Право помнить

- Знаю. И это сводит меня с ума.

Было бы о чем говорить... Немного в тебе ума, красавица. Иначе ты не оказалась бы сейчас здесь со мной.

- Ты слишком много времени проводишь среди людей.

Того требуют дела. Те, о которых никому не нужно знать.

- А мне тесно в таком теле.

Она передергивает плечами, словно пытаясь сбросить с себя оболочку плоти, и останавливается, только встретившись со мной взглядом.

- Тебе... Правда, нравится?

И не мне одному. Вернее, понравилось бы, если бы кто-то смог увидеть тебя сейчас. Тонкие запястья, пальчики как веточки, полупрозрачная кожа, под которой можно различить каждую косточку. Кукольная фигурка, окутанная покрывалом серебряно-серых локонов. Филигранно исполненная вещь. Игрушка, чье место в сокровищнице. Или в умелых руках играющего, что принесет куда больше пользы.

- Я не стал бы тебя звать, если бы не нравилось.

Она некоторое время рассеянно играет в уме бисером моих слов, но потом все же улыбается. А еще вдохом спустя невинно спрашивает:

- Так и будешь только смотреть?

Не буду. Да и смотрю я не столько на тебя, сколько на...

Два желтых огонька загораются в темноте дверного проема. Гаснут. Загораются снова.

Итак, кузен закончил свой земной труд. Теперь пора и мне браться за дело.

- Иди ко мне.

Уговаривать Моррит не надо: взлетает легким прыжком, чтобы кануть в мои объятия. Холодная, как хрусталь, из которого словно соткано ее тело. Ну ничего, из нас двоих костровой все же я, и моего огня с лихвой хватит, чтобы...

Часть первая.

В бритье головы наголо, несомненно, есть свои преимущества.

К примеру, отпадает нужда в мытье: протер платком, начистил суконкой - все блестит и сияет. Опять же, не надо заботиться о прическе, особенно на ветру, да и глаза застить нечему. Ну и наконец, противные короткие волоски не будут попадаться тебе в еде, питье и работе, требующей особенной кропотливости, чистоты и...

- Ты там, часом, не заснул?

Вот уж нет. Хотя в моем сумеречном углу порой так и тянет вздремнуть, сегодня день особый. Сегодня мне не до сна. Тем более, солнечный зайчик, медленно ползущий по одному бритому затылку, отсчитывает время не хуже иных часов.

- Гляди, загубишь и эту горсть, придется снова отправляться за глиной.

И снова исколоть осокой все места, куда она способна дотянуться, а таланта причинять неудобства у этой травы, могу поклясться, поболе чем у многих. Еле-еле с прошлого раза избавился от зудящих и нещадно чешущихся последствий. Конечно, если прикажут, куда я денусь? Пойду, как миленький. Но лучше все-таки не доводить до крайностей. А значит...

- Ну так как, уже справился с тем, чтобы придумать себе лишнюю работу, или у меня остается надежда закончить все в срок?

- Я не сплю.

Даже несмотря на то, что катание глиняных кругляшей само по себе - занятие усыпляющее. Спасает только строгость требований. Если отвлекаюсь, все идет псу под хвост.

Вот и за последнюю четверть часа, чего уж греха таить, проштрафился. На дюжину поплавков, по меньшей мере. К тому же нет уверенности, что остальные пройдут строгую проверку. Но половина уж точно должна...

- Давай-ка сюда своих уродцев.

В чем-то он прав. Как впрочем и всегда. Ведь если взять кусочек хорошо вымешанной глины и покатать его между ладоней, что обычно получается? Шарик. Бусина, может, не слишком правильная, но гладкая. Только со мной все иначе. Круглыми мои поделки становятся, но пронизываются сетью трещинок, выемок и червячьих ходов. Иногда, правда, такой ажур выглядит до странности красиво, но как раз красота тут дело последнее.

- И это все?

Глаза у него добрые-добрые, что бы ни случилось. Вот смотреть, да, умеют по-разному. Но куда больше страха на окружающих наверняка наводит бритая братова голова, чем зеленый прищур.

- Ага.

