Особое задание

- Гут! Карашо! - весело смеялся ей вслед немец.

- Чтоб ты лопнул! - в сердцах шептала девочка.

Пришло лето. Фашистский аэродром работал напряженно днем и ночью. Все чаще и чаще в комнатах большого дома наступала траурная тишина. Не звучала, как обычно, музыка, не слышно было песен. Фрау Эльза ходила на цыпочках, то и дело прикладывая к глазам платочек. Немецкие летчики сидели в бетонированном блоке и беспрестанно пили вино. Настенька уже знала - так фашисты отмечают потери своих летных экипажей. Радовалась - побольше бы таких траурных дней.

Со временем юную фройлен, на которую заглядывались многие офицеры, стали даже допускать в бетонированное подземелье, где располагался командный пункт управления большим авиационным соединением. Настенька часто спускалась в бункер, разносила офицерам пиво, фрукты.

Однажды, когда она мыла посуду в комнате рядом с кухней, Настенька через полуприкрытую дверь услышала знакомый голос немца-шофера. «Явился, сатана,- с неприязнью подумала она.- Сейчас опять жрать начнет». И представила себе его наглую ухмылку, большой жадный рот, в котором натыкано столько белых крепких зубов, что и на двоих бы хватило.

Но что это? Настенька замерла от неожиданности и удивления.

- Мать, запоминай - завтра ночью…- тихо проговорил шофер на чистейшем русском языке.- На тебя вся надежда… Я выведу из строя связь с ложным аэродромом… Расчетное время - час ночи. Погода благоприятствует. Красный рубильник выключишь без пятнадцати минут первого. Запомни: обязательно красный. Ясно?

Подойдя на цыпочках к двери и заглянув в нее, Настенька увидела шофера, его необычно бледное лицо, строгий взгляд. Вот он встал, нервно поправил волосы. Тетя Груша подошла к нему, обняла и перекрестила.

- Ну, храни тебя господь, сынок. Я сделаю все как надо.

Шофер ушел. Громко хлопнула дверца кабины. Взвыл мотор грузовичка.

Настенька вошла в кухню. Тетя Груша взглянула на девочку.

- Что с тобой, Настенька? Ты где была? Сейчас где была? - строго спросила кухарка.

- Там…- Настенька кивнула на дверь в посудную.

- Ты слышала?

Настя опустила голову.

- Что ты слышала? - торопливо допрашивала тетя Груша. Глаза ее беспокойно смотрели на девочку.

- Этот шофер - русский?..- шепотом спросила она.

Тетя Груша тяжело опустилась на стул. Опасливо посмотрела на дверь. Потом, заставив себя улыбнуться, сказала:

- Нет, дочурка! Он немец. Хороший молодой паренек. Жалко мне его: ни отца, ни матери… Вот и заходит каждый раз. А ты посуду вымыла?

- Да. Все готово, тетя Груша.

Настя ушла. Всю ночь неотвязная мысль о том, что же должно произойти завтра ночью, не давала уснуть.

На следующий день в особняк приезжало важное начальство. Фрау Эльза суетилась больше всех. Беспрестанно совала свой нос на кухню, где хлопотали кухарка со своей помощницей, придирчиво осматривала кресла, столы, портьеры на окнах, проводила пальцем по полированной крышке рояля, проверяя, нет ли пыли.

Вечером Настеньку одели в нарядное чужое платье. Тетя Груша туго заплела ей косы и обвила вокруг головы. Девочка украдкой старалась заглянуть в ее глаза, пытаясь отыскать в них признаки волнения. Но напрасно. Та была, как всегда, спокойная, заботливая.

- Будешь торт гостям подавать, смотри не споткнись о ковер,- наказывала она.

Перед закатом солнца к подъезду подкатили два черных длинных автомобиля. Из них вышли военные в летной форме, женщины в вечерних туалетах. Все были веселы. Их встречал толстый, круглый, словно боченок, генерал - хозяин особняка.

Настенька прикорнула у плиты.

Из комнат доносились приглушенные голоса гостей, звон бокалов, позвякиванье ножей и вилок. Разбудил ее резкий голос фрау Эльзы:

- Торт! Торт к столу!

Тетя Груша, приглаживая ей волосы, ласково сказала:

- Зовут, дочурка. Иди.

Настенька оправила платье и приняла от кухарки серебряное блюдо с большим красивым тортом. Она подошла к двери, как вдруг в кухню влетела очкастая немка.

- Груша! Сопфирайтесь. Вы поедете за фином. Машин ждет.

