Убежим вместе!

– А может быть, попросит вас похитить меня, – предположила в свою очередь Эмми. «Микки Финн» тут и не понадобился бы.

Ее попытку разрядить атмосферу, однако, не оценили.

– Может, и попросит, – напряженно ответил Броди, – но это уже будет криминальное действие. – И с заметным раздражением добавил:

– Вы же взрослый человек, Эмми, так что можете выходить замуж хоть за сотню охотников за приданым.

– И никогда не забывать, что лучше не заводить их слишком много сразу, – суховато добавила Эмми.

– Попробуйте сказать об этом вашему отцу. – Он замолчал, но только чтобы перевести дыхание. – А заодно узнайте, что важнее – ваше счастье или сохранение в целости и сохранности сумм на банковском счете, которые ваша семья накапливала с незапамятных времен, вечно боясь, что вот-вот кто-то придет и отнимет у них состояние.

– Мой отец – не плохой человек. Броди. Он просто беспокоится обо мне. И, может быть, не без оснований, – вздохнула она. – Боится, что я пойду в маму.

– Тогда он глупее, чем я думал. Броди забрал у нее пустую чашку. Ему хотелось добавить, что он искренне желал бы, чтобы Кит Фэрфакс отправил Джералду Карлайзлу телеграмму, где подробно разъяснил бы, что тому следует сделать со своими деньгами. Но, если начистоту, это желание не было искренним. На самом деле Броди хотелось, чтобы Кит Фэрфакс оказался хилым, бесхарактерным слюнтяем, который беспрекословно взял бы деньги и убрался восвояси. К сожалению, это едва ли возможно. Эмми – не из тех, кто повторяет одни и те же ошибки дважды.

Подождав, пока за ним закроется дверь, Эмми пулей выскочила из кровати. В ванной, она на полную мощность включила воду, бегом вернулась в комнату, рассовала по карманам все необходимые мелочи, снова побежала в ванную, быстро приняла душ и переоделась в джинсы и белую футболку – так она не будет выделяться из толпы и едва ли кто-то сможет ее заметить и запомнить. Дольше всего она провозилась с необходимым минимумом макияжа. Терпение Броди скоро иссякнет. Чем больше он выйдет из себя, тем больше у нее шансов сбежать.

Она уже застегивала сумку, когда он постучал в дверь.

– Скоро, Эмми?

– Я готова. – Она открыла дверь и вручила ему сумку. – Но ужасно хочу есть. – Бросив сумочку в кресло, она направилась к круассанам. – А больше кофе нет? – спросила она, усаживаясь на диван. Броди налил ей чашку кофе и поднял ее сумку. – А вы не хотите присоединиться?

– Нет, пойду вниз. Расплачусь и отнесу сумки в машину. Это сэкономит время, – с нажимом сказал он.

Эмми широко улыбнулась, прекрасно понимая причину его раздражения.

– О, прекрасно. Отличная мысль. – Она впилась зубами в теплое мягкое тесто. – Мм. Совсем другой вкус, чем у тех, которые продаются в Лондоне, правда? – сказала она, собирая крошки со стола и тоже отправляя их в рот. Мое поведение становится откровенно вызывающим, подумала Эмми. И это, без сомнения, выведет его из себя. И очень быстро.

– Понятия не имею.

Как только за ним закрылась дверь, Эмми снова прошла в ванную. Открыла краны и осторожно прикрыла дверь. Дверь спальни оставила открытой, чтобы Броди, услышав шум воды, подумал, что она еще в ванной. Сумочку она оставила на месте, в кресле. Ни один мужчина на свете не сможет представить, что женщина в состоянии обойтись без своей сумочки.

Затем Эмми поспешно вышла через черный ход на служебную лестницу, смертельно перепугав горничную, несшую по коридору стопку полотенец.

– Нет, нет, madame, – воскликнула девушка, указывая в сторону главной лестницы, и быстро-быстро заговорила по-французски. Но Эмми сделала серьезное лицо, прижала палец к губам и указала на черный ход. Глаза девушки сначала изумленно расширились, но потом она понимающе закивала головой. Она еще раз указала на черный ход, и снова на Эмми обрушился поток французских слов.

Из сказанного она поняла одно: у нее теперь есть помощник, который к тому же знает, где находится нужная ей автобусная остановка. Эмми повторила свой старательно заученный вопрос, но, как она и опасалась, ответ получился слишком многословным, а времени оставалось в обрез.

