Страница 98 из 146
— Ты — королева! Ты ещё даже не понимаешь, что ты натворила! Это полный фурор!
К Штурману пробился Петрович и почему-то взволнованно спросил о Президенте.
— Президент? А что Президент? Уехал? Да нет же, никуда он не уезжал и даже никуда из ложи не уходил, это кто-то обознался. Понравилось? Конечно, понравилось. Хлопал со всеми.
Затем к Марии подошёл какой-то незнакомый человек и, вручая очередной букет, сообщил, что по его мнению в финале она уверенно взяла ноту «ре» четвертой октавы. «Поздравляю вас, вы — вторая Мадо Робен! Готов лично рассмотреть любые ваши предложения!» — сказал незнакомец, целуя ей руку. Чуть позже Штурман пояснил, что незнакомец — музыкальный директор оперного театра, только что получившего колоссальный государственный грант на множество новых постановок.
В течение нескольких следующих минут пальцы Марии уже сжимали не менее двух десятков визитных карточек, пестревших именами всевозможных продюсеров, режиссёров и арт-директоров.
Зачем-то принесли шампанское. Мария одним глотком пригубила ледяную влагу вина, но затем отставила бокал и искренне попросила собравшихся остановить чествования. «Милые друзья, спасибо вам. Там продолжается концерт для ветеранов, и давайте сегодня будем чествовать именно их!»
Понемногу страсти, продолжавшие кипеть за сценой около получаса, улеглись, да и концерт вскоре начал подходить к завершению. В финале программы все выступавшие в нём артисты вместе выходили на поклон к публике и было заметно, что значительная часть симпатий снова достаётся Марии. Борису, наблюдавшему за этим из-за кулисы, показалось, что особое внимание зрителей его сестре уже начало вызывать у коллег по сцене ревнивое раздражение — отлично скрываемое за сияющими улыбками, однако принципиальное и стойкое. «Что ж, такова жизнь, — с довольной ухмылкой заключил Борис, — но в то же время жизнь и продолжается!».
Теперь надо было думать о том, как достойно со всеми распрощаться и покинуть концертный комплекс, не ввязываясь в неизбежные после подобного рода мероприятий пьянки и кутежи. Он хорошо понимал, что не будучи «закреплённым» во множестве повторов сегодняшний сногсшибательный успех его сестры во многом виртуален, и совсем скоро сделанные ей фантастические предложения, вроде обещаний партии в Метрополитен или контракта с Ла-Скала, скорее всего окажутся светским трёпом и начнут рассыпаться в прах.
Однако уйти незаметно оказалось делом непростым — Марию уже поджидали несколько репортёров с телекамерами. Затем в гримёрную вошёл человек в скромном деловом костюме и что-то негромко произнёс — репортёры словно по команде испарились, а две пожилые служительницы внесли роскошную корзину цветов. Оказалось, это был подарок Марии от самого Президента.
Так медленно и постепенно, на каждом шагу удовлетворяя интерес многочисленных новоявленных почитателей, раздавая автографы и короткие интервью, Мария в сопровождении Алексея, Бориса и продюсера Штурмана продвигалась к выходу. Петрович шёл впереди процессии, вежливо расчищая дорогу.
Когда все вышли из служебного подъезда на улицу, то увидели, как охранники пытаются удержать за ограждением широкоплечего мужчину в блестящей мотоциклетной куртке. Мужчина намеревался пробиться к процессии, наваливаясь тяжестью своего квадратного тела на двух охранников одновременно. В то же время, по-видимому в желании избежать неприличной перебранки, он держал рот на замке и сосредоточенно сипел.
— Пустите его, — внезапно крикнула Мария охранникам, — это же Влад!
«Вот те на, да ведь это же Утюг! — резануло Бориса внезапное озарение. — Тварь, качок, бандюга! Какого хрена сюда приперся? Машу назад захотел, гад? Про триста тыщ нарисованные вспомнил? Клянусь, на этот раз не выйдет, не петь ей больше в твоих паршивых кабаках! Воспользуюсь по максимуму вниманием Президента — завтра же пойду в прокуратуру, напишу на Лубянку — сделаю всё, чтоб тебе яйца отрезали, чтобы до конца своих дней ты забыл к Машке дорогу!..»
