Страница 31 из 39
Неприятны минуты чувствовал Пархомчик, когда, бродя по саду, встречал товарищей, которые идут на работу или с работы. Плохо было и в читальне, в кино и в других местах, предназначенных для отдыха после работы. Везде чувствовалась неловкость, и не только для самого Пархомчика, но и для всех других. Даже его ближайшие друзья это чувствовали.
Иногда Пархомчик с веселым видом начинал с ними разговор:
— Повезло мне в этом году, — хороший отдых имею.
— Ну и радуйся, а мы такого счастья не пожелали бы.
— Я не просился. А если им уж так хочется, чтобы я отдохнул, пусть так и будет, — погуляю.
— Неужели же ты чувствуешь себя хорошо?
— А почему ж нет? Погулял, отдохнул, снова погулял.
— Наелся, — добавил друг.
— Ну и наелся, — храбрился Пархомчик, — или во времени отдыха не едят?
— Скотина ты, как я вижу! Зря я тебя защищал! — плюнул товарищ и отошел прочь.
Если ближайшие друзья так смотрели на это дело, то чего было желать от более далеких, серьезных работников?
…Через дней восемь пошли слухи, что Пархомчик подал заявление, чтобы его допустили к работе. С этого же времени он начал к каждому обращаться с просьбой поддержать его, клялся, что никогда этого не повторится, искренне клеймил свое поведение. Куда делся его задиристый, наглый вид.
Следующий общее собрание допустил его к работе.
А товарищ Пархомчик с тех пор стал одним из лучших работников. Больше на него никто никогда не жаловался…
Зерновая фабрика
Лето выдалось жаркое; сухое. Две недели не было дождя. Ребята не удовлетворялись душем и ваннами, а предпочитали пользоваться прудом, что был возле поселка. Тем самым прудом с болотцем и березками, о которой слышал Юзик от отца.
С каким желанием побежал Юзик к этому пруду! Но и здесь увидел совсем не то, что думал. Это было не пруд, а бассейн с бетонными берегами и ступенями. Из прежнего болотца впадала в пруд речушка-канал, а по берегам был сухой лес-парк. Вокруг сухой тропки из песка и гальки и много скамеек. Даже были столбы с электрическими фонарями, которые зажигались во время прогулок. Несколько небольших разноцветных лодок стояла у берега.
Когда ребята подбежали к пруду, Электрон крикнул:
— Стой, ребята мы угощение забыли! Беги, Юзик, за кашей, что осталась с обеда.
— За какой кашей? Зачем — удивился Юзик.
— Карасям. Беги.
— Не знаю. Не дадут.
— Дадут. Ну, пойдем вместе.
Через несколько минут ребята вывернули в воду огромную миску каши, и тут только Юзик увидел, что в воде мелькало много золотистых карасей. Они, видимо, были почти домашние и совсем не боялись людей.
— Как-же ж их тут много! — промолвил Юзик.
Это у нас такая же отрасль хозяйства, как и всё другое.
И натешились же парни в пруду! И плавали, дурачились, и с берега прыгали, и на лодках ездили по каналу аж в середину леска.
Было уже часов шесть, когда вернулись домой.
Здесь Юзика встретил дед и сказал:
— А знаешь? Приезжал твой Антэк.
— Неужели? — обрадовался Юзик. — Где он? Пойдем скорее!
— Нету уже. Уехал.
— Чего так? Какая жалость!
— Дай мы сами удивились, — задумчиво сказал дед — Он приехал по делам МОПРа, должен был доклад делать. Люди начали было собираться, и вообще не было видно, что он думает уезжать. Подошел я к нему и говорю:
— Вот хорошо, что вы заехали к нам. Здесь как раз есть ваш земляк.
— Кто такой? — быстро спросил он.
— Да мой внук Юзик, — говорю, сын Михала, что в имении Загорского служить. Наверное, знаете?
— Знаю, знаю, как же ж. А где он?
— Да где-то играет с ребятами, сейчас придет.
— Жаль, что его нет, потому что я должен срочно ехать.
— Почему же так внезапно? — спрашиваю.
— Только что телеграмму получил, — говорит.
Собрался и поехал, словно сбежал. Очень это нас всех удивило. Неужели от тебя сбежал?
— Не может этого быть! — уверенно ответил Юзик. — Он был очень привязан ко мне. Наверное, телеграммой вызвали. Какая жалость! Я даже согласился бы специально поехать к нему.