Тогда Эмми, звезда школьного театра, драматическим жестом указала на часы и бросила полный ужаса взгляд в сторону главной лестницы. Девушка, испугавшись возможности оказаться впутанной в какую-то любовную историю, отложила полотенца и сама вывела Эмми из отеля через черный ход, стараясь, чтобы их никто не заметил.

Пройдя с ней по узкой улочке и свернув за угол, горничная указала на находившуюся на противоположной стороне автобусную остановку. Эмми вложила ей в руку одну из своих пяти стофранковых купюр. Такая помощь стоит и большего, подумала она.

Десять минут спустя она уже сидела в автобусе, направляющемся в Экс-де-Прованс. Город этот был в двадцати милях от Марселя, то есть в получасе езды на машине. На автобусе, конечно, дольше. И Эмми искренне пожалела, что успела выдать Броди направление, в котором надо ехать.

Глава 8

Броди чувствовал себя на грани срыва. Он не спал всю ночь, изучая материалы, которые дал ему Джералд Карлайзл, и стараясь найти то, что не давало ему покоя вот уже два дня. Он пытался найти какие-нибудь данные о Ките Фэрфаксе, которые позволили бы ему заставить этого человека отступиться от Эмми без денежного выкупа. Потому что, если он возьмет деньги, Эмми больше никогда не сможет поверить ни одному мужчине на свете.

Но Марк Рид не смог обнаружить ничего подходящего для этой цели. Никаких пятен в биографии, никакой первой жены, никаких незаконнорожденных детей. Обыкновенный художник, бедный как церковная мышь.

Вот если бы взглянуть на его картины, тогда можно было бы понять, что это за человек.

Эмми приходила к нему в мастерскую раза два в неделю. Пару недель назад осталась там ночевать. Броди с усилием подавил вспышку жгучей ревности. Нет, ревность здесь не помощник: эмоции только помешают трезвому суждению. Он заставил разжаться пальцы, с силой стиснувшие папку, и снова принялся за материалы Марка Рида.

Эмми всегда приезжала к нему сама; около ее дома он ни разу замечен не был. Она оставалась у него около часа… пальцы Броди снова стиснули бумаги… иногда они ходили в пивную по соседству – перекусить, а потом она отправлялась домой или куда-нибудь с друзьями.

Фэрфакс же возвращался к себе. Вот и все. Он никогда не звонил ей на работу, не посылал цветов и вообще не проявлял себя как страстно влюбленный. Едва ли это был головокружительный роман, как хотела его представить отцу Эмми. А может, это то, во что Броди больше всего хотел поверить.

И все же Джералд Карлайзл счел нужным приставить к Фэрфаксу Марка Рида. И тот передал ему глянцевый листок из журнала, выпавший из кармана Кита. На нем была фотография Эмми на каком-то благотворительном аукционе. А мужчина, на которого она смотрела сияющими, как звезды, глазами, был Кит Фэрфакс.

Если бы Броди попросили высказать мнение по поводу этой сцены, он сказал бы, что Эмми просто повесилась юноше на шею. И если чувства здесь наблюдаются только с одной стороны, то не исключено, что Фэрфакс легко от нее отступится.

Броди задумчиво посмотрел в окно. Одна девушка, два дня – и его жизнь никогда уже не станет прежней. Что бы ни случилось.

Но тянуть время все равно бесполезно. Броди отнес сумки в машину, расплатился и стал ждать Эмми, которая все еще не появлялась. Он постоял, глядя в окно, еще несколько минут; когда ждать дольше стало уже невозможно, взбежал по лестнице…

– Эмми, вы готовы? – крикнул он, открывая дверь.

В гостиной ее не оказалось. Дверь спальни была открыта, и он, услышав шум воды из ванной, нетерпеливо пожал плечами. Вернувшись в гостиную, сел, рассеянно осмотрелся…

Сумочка в кресле, недоеденный круассан, чашка с остывшим кофе… Внезапная тревога уколола его. Может быть, у нее расстроился желудок? Перемена воды, непривычная пища…

– Эмми? – окликнул он. – Вы в порядке? – Эмми не отозвалась, и он постучал в дверь ванной. – Эмми? – Молчание. Он повернул ручку, и дверь открылась. Так, понятно. Броди не стал даже выключать воду. Нельзя терять ни секунды!