Страница 116 из 146
Ярко блестела на солнце кожистая листва аккуратно подстриженных изгородей из падуба и изящных гледичий. Едва заметный свежий ветерок с озера отгонял полуденный жар, а запах близкой воды, перемешиваясь с тонкими ароматами haute cuisine[60], навевал непередаваемый бодрящий дух двух начал, трудносоединимых в обычной жизни, — странствия и комфорта.
— Вот, пожалуй, мы и прибыли лучшее место на земле! — восхищённо заметила Мария.
— Да, банкиры знают, где следует работать, — отвечал ей Алексей. — Но, боюсь, мы сейчас никого не найдём — обеденный перерыв.
— Ничего, подождём полчаса.
— Не полчаса, а полтора. Здесь, как и во Франции, не принято обедать на бегу. Два часа на обед как минимум!
Действительно, практически все немногочисленные офисы были закрыты, зато под вывесками и маркизами ресторанов и кафе чувствовалось нарастающее оживление.
Ограничившись перед предстоящей важной встречей лишь одним кофе с шоколадным профитролями, Алексей с Марией отправились на «рекогносцировочную прогулку» в районе проспекта Казино и улицы Театра, где должен был находиться офис частного банка Куртанэ. Банкир из Лозанны не помнил точного адреса и сообщил лишь улицу и телефон, однако при попытке дозвониться автоответчик любезным голосом сообщал, что сделать это лучше по окончании la pause-cafê[61].
Так, проходя дом за домом, наслаждаясь уютом и немного усыпляющим покоем, они оказались на аккуратной площади перед открытой дверью небольшого римского собора, о чём извещала табличка при входе. Пройдя через полумрак короткого притвора в зал и сразу же присев на ближайшую скамью — поскольку после яркого дневного света было трудно различать дорогу — они провели там не менее получаса, слушая внезапно зазвучавший орган. Когда же орган замолчал и Алексей с Марией, не торопясь, поднялись и стали осматривать соборный зал, к ним спустился с приветствием немолодой католический священник.
Алексей высказал восхищение его игрой и сразу же честно признался, что не сумел определить, что именно он исполнял. Священник широко улыбнулся и ответил:
— О, это очень редкая и мало звучащая сегодня музыка Ролана де Лоссю: месса, страсти и мадригал. А вы, должно быть, музыкант?
— Нет, я всего лишь историк. А вот моя спутница — певица.
— Мне очень, очень приятно видеть вас в нашем храме. Приходите чаще, мы будем рады вам всегда. На этой неделе я буду исполнять Баха, Палестрину, Генделя и Пендерецкого.
— Мне безумно жаль, — ответил Алексей, — но мы в вашем городе всего лишь проездом. И, что самое печальное — даже не в связи с отдыхом, а по делам.
— Не волнуйтесь, — поспешил успокоить его падре. — Заботы каждого человека важны и оправданы перед Господом.
— Наверное, к вам приходят специально послушать орган? — немного невпопад поинтересовалась Мария.
— Да, конечно, туристы иногда заходят. А так — приход у нас совсем небольшой для такого храма. Очень немного прихожан. Некоторые священники обижаются и говорят, что люди забывают Бога, но ведь Бог каждому даёт по его силам. У людей сегодня сделалось слишком много забот и слишком мало остаётся времени, чтобы заняться своей душой. Поэтому для меня всякий, кто хотя бы раз зайдёт сюда послушать орган, — уже сделал шаг к Богу и воздал Ему благодарность. Позвольте, я вас благословлю!
Мария опустила голову, падре произнёс «in nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti»[62] и перекрестил обоих. Прощаясь со священником, Алексей на всякий случай поинтересовался, не знает ли тот, где расположен Banque Privee Courtenay. Падре был в курсе, он подробно объяснил, как найти этот банк и проводил своих гостей до самых дверей.
Как только на смену прохладному полумраку собора вернулся всеохватывающий жар ослепляющего солнечного полдня, Алексея обступила небольшая стайка детей лет восьми-десяти, весело щебечущих по-французски. И пока Алексей, присев на корточки, о чём-то разговаривал с ними, Мария не без восхищения разглядывала длинный ряд роскошных автомобилей, собравшихся то ли перед казино, то ли перед расположенным неподалёку ювелирным магазином, в котором сегодня должны были презентовать новую сезонную коллекцию известного модного дома.
Затем они быстро разыскали нужный адрес. Банк находился в достаточно скромного вида двухэтажном особняке, и за исключением небольшой таблички возле входа не имел никаких опознавательных знаков и элементов рекламы — разве что две огромные пальмы, росшие возле дверей, подчеркивали знатность и роскошный характер учреждения. Входная дверь была заперта, и чтобы войти в банк, пришлось несколько раз нажимать кнопку звонка.
Как обычно, за огромным и богатым столом ресепшн сидели миловодная секретарша и немногословный охранник, в адрес которых Алексей произнёс разученную наизусть формулу своего визита: прибыл в связи с вопросом особой важности и по рекомендации, полученной в Banque Nationale le Suisse.
Секретарша улыбнулась обворожительной и совершенно искренней улыбкой, что позволило Алексею заключить, что клиентов сюда должно заглядывать не очень много — иначе бы эта улыбка непременно стала дежурной и слегка вымученной. Разумеется, секретарши-дуры могут, словно мартышки, изображать радость перед каждым встречным, однако при первом же взгляде на эту девушку становилось понятно, что в ней одинаково гармонично с телесной красотою соединены ум и душевная глубина.
Секретарша уточнила должность и имя банкира, давшего рекомендацию, и затем немедленно с кем-то связалась по телефону. Положив трубку, она поднялась из-за стола и подошла к Алексею и Марии.
— Любезно прошу нас извинить, — произнесла она, — но мы рассчитывали, что ваш визит к нам состоится завтра. Но, пожалуйста, не беспокойтесь, господин Шолле через двадцать минут вылетает из Франкфурта и в течение часа с небольшим будет здесь. Для нас станет большой честью, если вы подождёте его возвращения в нашем салоне. Пожалуйста, позвольте я проведу вас в салон!
— Давайте-ка лучше мы придём завтра, — немного растерявшись, предложил Алексей. — Если ваш представитель только вылетает из-за границы, то даже несколькими часами ожидания здесь не обойтись.
— Я знаю аэропорт Франкфурта, это сущий кошмар, — подтвердила Мария. — Два часа идёт одна регистрация, и ещё минут по сорок самолёты ждут разрешения на взлёт!
— Не волнуйтесь, господин Шолле вылетает не из международного аэропорта, а с маленького аэродрома в Эгельсбахе на частном самолёте. Он сделает посадку в Блешерете, рядом с Лозанной, и будет в Монтрё уже весьма скоро. Пожалуйста, я проведу вас!
Делать было нечего, и Алексей с Марией проследовали за секретаршей по коридору в просторный и светлый зал, над входом в который была установлена табличка с буквами HNVI. Эта аббревиатура чем-то напоминала каноническую надпись на иконах, хотя, очевидно, имела другое значение. Поэтому, как только они опустились в роскошные кожаные кресла, Алексей немедленно воспользовался айфоном Марии, чтобы выяснить смысл надписи, и обнаружил, что она обозначает «High Net Value Individuals»[63]. Усмехнувшись про себя, он вернул Марии айфон и, внимательно осмотрев помещение салона, действительно обнаружил за высокими спинками кресел кое-кого из high net value individuals. В одном случае это был холёный пожилой африканец вместе с юной чернокожей спутницей, на шее у которой переливалось огненными брызгами внушительной величины алмазное колье. Чуть поодаль о чём-то беседовали две ухоженные дамы европейской внешности. А в дальнем углу совершенно неожиданно обнаружился миниатюрный китаец — и то, когда поднялся в полный рост, чтобы переговорить по мобильному телефону, поскольку до этого момента высокая спинка дивана скрывала его присутствие надёжно и беспроигрышно.
Помимо великолепной мебели, всё остальное устройство салона аналогичным образом было предназначено для обеспечения комфорта, таинственности и скрытости. Звуки голосов дробились и терялись едва не сразу же за головами собеседников, и даже шаги изредка заглядывающей сюда прислуги были практически не слышны. Воздух в салоне был прохладен и чист, а присутствие под пальмами орхидей и цветущих лиан наполняло его ароматами умиротворения и блаженства. Не хотелось даже разговаривать — до того восхитительным и торжественным был царящий кругом покой.