Время перемен

- Да-а, — удивлённо протянул я, — не знал, что сейчас в институтах дают диссертации на подобные темы.

- А я сам попросил, — гордо сказал Дмитрий.

- Ой, чего хорошего-то? Было б, чем гордиться. А то книжек начитался, в игру наигрался и решил съездить в Зону, напялить дешёвый защитный костюм, сфотографироваться на фоне убитого даже не тобой опасного и страшного мутанта, гордо поставив на него ногу и с трудом держа одной рукой АКМ, и показывать потом эту фотку одногруппникам. Чтобы перестали чморить и зауважали — сталкер, мол, гроза всей Зоны, твою мать! Идиоты! — Не знаю, что на меня нашло, просто стало противно от осознания, что какие-то… противные дядьки и тётки ради денег пишут книги, а вот такие олухи, начитавшись их, едут сюда — посмотреть, что тут да как, опять же похвастаться перед друзьями — и заканчивают земное существование в какой-нибудь «воронке». Или, что ещё обиднее, в пасти слепого пса.

Туристы испуганно взглянули на меня и отвели глаза, наверное, мысленно соглашаясь со мной.

Я почувствовал, что проголодался, посему заказал Бармену тарелку томатного супа, пару ломтиков хлеба и колбасы, сразу же оплатил обед и, вернувшись к столику туристов, принялся за еду.

- А что такое «хабар» и «выброс»? — деликатно спросила Татьяна, когда моя тарелка опустела.

И в последующие двадцать пять минут я много говорил — рассказывал про Зону. Что выброс — это очистка ноосферы — информационного поля Земли — от всех негативных мыслей людей. Что такое аномалии. Гипотезы относительно того, как образовалась Зона. В общем, много чего говорил.

Через двадцать пять минут с улицы послышались автоматные очереди, задорные крики и рёв мутантов — волна гона пошла мимо Бара, вот сталкеры сидят на стенах и палят в зверей.

Вскоре выстрелы стихли, и через пару минут в бар ввалился довольный Кир.

В зале сразу запахло порохом — неудивительно, приятель только что отстреливал мутантов, вот от его «Гадюки» и попахивает пороховой гарью. К слову, не понимаю, почему сталкер предпочёл это оружие старому, доброму, надёжному «Калашникову». Хоть HK MP5 (это его уже сталкеры «Гадюкой» назвали — то ли за качества стрельбы, то ли за внешнее сходство со змеёй) лучший в своём роде пистолет-пулемёт, однако пробивная способность пули у него поменьше, чем у того же «калаша». Единственные два плюса данного пистолета-пулемёта — патроны к нему относительно дешёвые и он компактный и лёгкий. Короче говоря, не понимаю, почему Кир выбрал именно это оружие — может, звук при стрельбе нравится, а может (хотя если бы было надёжное оружие в виде дубины, многие вольные ходоки его бы и взяли себе на вооружение), внешний вид нравится.

Подойдя ко мне, Кир хлопнул меня по плечу и весело сказал:

- Всё, я закончил, пошли!

- Это вы с нами пойдёте? — Очкарик пристально, оценивающе глядел на сталкера, словно на гордое звание второго сопровождающего были ещё претенденты.

- Точно! И, пожалуйста, более ничего у меня не спрашивай, иначе сразишь всех своим интеллектом. — Кир довольно заржал.

- Ввожу кое-какие коррективы в инструктаж по технике безопасности, — сказал я туристам, уже засобиравшимся уходить, — теперь у вас два проводника: я и Кир. Его попрошу называть именно так. — Я мельком глянул на сталкера, он был не против. — Но слушаться всё-таки вы должны ведущего, делать то, что он скажет. Вести отряд мы с Киром будем по очереди, не только я. Понятно?

Ответом мне послужили синхронные кивки головами.

- Ну, пошли, что ли? — Мы с Барменом обменялись прощальными взглядами, и я направился к выходу из бара. За мной топали Дмитрий с Татьяной, а за ними шагал Кир.

Глава 5

За блокпостом большой участок асфальтированной дороги был не серым, а розовым — от мутантской крови. Смешавшись с дождевой водой, кровь потёками растеклась по дороге, натекла в канавы, впитавшись в землю и напитывая воздух гнилостным запахом.

Ещё дальше была вырыта рытвина, куда «долговцы» сбрасывали трупы слепышей и псевдособак и засыпали их землёй — чтобы не смердели.