В его ловких длинных пальцах глиняные катышки выглядят совсем убогими и несчастными, но на мое счастье с честью выдерживают осмотр и отправляются на противень. По штучке. Бережно, будто могут рассыпаться в прах от одного вздоха.

- Помнишь, что я говорил о сосредоточенности?

И хотелось бы иногда забыть, да не выйдет.

- Это несмертельно, Йерен. Но временами приносит неприятности. Просто нужно помнить и быть готовым.

- Каждую минуту?

- Не каждую. Можно через одну. Я так полагаю.

Откуда в нем, интересно, эти повадки взялись и когда? Явно еще до моего рождения, потому что сколько себя помню, брат таким оставался в любых обстоятельствах. Лорд, ни дать, ни взять. Или принц какой. Сказочный. Но ни замков, ни поместий, ни сундука с сокровищами в нашей маленькой семье точно не водилось, я бы заметил. Так с какого же...

- Я стараюсь.

- Знаю.

Он снова повернулся к столу, взял кисть, окунул ее в склянку с краской, а потом самым кончиком коснулся бока уже запеченной бусины.

Поры хорошо обжаренной глины втянули в себя лазурь с беличьих волосков быстро и жадно, словно в пальцах брат держал какое-то очень живое и очень голодное существо.

- Вот эта партия была хороша.

О, меня похвалили. К чему бы? К очередной выволочке, скорее всего. Но пока Сорен настроен вполне благодушно, можно и себе дать волю. Совсем немного.

- А правда, что целоваться слаще всего на волнорезе?

- И не только целоваться, а еще и...

Брат умолк на полуслове, отложил орудия своего труда, теперь уже чуть подальше и на особые подставки, и снова развернулся ко мне. Вместе со стулом.

- Можно узнать цель твоего вопроса?

- Э... Просто любопытно. Люди говорят, вот я и...

- Люди говорят много и разного. Но вряд ли все услышанное подряд следует проверять на собственном опыте.

- Значит, это неправда?

- Правда, - улыбнулся Сорен. - Только чужая. Вопрос в том, должна ли она стать твоей.

Что он умеет, так это отбивать охоту. И вроде не запрещает напрямую, но ясно дает понять: плохое решение, плохой поступок. Бессмысленный или даже вредный. Хотя лично я не понимаю, чем может навредить почти невинное желание... Ну ладно, совсем не невинное. Но очень четкое и имеющее границы. Я все же не настолько беспечен, ясно?

- Но ты-то пробовал?

- Я живу на свете немного дольше тебя, Йер. Знаю и умею немного больше, как и положено старшему брату. Так что да, пробовал. Много всякой всячины.

- И как оно на вкус?

Сорен спрятал смешок в ладони.

- Запомнится на всю жизнь, уж точно.

- Значит...

- Но гораздо вкуснее делать это не с первой встречной.

- Она не первая.

- Я что-то пропустил в твоей жизни? - притворно нахмурился брат.

- В смысле, я долго думал, смотрел и...

- То-то и оно, что смотрел. Эх... Хотя спорить не буду: выбор достойный. Многообещающий.

- Ты о чем?

- Ладно уж, отправляйся. Время поджимает, не так ли?

Он всегда все знает. Кожей чувствует, наверное. Бритой кожей своего затылка, в который я так усердно пялился.

- Разрешаешь?

Сорен оставил мой вопрос без ответа, откинулся на спинку стула и внимательно оглядел меня с ног до головы.

- Рубашку смени, кавалер.

Неужели, опять? Ну точно! Прямо по шву. Но эти нитки еще долго продержались, с неделю, не меньше.

- Спасибо.

- Давай, давай! - он махнул рукой, прислушиваясь к чему-то за окном. - А то вдруг что-нибудь помешает?

И брат снова оказался прав: пока я стаскивал одну рубаху и надевал другую, в дверь нашего жилища постучали.

Обычно открывать бегаю я, но в этот раз Сорен, видимо, полагая мой оголенный торс не сочетающимся с ролью привратника, отправился встречать посетителя сам. Не слишком желанного, кстати. Это стало мне понятно по сухому тону первых же слов:

- Чем могу быть полезен?

- Любезнейший Сорен, с недавнего времени я даже и представить боюсь, где и как можно обходиться без ваших необычайно ценных услуг!