Страница 43 из 60
– Силы небесные! Опять колдовство! – послышался голос Бельфегоры.
Ши обернулся и увидел, что она уже готова броситься на него с кинжалом.
– Стой! – крикнул он. – Я Гарольд. Не узнаешь?
– Демон рогатый – и лорд Ши? Ну уж нет, хоть и голос...
– Да ладно тебе, говорю, это я. Просто это такая маскировка волшебная маскировка. А вон тот, на коврике – это твой приятель Медор. Въезжаешь? Мы тебя спасать приехали.
– Нет, несомненно, подвох здесь кроется некий! Не приближайся, человек ты там или монстр, иначе глотка твоя перерезана будет!
– Медор, – простонал Ши. – Она не верит, что мы – это мы. Будь другом, сбацай ей какую-нибудь поэмку!
Судя по выражению лица Медора, муза его находилась далеко не в рабочем состоянии, но он, тем не менее, храбро откашлялся и заныл:
– И впрямь начинаю я верить, – проговорила Бельфегора, линии рта которой несколько утратили жесткость. – Поистине голос Медора доносится из-под ужасной этой личины. Каковы же намеренья ваши, друзья?
– Смыться отсюда на ковре-самолете той же дорогой, какой сюда проникли, – отозвался Ши.
Девушка поднялась на цыпочки и попыталась дотянуться до ковра.
– Но как же попасть туда?
– Набрать тюрбанов побольше, – практично ответил Ши. – Где тут они могут быть?
Бельфегора кинулась в угол шатра.
– Вот тут в шкафу... – начала она и, не договорив, распахнула дверцы.
Тот и в самом деле был доверху набит аккуратно сложенной чалмовой тканью. Ши прочными узлами связал между собой три куска и забросил конец самодельного каната к Медору, которому удалось поймать его только со второй попытки.
Второй конец он удерживал в руках, пока Бельфегора легко, словно белка, карабкалась вверх. Затем Ши покрепче взялся за узел и полез сам, но едва только он оторвался от земли, как ткань лопнула, и с обмотавшимся вокруг головы канатом он чувствительно ударился задом об пол.
– Эй! – завопил Ши, наступая на эмира и спотыкаясь. Он увидел, как Медор с бегающими шайтанскими глазками скорчился на краю ковра и что-то бормотал. Ковер затрепетал и, похоже, немного изменил положение.
Ши собрался было произнести еще кое-что, куда более внушительное, но прежде, чем ему удалось подобрать подходящие слова и выражения, Бельфегора перегнулась через край ковра со словами:
– Бросай веревку сюда!
Она ловко поймала самодельный канат, обернула вокруг себя и крикнула:
– Влезай, сэр Гарольд!
Ши замешкался, опасаясь сдернуть девушку вниз, поскольку он хоть и не сомневался в ее силе, но весил ни много ни мало сто шестьдесят фунтов. И в этот самый момент полог взлетел вверх, и в комнату ворвался отряд евнухов, которые тыкали в него пальцами, визжали и размахивали ятаганами чуть ли не в фут шириной. Довольно неуклюже, но весьма проворно он поднялся по связанному из чалм канату на ковер. Брошенный кем-то кинжал, кувыркаясь, пролетел мимо.
– Возьми себя в руки и не мешай рулить! – рявкнул он на Медора.
Ши отдал команду ковру, и сквозь дыру в стене шатра они выскользнули навстречу сгустившимся сумеркам. Пожар на окраине лагеря все еще горел.
Фигуры вокруг него, казалось, исполняли какую-то диковинную пляску.
Ши резко набрал высоту, которая позволяла не опасаться выпущенных из лука стрел, и обернулся к Медору:
– И как прикажешь все это понимать? Удружил, ничего не скажешь!
– Я... я... Но друг мой Гарр, пусть же хлеба щит и соли отразит меч гнева твоего! Верно же сказано Аль-Гасуном – тот, открыты кому сердца многих, порою собственное сердце открыть не в силах! О несчастнейший я из людей! – Он склонил голову и застучал себя в грудь, сверкая драгоценными браслетами. – Не было у слуги твоего недостойного иной мысли, кроме как что конец каната потерялся, навсегда потерялся, и оплакивать канат сей придется нам до конца дней своих! Но нет спасенья, кроме как от Аллаха, что сохранил тебя, дабы снова стал ты светом очей наших!
– Сволочь ты, – процедил Ши сквозь зубы. – В общем, дело было так: ты рассчитывал меня бросить, самому смыться, а потом все это в поэме описать. Такая была задумка, а?
– Нет, лишь тростник я на ветру твоего гнева, и стеснилась грудь моя, брат мой! – проныл Медор и, взявшись за отворот своего балахона на груди, осторожно его надорвал. (Ши, кстати, заметил, что это место уже не раз зашивали – подобным аргументом, судя по всему, молодой человек пользовался довольно часто). – Ничто уж не разрубит сей узел, кроме как смерть моя!
По щекам у него скатились две крупные слезы и, поблескивая, повисли на клыках. Бельфегора обняла его за плечи.
– Не печалься, бедное ты существо! Сэр Гарольд, строго указываю я тебе, что не следует тебе шпынять его, ибо трубадур он, и не считаю я поведением рыцарским грозить тому, кто ни больше ни меньше, как поддерживал тебя во всем подвиге твоем!
– Ладно, ладно, – согласился Ши. – Он герой и душка. Просто не понимаю, с чего это мы вообще обеспокоились тебя спасать. Когда мы появились, ты уже там и сама управилась.
На сей раз настала очередь Бельфегоры обижаться, как не без некоторого мстительного удовольствия заметил Ши.
– Фу, как не стыдно! – произнесла она. – Если желаешь ты заколдовать меня чародействами своими в неблагодарнейшую из девок, заберу я назад свою благосклонность!
Ноздри ее затрепетали, и Ши, внезапно почувствовав себя глубоко несчастным, вернулся к навигационным проблемам. Они совершили самый настоящий подвиг, и у всех должно быть приподнятое настроение, а вместо этого...
Но мгновеньем позже он уже взял себя в руки и рассудил, что погорячился, обидев Медора, который представлял собой одного из тех шизоидных типов, что совершенно теряются в стрессовых ситуациях – в отличие от него, от Ши, мозг которого при подобных обстоятельствах работает как никогда более четко. Вслух он сказал: