Страница 24 из 66
- Любишь кататься - люби и катайся, - непонятно хмыкнул Кит, как обычно, скрывавшийся за пиратской аватаркой. - Значит, она наконец созрела для того, чтобы вручить малышу спички, то есть "беретту"? Что-то мне подсказывает, что для этого появился очередной повод, или я ошибаюсь?
Гэл уважительно покрутил головой. Всё-таки этот русский хакер, даже торча в своей медвежьей Сибири, угадывал про них всё!
- Был повод, да, - вздохнул он и торопливо рассказал о поганце Берроузе из "Хвоста скакуна", о ноже и внезапном появлении Элис и Берты. Кит внимательно, не перебивая, выслушал его и резюмировал:
- Что-то опять мне подсказывает, что такой инцидент для тебя отнюдь не новость, а, Эсмеральда? В отличие от нашей леди Не-Даёт. Защищать себя она привыкла, а вот такой фигни с твоей персоной не ожидала.
- Считаешь, что я её подставляю? - вымолвил Гэл, бледнея от обиды, но понимая, что Кит беспокоится в первую очередь об Элис. - Что из-за меня она влипнет в какую-нибудь поганую историю?
- Она уже влипла, подобрав тебя, - без обиняков сообщил Кит. - Поэтому ты должен её максимально оберегать, Эсмеральда, а не доставлять новых хлопот. Уродов вокруг полно, ножей и пуль на всех не напасёшься. Ты бы ей хорошего, годного мужика высмотрел, что ли, позабыв ненадолго о своём собственном козырном интересе в этой области.
Гэл не сразу понял, про что он толкует, а когда понял, то пожалел, что этот ехидина его сейчас видит - так мучительно он покраснел.
- Ладно, парень, - после паузы произнёс Кит с неожиданной мягкостью, - это всё, конечно, не так легко, я понимаю, но ты справишься, зуб даю. Справился же ты с этим козлом в сортире!
Гэл почесал кончик носа, вздохнул, но честно признался:
- Если бы Элис с Бертой не подоспели, не знаю, что со мной было бы... но спасибо... - приободрённый нежданной похвалой, он решился наконец выпалить: - А я вообще-то спросить хотел: можно мне погулять немножко? Не могу я уже тут сидеть, ветра хочется и солнышка, клянусь святым Иосифом и Марией-Девой!
На последней фразе у него даже голос задрожал.
Кит явно оторопел и завис на несколько секунд, а потом расхохотался:
- Ну ты даёшь, Эсмеральда! Мама тебя не отпустила, так ты взялся за папу?
- Я у неё и не спрашивал, - дипломатично пояснил Гэл и смущённо ухмыльнулся. - Я в горы не полезу, - тут он вспомнил о приключении с пумой и слегка поёжился. - Так, в траве поваляюсь, на солнышке погреюсь. А?
Он умоляюще вытаращился в камеру.
Кит проворчал что-то совершенно непонятное по какую-то толпу цыган с медведем, выслушал пылкие заверения Гэла, что никаких медведей тут сроду не водилось, снова хохотнул и наконец со вздохом подытожил:
- Ладно, иди проветрись на часок, Эсмеральда, если тебе так уж невмоготу. Под мою личную ответственность. Но учитывай обстановку, не будь дураком, от незнакомцев держись подальше, да и от знакомцев тоже, потому что в этом вашем городишке...
- Да знаю я, знаю, - нетерпеливо прервал его Гэл. - Я же с Бертой буду! И я ненадолго, клянусь Марией-Девой! Я тебе брякну, когда вернусь!
- Не сегодня, - легко отозвался Кит. - У меня скоро диализ.
- Это что такое? - слегка опешил Гэл.
- Погугли, - так же легко посоветовал Кит, фыркнул и отключился.
Гэл погуглил. Почитал про искусственную почку, с тоской размышляя о том, почему же хорошим людям вроде Кита или Элис, да и него самого (хоть он не такой уж хороший, как они) в жизни так не везёт! Но потом он приободрился, решив, что число неприятностей, отпущенных на их долю, по справедливости-то должно уже подойти к концу. Кит выздоровеет, Элис встретит хорошего мужика, и он, Гэл, тоже найдёт для себя кого-то чудесного. Надо только в это верить, как Дэниэль говорил, вот и всё!
Гэл быстренько сполоснул грязные чашки, стоявшие в мойке. Скрутил непослушные кудри шнурком на затылке, обулся, прихватил из холодильника пакет с сырными палочками и бутылку коки. И вместе с донельзя довольной Бертой выскочил из фургона. Впереди раскинулся целый день, золотой, зелёный и солнечный, и до приезда Элис Гэл намеревался использовать его на всю катушку! Час? Кто сказал про час?
* * *
Валяться ничком в мягкой молодой траве прерии, под сияющим небесным куполом, под ветром, летящим с предгорий, было всё равно что очутиться в раю. Гэл по-братски разделил с растянувшейся рядом Бертой прихваченные из дому харчи, прижался щекой к траве и, кажется, даже задремал, разморившись на солнышке. Потому что когда чуть ли не возле его уха мягко и лениво затопали копыта, он сперва решил, что ему это снится.
Но это был вовсе не сон! Какой там сон! Буланый жеребец - охрененно громадный, с тёмной гривой и длинным, почти до земли, хвостом, подошёл вплотную к Гэлу и теперь смотрел на него с любопытством, вытянув грациозную, как у лебедя, шею и расставив длинные, тоже тёмные от колен, ноги.
- О-о, Мария-Дева! - простонал Гэл в совершеннейшем благоговении, медленно усаживаясь на траве - так медленно, чтобы не спугнуть мустанга. - Святые угодники, какой же ты красавчик... звездочка моя, stea, солнышко, иди ко мне, băiat bun, хороший мой мальчик, иди, иди, иди-и...
Конь не был ни спутан, ни взнуздан. Он громко, но вполне доброжелательно фыркнул, послушав, как заливается Гэл, и запрядал ушами, принюхиваясь к его выставленной вперёд ладони. Гэл горько пожалел, что они с Бертой слопали весь запас сырных палочек, но кто же знал, что им встретится такой вот конь! Такое чудо!
Берта тоже с любопытством таращилась на буланого, слегка помахивая хвостом.
С прежней осторожностью поднявшись на ноги, Гэл коснулся ноздрей буланого, нежных, как щенячье брюшко, и погладил почти невесомо. Буланый стоял смирно, лишь посверкивал большими ясными глазами. Гэл с замиравшим сердцем провёл рукой по гордо изогнутой горячей шее, по спине, на которой не было заметно никаких потёртостей от постоянной тяжести седла. Неужели он был до сих пор никем не объезжен, этот волшебный красавчик, это сокровище?!
Продолжая выпевать ласковые слова, румынские и английские, Гэл оглаживал и оглаживал жеребца по светлой блестящей шерсти, которая словно светилась в лучах полуденного солнца. Трепал за шелковистую гриву и лихорадочно прикидывал, сумеет ли удержаться на спине этого ниспосланного ему небом ангела, если вот прямо сейчас попробует - аккуратно, очень аккуратно! - на него взобраться.
Он не успел додумать эту мысль до конца, потому что на его плечо легла тяжёлая ладонь.
Ноги у Гэла подкосились, и он замер, как изваяние, не смея оглянуться на возникшего за его спиной человека. Единственное, что удержало его от того, чтобы не кинуться прочь с отчаянным воплем, - так это то, что конь продолжал мирно стоять на месте, да и Берта даже не заворчала.