Страница 12 из 39
В результате, констатировало ГПУ, удается «руководить» основными конфесссиями, кроме УАПЦ (где «агентура только информирует нас о нелегальных мероприятиях»), в остальных же религиозных течениях верхушка «не только выполняет указанные функции, но и делает по нашему указанию церковную политику».
Фамилия «Карин» нередко встречается в воспоминаниях выживших церковных деятелей того времени в контексте плетущихся ГПУ интриг и подготовки очередных нестроений в таком духе: «…Архиепископ Георгий стал обвинять епископа Макария и епископа Сергия и других в неправильной линии поведения, говорить о каком-то предательстве и даже послал в Москву… с секретным письмом к митрополиту Михаилу (Ермакову), стремясь возбудить недоверие экзарха к ближайшим и проверенным сподвижникам. Он уговаривал “приехать в Киев и здесь на месте решить все дела”, загадочно намекая на какие-то обещания сотрудника ГПУ Карина». О нем как о «главном уполномоченном Харьковского ГПУ по религиозным делам» говорили и в связи с инспирацией соборов УАПЦ[62].
К началу 1930-х гг. органы госбезопасности в целом посчитали реализованной свою стратегию агентурно-оперативного подрыва (раскола) православия. Наряду с канонической РПЦ существовали и раскольнические течения, и «катакомбная» Истинно-Православная церковь. Во многом РПЦ спасли кротость, смирение и дальновидность заместителя Местоблюстителя Патриаршего престола (с 1937 г. – местоблюстителя), будущего патриарха, митрополита Сергия (Страгородского, 1867–1944).
Еще 29 июля 1927 г. владыка Сергий издал «Послание православным архипастырям, пастырям и пасомым Московского патриархата», в котором говорилось, что «мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и Правительством».
«Нам нужно не на словах, а на деле, – подчеркивал владыка Сергий, – показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к советской власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом.
Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи. Всякий удар, направленный на Союз, будь-то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза “не только из страха, но и по совести”, как учил нас Апостол (Рим. 13, 5)»[63].
Однако и это не уберегло РПЦ от будущих акций по физическому репрессированию ее духовенства.
Печально сложилась судьба УАПЦ и ее лидеров. На рубеже 1920–1930-х гг. активизируются и ужесточаются репрессии против ставших политически и оперативно ненужных «самосвятов». По некоторым данным, всего жертвами репрессии стали 34 епископа и до 2000 служителей УАПЦ[64].
27 ноября 1937 г. после недолгого следствия, на основании «показаний» других лиц, был расстрелян первый «митрополит» УАПЦ Василий Липковский. Идеологом автокефалии Украинской православной церкви выступал Владимир Чеховский (премьер-министр и министр иностранных дел Украинской Народной Республики в декабре 1918 – апреле 1919 г.), который с октября 1921 г. возглавлял Идеологическую комиссию (!) УАПЦ (вряд ли случайно, что незадолго до этого Следственная комиссия при Совете народных комиссаров УССР «полностью реабилитировала» его от обвинений в «петлюровщине»).
Однако и это оказалось фарсом: в 1922–1924 гг. отстранили от преподавания в Киевском мединституте, политехникуме, работы в Сельскохозяйственном научном комитете. Бывший премьер перебивался переводами, жена переписывала бумаги, в 1923 г. после тяжелой болезни умерла единственная дочь Люба… К тому же С. Карин обложил «украинского шовиниста» агентурою, отмечавшей: «Держался уверенно, спокойно, импозантно и не считал себя погибшим, приобрел большой авторитет и любовь, за него станут горой».
Именно В. Чеховский стал председателем подконтрольного ГПУ 2-го Всеукраинского православного церковного собора УАПЦ в 1927 г. Дождавшись исполнения этой роли, в сентябре 1928 г. чекисты запретили ему заниматься любой церковной деятельностью.