Однако вопреки предположениям Бориса, предприниматель и по слухам средней руки криминальный авторитет Влад Устюгов оказался миролюбив, любезен и даже в меру галантен. Он извлек из-под широкой полы мотоциклетной куртки букет светло-лиловых орхидей, которые, несмотря на потасовку с охранниками, оказались нисколько не помятыми.
— Машенька, прими мои самые искренние поздравления! Я был в зале и плакал от восторга, когда ты пела! — подбирая слова, произнёс Утюг, улыбаясь.
— Спасибо, Влад, — спокойно ответила Мария. — Ты уж извини, что я от тебя уехала, не предупредив. Ты же сам видишь: то, что ты хотел от меня — не моё!
— Не твоё, королева, не твоё! Ты — на другой орбите. Я просто рад, что когда-то был с тобою знаком. Может, внукам своим буду рассказывать!
И с этими словами он вновь запустил огромную ладонь под куртку и извлёк оттуда увесистый конверт, перетянутый для верности скотчем.
— Возьми, это тебе!
— Что это?
— Твой паспорт, у меня забытый, и деньги… Ты же когда-то выступала и забыла их взять!
Мария порадовалась возвращению паспорта, однако совершенно не собиралась брать конверт с деньгами. В объяснении последнего она спокойно и совершенно не опасаясь, что её слова могут быть услышаны посторонними людьми, напомнила Устюгову, что небезызвестный Зайцев в своё время «развёл её на умопомрачительную сумму», и потому она прежде всего желала бы этот фиктивный долг закрыть.
— Насчёт Зайцева ты даже не волнуйся, королева. Этот баклан больше не пикнет. Он тебя на понт хотел взять, ты ему ничего не должна!
— Разве?
— Ни копейки не должна, ноль. Даже не сомневайся.
— Спасибо, Влад. Но вот этого, — и она указала на конверт, — мне тоже не надо.
— Возьми, королева, они же твои! Ты уж прости, что я раньше не смог заплатить.
Мария намеревалась снова возразить, однако в разговор вмешался Петрович:
— Возьми, это же твои заработанные деньги. Так ведь, Владик?
— Всё так!
— Ну вот и всё, забирай их преспокойно, — заключил Петрович и, видя продолжающиеся колебания, сам принял конверт. — Сердечное всем спасибо! Всем спасибо, доброй ночи! Дайте-ка дорогу!
На служебной автостоянке, куда посторонних не пропускали, им наконец-то удалось пообщаться в узком кругу.
— Интересно, — сразу же спросила всех Мария, — откуда Утюг-то здесь взялся? Неужели он посещает подобные мероприятия?
Воцарилась недоумённая тишина, в результате чего Петровичу пришлось сделать неожиданное признание.
— Я об этом позаботился.
— Зачем? — удивлённо спросила Мария.
— Чтобы раз и навсегда закрыть твои взаимоотношения с уголовниками, — ответил тот.
— Но каким образом?
— Очень просто, — спокойно и немного лениво начал объяснил Здравый. — Твой брат рассказал мне о кабале, в которую ты по молодости попала. Ситуация известная, похожие возникали и в наше время, моим старшим товарищам из ОГПУ приходилось их решать в конце двадцатых… Я, правда, грешным делом подумывал над тем, как твоего Утюга вместе с мистером Зайцевым прихватить за одно место, да поговорить по душам. А если не выйдет — решить по обстановке… К счастью, всё оказалось намного проще.
— И как же?
— После сегодняшней репетиции я понял, что ты по-любому выступишь неплохо. Стало быть, тебя отметят на самом высоком уровне, в присутствии первых лиц. А эти типы — я знаю их очень хорошо, — никогда не попрутся против власти. Чтобы власть в их собственных делишках их не трогала, они ей ноги готовы напоказ лизать. Ведь не дай бог, узнает кто-то из твоих возможных новых покровителей, что у них, таких чистеньких и великих, от твоей прошлой жизни остались конкуренты, — и тем не сдобровать!
— Так ты смог объяснить всё эту Утюгу? — изумилась Мария. — Вложить столь сложную мысль в его крошечные мозги?
— Ты его недооцениваешь, он в подобных вещах соображает шустро.
— Ну а как ты смог его разыскать и вытащить на концерт? Ведь обычно по выходным он парится в бане на смоленской даче с проститутками.