Женщина вздрогнула. Она стояла у плиты спиной к двери. Медленно обернулась и спокойно возразила:

- Вина и пива достаточно…

- Не раскофарифать! - захлебываясь от ярости, закричала немка.

Тетя Груша подошла к Настеньке и крепко прижала ее к груди.

- Прощай, дочка…- Тетя Груша поцеловала Настеньку и пошла к двери. За ней - два солдата с автоматами.

- А теперь, дефочка, торт!

Пройдя через зал, Настенька остановилась перед дверью гостиной, откуда доносился шум веселого застолья. Внезапно девочку охватило желание бросить блюдо и бежать вслед за тетей Грушей. Но за спиной голос экономки:

- Иди, дефочка, иди!

В большой, ярко освещенной тяжелой хрустальной люстрой гостиной, пока обходила, предлагая торт, гостей, все время думала о словах шофера.

«Час ночи… выключить красный рубильник. Где же этот самый рубильник? Почему она не спросила у тети Груши?»

Когда за окнами особняка стемнело, в кухне появился солдат. Он молча вывернул из патронов электрические лампочки, поставил на стол небольшой фонарик с синим стеклом, проверил, зашторены ли окна, и вышел, плотно притворив за собой дверь.

Тихо. Почему-то громче прежнего стучат часы. Пятнадцать минут первого.

Настенька прислушалась. За окном - шаги часовых. Где-то за лесом приглушенно гудят моторы самолетов.

Решение пришло неожиданно: надо во что бы то ни стало найти этот рубильник. Он, наверное, в бункере, на командном пункте. Бросилась искать фрау Эльзу. Та сидела в большом зале у камина и потягивала из высокого фужера вино.

- Фрау Эльза,- тихо, стараясь унять дрожь, сказала Настенька.- Ночь душная. Господа офицеры, видно, хотят пива?.. Я отнесу им туда, в бункер.

С замиранием сердца ждала ответа. Немка внимательно посмотрела на Настеньку, довольно улыбнулась:

- О-о, карашо, карашо!.. Умница. Отнеси им пива.

Настенька подбежала к большому холодильнику.

Быстро вытащила бутылки. Поставила на поднос и, чувствуя, как дрожат коленки, спустилась по крутой лестнице в бетонированное подземелье. Прошла мимо одного часового, второго, свернула направо. Остановилась возле полуприкрытой массивной двери, заглянула и увидела открытый металлический шкаф. Ключ торчал в скважине замка. На серой мраморной доске - множество кнопок, ручек, циферблатов. В середине буквой «П»- красный рубильник.

«Это он! Тот самый красный рубильник, о котором говорил шофер. Его надо выключить!..» В это время из комнаты напротив послышались громкие голоса. Здесь размещалась аппаратная по управлению аэродромами.

На большом столе множество телефонов, микрофоны. На стенах ярко освещенные большие карты. У широкого экрана радиолокатора переговаривались гитлеровцы. Генерал то и дело снимал трубку с белого телефона и что-то кричал, поминутно вытирая платком потное лицо.

Настенька стояла на пороге, руки едва удерживали поднос. «Скорее бы брали пиво!»

Офицер, увидев служанку, недовольно проворчал:

- Надо стучаться! - и забрал бутылки.

Девочка взглянула на большие круглые часы со светящимися стрелками и циферблатом. Они показывали без пятнадцати час.

Прикрыв за собой дверь аппаратной, она проскользнула в комнату, где стоял распределительный щит. Ухватилась обеими руками за красный рубильник и дернула на себя. Сверкнули, тихо щелкнув, зеленоватые искорки. Стрелка на одном из циферблатов дернулась и упала вниз. Настенька закрыла железную дверь шкафа, повернула в замке ключ, вытащила и забросила его в темный угол.

Сдерживая себя, как можно спокойнее прошла мимо часовых, поднялась наверх и вернулась на кухню. А минут через десять земля содрогнулась от мощных взрывов. Звенели стекла, посуда на полках. Непрестанно били зенитки, выли сирены, с неба доносился нарастающий гул самолетов.

Настенька выбежала из кухни. В комнатах никого не было, все попрятались в бункер. Поднялась на чердак и через слуховое окно вылезла на крышу, опутанную множеством проводов. Отсюда хорошо было видно, как на аэродроме взрывались и горели, взметая к ночному небу султаны темно-красного огня, фашистские самолеты, рвались снаряды на складах. Все вокруг полнилось грохотом, огнем и дымом. В далекой вышине непрестанно гудели самолеты - ее самолеты,- и оттуда на вражеский аэродром сыпались и сыпались бомбы.