— Да и я хотел бы больше поговорить с ним. Тем более, что и письма от Михала нет. Будем ждать другого случая. Но все это как — то непонятно вышло.
Как-бы там ни было, а другого объяснения, кроме телеграммы, придумать нельзя было. Поэтому больше не ломали голову и забыли про это дело.
Вечером Ким сказал Юзику:
— Завтра я еду в Иржыщи, к отцу. Хочешь ехать вместе?
— Конечно! Еще и как! — воскликнул Юзик.
Наутро выехали после полудня. Вскарабкались на ящики с яйцами, что отвозил грузовой автомобиль в Иржыщи, и понеслись по ровному шоссе. Быстро проехали последние строения Курычев и оказались среди засеянных полей.
Юзик с верху осматривал безграничное зерновое море, среди которого, однако виднелись какие-то постройки. Вот одиноко стоит ни то станционная водокачка, ни то мельница с необычными колесами-крыльями. В нескольких местах стоят огромные здания сараев, без стен и с какими-то площадками-этажами. А некоторые из них были со стенами.
Жара страшная; даже достаточно сильный ветер не освежает воздуха, так как дует он с востока, и единственная польза от его та, что относит в сторону пыль из-под автомобиля. Да колеса — мельницы вращаются от него. Но посевы держались хорошо; засуха, видимо, еще не повредил им.
— Эх, хорошая рожь! — окинул хозяйским взглядом Юзик. Но что будет, если продержится еще жара?
— Да ничего не будет, — безразличным тоном ответил Ким.
Юзик удивленно взглянул на него.
— Она отцвела и наливается. Как раз сейчас и нужен дождь, — наставительно проговорил Юзик, — иначе зерно будет мелкое.
Ким улыбнулся.
— Ничего! Вырастет.
Юзик увидел, что «городской» Ким ничего не понимает в этих делах и с важным видом начал объяснять:
— Дождь не нужен только тогда, когда рожь цветет. А когда она весной растет и сейчас наливается, то очень нужен. Зерно от этого делается крупным.
Ким все улыбался.
— А если нужен, то его сделают.
— Кого?
— Дождь.
— Кто?
— Конечно, мы сами. Не полагаться же на вашего бога. Кажется, после трехнедельной жизни здесь Юзик познакомился со всеми «чудесами», но — на тебе — еще новые трюки.
— Как же так? — промолвил он и даже спустился вниз с коробок.
— Да так, — ответил Ким, смеясь.
— Каким образом?
— А вот увидишь.
— Ну, скажи, как это делается?
— Подожди, сегодня, наверное, сам увидишь.
Как ни просился Юзик, но Ким ничего больше не сказал. Юзик обиделся, взобрался еще выше и отвернулся от Кима.
Скоро показались и. Белые, многоэтажные каменные дома, трубы, одним словом, как и все здешние «деревни».
Слезли с автомобиля, который поехал дальше на склады, а сами пошли в один из домов-дворцов. Хотя эти дома и другие здания, даже сад, выглядели по-другому, чем в Курычах, но общий характер был тот же. Только можно было заметить, что некоторые здания были старше Курычских и более громоздкие. Видимо, Иржыщи основали раньше.
Зашли в комнату дяди Симона. Он как раз собирался идти на работу.
— А-а! Добро пожаловать! — весело воскликнул он. Привез «эмигранта» показать наше хозяйство?
— И то и другое, — ответил Ким. — Ты уходишь?
— Надо идти в поле. Звонили по телефону в Минск, чтобы прислали дождь, — отвечают, что в такую сушь все самолеты за работой. Придется самим делать.
Разговаривая об этом, как об обычном деле, отец с сыном даже не видели, что происходит с Юзиком. Тот стоял, разинув рот и вытаращив глаза, и с каким-то ужасом посматривал то на дядю Сымона, то на Кима.
— Объясни же ты ему — засмеялся дядя Сымон. — Если хотите, подходите в поле, а я побегу.
— Вот в чем дело, — начал Ким, по дороге. — дождь начинается либо самостоятельно, когда воздух достаточно насыщена влагой, либо с помощью электрических разрядов, как это бывает в грозу. А если мы сами владеем электричеством, то мы можем использовать ее вместо грозы. Для этого эскадрилья самолетов рассыпает в воздухе насыщенный электричеством порошок, словно песок, — и вызывает дождь. Но текущий способ еще толком не усовершенствован и очень дорогой, поэтому чаще приходится применять старый способ, который сейчас ты и увидишь.