он не умеет нырять. Он и плавает-то плохо.

— Ну, значит, вышел и спрятался в кусты.

Тогда оба, в один голос, они крикнули: «Серёжа!» и насторожились.

Им никто не ответил. Только вода залепетала и засмеялась между ветвями ивы.

Оба встревоженно переглянулись.

— Серёжа! — ещё настойчивее крикнул Курчаев.

И опять молчание.

— Он прячется от нас, — успокоительно заметил Маркевич. — Это довольно глупая шутка.

— Серёжа! В самом деле глупо так шутить, — строго заявил Курчаев, глядя в кусты такими глазами, точно он отлично видел там Серёжу. — Вылезайте-ка оттуда…

Опять то же молчание… Только по-прежнему тихо смеялась вода, шевеля ветками и листьями ивы и ещё ближе прижимаясь к берегам.

Оба побледнели, и, казалось, всё побледнело, как они, и насторожилось, ожидая ответа.

— Да отзовитесь же, черт возьми! Что за идиотство! — истерически вырвалось у Маркевича, и он, похолодев, вскочил на ноги. Курчаев вскочил также, и волосы от ужаса зашевелились у него на голове.

Они снова посмотрели друг на друга неподвижными, широко открытыми глазами и бросились к воде.

Вода молчала, точно вор, спрятавший свою добычу и уверенный, что у него её не найдут и не отымут.

Ни слова не говоря, Курчаев полез в воду. Маркевич бросился за ним. Но ни тот, ни другой не умели плавать. С отчаянным видом пошарив руками и ногами, возле себя, они испуганно и сконфуженно вылезли на берег.

Маркевич, как наименее потерявшийся, схватил весло и, погрузившись снова по пояс в воду, стал шарить веслом впереди. Но и это занятие оказалось бесплодным.

— Утонул! — пробормотал Курчаев, едва шевеля сухим и одеревеневшим языком.

— Утонул! — повторил Маркевич.

В это время сзади их послышались тревожные голоса:

— Что такое? Что случилось?

— Почему вы кричите Серёжу?

Курчаев и Маркевич едва успели натянуть на себя белье и часть платья, как появились королева с распущенными волосами и Ольга.

— Ради Бога… Что случилось? Серёжа…

— Утонул!.. — выпалил Маркевич, разводя руками. Страшный крик вырвался у Ольги. Она рванулась куда-то вперёд, потом зашаталась и без чувств грохнулась на песок.

Все бросились к ней. Королева с помутившимся взглядом глядела то на Ольгу, то на воду.

Она была бледна и со своими распущенными по плечам и спине волосами сама напоминала ангела смерти.

Пока Курчаев и Маркевич приводили в чувство Ольгу, королева опомнилась и стала быстро расстёгивать лиф.

— В каком месте он утонул? Как это было? — сухими и мертвенно-бледными губами спрашивала она у мужчин.

Те передали ей, что знали, продолжая брызгать в лицо Ольги водою.

Приказав им отойти в сторону, королева быстро сняла с себя всю одежду и бросилась в воду.

Она хорошо плавала и ныряла и с отчаянной решимостью погружалась на самое дно, разыскивая утопленника.

Она на минуту только показывалась над водою, чтобы запастись воздухом и снова исчезнуть в глубине.

Ольга стала приходить в себя и почти безумными глазами оглядывалась кругом, спрашивая, не кошмар ли так напугал её. Её охватила такая слабость, что она не могла пошевелиться. В это время королева опустилась ещё раз на довольно глубоком месте. Несколько мгновений её не было видно, и вдруг она с лицом, посиневшим от ужаса, вынырнула с криком на поверхность и рванулась прямо к берегу.

Все думали, что она наткнулась на утопленника, но это было не то: она задела на дне ногою за корягу и едва могла выбраться наружу, осадив себе до крови кожу на ноге.

— Это безумие! — бросился к ней бледный и трясущийся Курчаев. — Так нельзя… Вы утонете сами…

Он совсем забыл, что она не одета, но она махнула ему рукою, стоя по горло в воде, и он опомнился и отошёл обратно. Тогда, обессиленная, отчаявшаяся, она вышла из воды и наскоро оделась, повторяя посинелыми губами:

— Господи, да что же это такое? Господи, да что же это такое?..

— Утонул? — как-то машинально спросила её Ольга.

Королева ничего не сказала и закрыла лицо руками.

— Утонул… утонул… — безумно повторяла, сидя на песке Ольга.

Рыбачья лодка появилась у поворота.

— Сюда! Сюда! — закричал Курчаев.

Рыбак послушно направился к берегу.

Было ещё не поздно. Прошло не больше пяти минут с тех пор, как Серёжа утонул.

Курчаев быстро объяснил ему, в чем дело, но рыбак вынул трубочку и вовсе не собирался лезть в воду разыскивать утопленника.