Вновь арестовали идеолога автокефального раскола 17 июля 1929 г. Допросы его вели все тот же В. Горожанин и начальник отделения СО ГПУ УССР Борис Козельский (Бернард Голованевский, «специалист» по украинскому повстанчеству и «контрреволюционным партиям», застрелившийся 2 января 1936 г. в служебном кабинете в предчувствии неминуемого ареста; руководителям подразделений глава НКВД УССР Всеволод Балицкий объявил, что коллега ушел из жизни по причине «нервного истощения на почве беспощадной борьбы с контрреволюцией», а также страдая от сифилиса)[65].
В. Чеховскому отвели одну из главных ролей сфабрикованного ОГПУ судебного процесса над несуществующей «Спилкой освобождения Украины» (СВУ), чекисты-сценаристы избрали его на роль «заместителя председателя Президиума» СВУ, «ответственным за работу среди “автокефальных кругов”». Сломав подследственного психологически (оперработники тогда еще старались действовать «тонко»), направили его показания в нужное русло. Показания «обработанного» В. Чеховского помогли «религиоведам» из ГПУ провести одну из серьезных акций – созыв «чрезвычайного собора» УАПЦ 28–29 января 1930 г., который принял резолюцию о «связях УАПЦ с СВУ», «контрреволюционность» автокефалии и провозгласил самоликвидацию УАПЦ.
Самому В. Чеховскому по делу СВУ высшую меру наказания заменили 10 годами строгой изоляции, и Владимир Моисеевич оказался в Савватиевском политизоляторе близ страшной Секирной горы на Большом Соловецком острове.
Во время «чистки» лагерей в 1937 г. «тройка» Ленинградского УНКВД приговорила В. Чеховского к расстрелу. В ноябре того же года приговор привели в исполнение в карельском урочище Сандармох, где за неделю заместитель начальник Админхозуправления Ленинградского УНКВД капитан Михаил Матвеев и его подручный Ю. Алафер собственноручно расстреляли 1111 соловецких узников. В 1956 г. сестре Настасии Чеховской в ответ на обращение в МВД СССР сообщили «легендированную» версию: «…Чеховской В.М., отбывая наказание, умер в местах заключения 13 января 1940 г. от кровоизлияния в мозг».
Нельзя не отметить, что благодаря вездесущим информаторам ГПУ чекистские документы донесли до нас, что Господь и в эти драматические годы не оставлял Украину. В отчетах коллег С. Карина-Даниленко отмечалось, что только в 1925 г. в республике выявлено 17 случаев обновления икон, а осенью этого года в Киевском округе произошло «демидовское чудо» – явление Христа пастухам.
Именно к концу трагических 1920-х гг. относится одно из пророчеств преподобного Серафима Вырицкого: «Ныне пришло время покаяния и исповедничества. Самим Господом определено русскому народу наказание за грехи, и пока Сам Господь не помилует Россию, бессмысленно идти против Его святой воли. Мрачная ночь надолго покроет землю Русскую, много нас ждет впереди страданий и горестей. Поэтому Господь и научает нас: “терпением спасайте души ваши” (Лк. 21, 19)»[66].
В 1927 г., очевидно за успехи в сеянии расколов и нестроений в православии, свертывании автокефального движения, Коллегия ОГПУ СССР наградила богоборца именным «маузером», а 1932 г. – знаком Почетного чекиста. Он возглавил 3-е отделение (антицерковное) в Секретном отделе ГПУ УССР (по должности став «главным религиоведом» ведомства В. Менжинского в Украине).
62
Доненко Николай, протоиерей. Макарий Кармазин [электронный ресурс: http://krotov.info]. // «Наследники Царства». Симферополь, 2000.
63
[Электронный ресурс: http://www.eshatologia.org].
64
Розтальний В. Митрополит-мученик // Голос України. 1992. 19 червня.
65
Шаповал Ю.І., Пристайко В.І., Золотарьов В.А. ЧК – ГПУ – НКВД в Україні: особи, факти, документи. К.: Абрис, 1997. С. 63, 490–491.
66
Бисер духовный. Великие подвижники ХХ века о спасении в современном мире. М.: Ковчег, 2010. С. 370.