Справа от дороги росли мёртвые чёрные деревья, словно побывавшие в огне. На их ветвях болтался полуистлевший труп в кожаной куртке — именно здесь «долговцы» и вешают, как они выражаются, «на гнилом суку» всех пойманных мародёров и опустившихся до их уровня сталкеров.

Когда мы отошли чуть подальше, справа и слева на нас кинулись слепые псы. Но стоило только нам с Киром (туристы при виде мутантов замирали в ужасе) направить в их сторону стволы автоматов, как порождения Зоны сразу же развернулись и с жалобным скулёжом кинулись прочь. До чего же они странные, эти слепые псы… Пожалуй, это единственный вид мутантов, которые могут вот так, здраво рассудив, отступить без боя. Псевдособаки, например — близкие родственники слепышей — прут напролом и остановить их можно только пулями. Но нам такое поведение этих мутантов, несомненно, сыграло на руку — патроны тратить не пришлось.

Когда наш отряд отдалился по дороге от блокпоста метров на семьдесят и мы оказались прикрытыми от взора слепых псов старым КАМАЗом с покрытым ржавчиной, раскрытым настежь кузовом, я остановился и попросил Димона вернуть мне мою «беретту», после чего проследил, как он переломил стволы обреза, зарядил его и взял дробовик в руки наизготовку. Я довольно хмыкнул и приказал ему повесить на запястье за ремешок «Отклик» — пользы от этого ноль — всё равно он, наверное, даже не будет обращать внимание на писк прибора, тем более что веду отряд я; это просто, чтобы турист чувствовал себя вовлечённым в процесс.

Затем удостоверился, что пистолет Татьяны по-прежнему находится в рабочем состоянии, снят с предохранителя и в карманах к ПМ у девушки лежит боезапас, равный двум магазинам по восемь патронов в каждом. Шестнадцать да плюс обойма в самом пистолете — двадцать четыре патрона. Многовато, конечно, для неё, так как вряд ли она будет вообще стрелять, а если и случится такое, то наверняка промажет. Скорее всего, при новой опасности будет вести себя так же, как и при других ситуациях с мутантами, — тупо кричать и, держа пистолет дрожащими руками, пытаться прицелиться во врага. Как и в случае с псевдособаками на Диких Территориях, — если и выстрелит, то будет очень глупо промахиваться. Но пусть патроны у неё лучше будут. В качестве моральной поддержки: чтобы знала — если опасность всё же настанет, отбиться возможность есть.

Удостоверившись, что всё в порядке, у всех оружие готово к отражению внезапной опасности, я повёл отряд к выходу с Бара.

«Долговцы» на границе Свалки и Бара, уже успевшие после выброса и гона прийти на свои дежурные места с базы группировки, проводили нас хмурыми взглядами и готовым к бою оружием в руках. Вид которого и грозные, небритые лица его хозяев отнимали у каждого проходящего через блокпост всякое желание вести себя вызывающе и вообще заговаривать с «чёрно-красными», как ещё называют «долговцев» за цвет их комбинезонов.

Пока от взора «чёрно-красных» нас не скрыла густая растительность — невероятно огромные листья на кустарниках, растущих возле дороги, — я остро ощущал на затылке неприятный зуд. Так обычно бывает, когда кто-то пристально смотрит на меня. «Смотри глаза не сломай», — мысленно сказал я «долговцу», почему-то так внимательно следящему за мной. Хотя они на всех кроме «своих» так глядят — мол, заразу всякую разносите, радиоактивные вы и если вдруг начнёте превращаться в контролёра или снорка — пристрелим на хрен!

Глазам предстали огромные кучи из различного радиоактивного мусора и одиночные брошенные строения.

Внезапно заморосил дождь. В Зоне так бывает — секунду назад не было, а сейчас — бац! Я одной рукой надел на голову большой капюшон и посмотрел на небо. Оно было обычным — те же тяжёлые свинцовые тучи низко нависали над головой. Это небо Зоны действовало как-то угнетающе на человека, нельзя долго смотреть вверх — говорят, можно сойти с ума. Не знаю, правда это или байка, но ставить эксперименты на своей жизни мне никогда не хотелось. Тем более что, смотря на небо, я действительно испытывал необъяснимое чувство тревоги и ощущение ментального давления.