Страница 12 из 17
Другой традицией ВЧК, заложенной Лениным и переданной в дальнейшем другим органам государственной безопасности СССР, было участие в создании разного рода структур занимающихся изобретательской и научно - технической деятельностью. Это началось с того, что начиная с 1918 года Ленинначал систематически давать Дзержинскому поручения о помощи и защите в отношении разного рода изобретателей и учёных, деятельность которых он считал важной государственной или военной тайной. ("Особое задание"... - с.31.)
Позже подобного рода деятельностью стал заниматься "Специальный отдел" ВЧК. Благодаря этой деятельности ВЧК возникли "Экспедиция подводных работ особого назначения" (ЭПРОН), "Особое техническое бюро" (Остехбюро) и целый ряд других подобного рода учреждений.
Глава III Первоначальные коренные недостатки в создании и деятельности ВЧК
Главную причину коренных недостатков структуре, подборе кадров и деятельности ВЧК сформулировал хорошо знакомый с ней и её деятельностью, бывший жандармский генерал и начальник Петроградского охранного отделения в 1915 - 1917 годах К. И. Глобачёв, по его словам: "На первых порах своего создания Чека как розыскные органы были весьма неудовлетворительны, так как, с одной стороны, личный состав их был случайный, из малонадежного элемента, без специальных знаний и опыта, а с другой стороны, техника работы весьма хромала". (К. И. Глобачёв "Правда о Русской Революции" - М.: -Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН - 2009. -
глава 4.)
Впрочем, ещё более отрицательную характеристику Глобачёв дал белогвардейским контрразведчикам: "В среде офицерства, выброшенного на улицу, в это время начинает вырабатываться весьма недостойный тип агента политического и уголовного розыска, который, в большинстве случаев не имея под собой никакой идейной подкладки, является просто профессией. Впоследствии этот тип перерабатывается в контрразведчика для Белого движения. Многим из такого рода агентов полная беспринципность позволяет в равной степени служить обеим сторонам и продавать ту, которая в данный момент менее опасна и выгодна. Это так называемые дублеры. Таким образом, создались целые контингенты офицеров - контрразведчиков, которые своим поведением только позорили контрразведывательные органы Белого движения во время Гражданской войны". (К. И. Глобачёв "Правда о Русской Революции"... -
глава 5.)
При этом, характеристика кадровой политики и личного состава органов ВЧК, выглядит весьма, мягкой поскольку в ходе Гражданской войны, в органы ВЧК, особенно на местах, часто попадало немало морально разложившихся людей, в том числе и с уголовным прошлым и даже с психическими отклонениями, которые пользовались неограниченной властью, не считаясь ни с какими правовыми нормами, не вдаваясь в идеологические рассуждения, попирая нравственные принципы. И это при том, что к концу 1918 года ВЧК, была чуть ли не единственным государственным учреждением в Советской России, где доля членов партии доходила до 50%, больше было только в народном комиссариате иностранных дел, но он по сравнению с ВЧК, был крайне малочисленен.
Причина этого заключалась в специфике деятельности ВЧК и особенно его местных органов. Эта специфика была такова, что совершенно не способствовала притоку в ряды, тогдашних чекистов высокоморальных интеллектуалов, не говоря о подъеме интеллектуального уровня у тех, кто там был. Постоянные запредельные нервно - психологические нагрузки этому, мягко говоря, ну никак не способствовали.
Поскольку очень вредная для здоровья специфика деятельности органов ВЧК очень быстро стала известна практическим всем членам партии того времени, то подавляющему большинству их, особенно русской национальности, там добровольно служить совершенно не хотелось. Как говорил на ломаном в одной из книг, то ли немец, то ли француз: ""Ямщик не гони лошадей". Да, "не гони лошадей", бедный лошадь усталь. Какой короший есть этот слова и какой есть добрий русский сердец"". Поэтому для соблюдения национального равноправия помимо приходивших на чекистскую службу представителей национальностей добрым сердцем не обладающих, типа латышей, поляков, евреев, венгров, немцев, грузин и так далее, партийному руководству пришлось начать мобилизации членов партии на службу ВЧК. А, как известно любой труд под принуждением малоэффективен и самое главное - не воспитывает в исполнителях чувство профессионализма.
Принудительность набора кадров - вот самое резкое различие между дореволюционной русской политической полицией и советской госбезопасностью и самая главная причина укоренившихся в ней традиций антиинтеллектуализма и непрофессионализма.
Поскольку все познается в сравнении, то приведу два конкретных житейских примера как приходили на службу в корпус жандармов Российской империи и ОГПУ СССР.
Вот как описывает мотивы и механизм своего добровольного и осознанного поступления в жандармы, предпоследний начальник Дворцовой полиции (служба личной безопасности императора) генерал - майор Спиридович в своих мемуарах "Записки жандарма": "Но полковая служба не удовлетворяла молодежь. Все живое, энергичное стремилось уйти из полка. Думал об уходе и я. Переход в гвардию у меня не состоялся. Я стал готовиться в академию, выбрав военно - юридическую, но в то же время подумывал о переводе в корпус жандармов. Мы не понимали всей серьезности службы этого корпуса, но, в общем, она казалась нам очень важной. Это была та же защита нашей родины, та же война, но лишь внутренняя. Сами жандармские офицеры своей сдержанностью и какой-то особой холодной корректностью заставляли смотреть на себя с некоторой осторожностью. В них не было офицерской простоты, они не были нараспашку и даже внушали к себе какой-то непонятный страх. Все это в общей сложности создало у меня желание поступить в корпус жандармов. Но перевестись туда было очень трудно. Для поступления в корпус от офицера требовались следующие условия: потомственное дворянство, окончание военного училища по первому разряду, не быть католиком, не иметь долгов и пробыть в строю не меньше шести лет. Удовлетворявший этим требованиям должен был выдержать предварительные экзамены при штабе корпуса для занесения в кандидатский список. Затем, когда подойдет очередь, прибыть на четырехмесячные курсы в Петербурге и после их окончания выдержать выпускные экзамены. Всем формальным условиям я соответствовал, но у меня не было протекции. Отбор же офицеров был настолько строг, желающих так много, что без протекции попасть на жандармские курсы было невозможно. Но скоро случай помог мне, и я попал на предварительные испытания. В первый день держали устный экзамен. Меня спросили, читал ли я в газете "Новое время" статью о брошюре Льва Тихомирова и что я могу сказать по этому поводу. Вещь была мне известная и мой ответ удовлетворил комиссию. Затем мне предложили перечислить реформы Александра II и задали еще несколько вопросов по истории и государственному устройству. На письменном экзамене мне попалась тема "Влияние реформы всесловной воинской повинности на развитие грамотности в народе". Экзамены я выдержал, и меня внесли в списки кандидатов. Я вернулся в свой полк, а в это время обо мне собирались подробные сведения. Вызов на курсы затянулся. Прошло два года, и вдруг летом 1899 года я неожиданно получил вызов на жандармские курсы".