Страница 205 из 210
Когда наш разум сталкивается с невозможным, мы моментально превращаемся в животных, и наш разум к нам уже не возвращается. Мы прикидываемся, что все в порядке, но это иллюзия. Конечно, рассудок теряется не в прямом смысле. Не важно, что это за новость, мы всегда адекватны и сдержаны. Вот что мы говорим друг другу.
Массимо вернулся за столик. Он был очень пьян и неважно выглядел.
— Ты бывал когда-нибудь в туалете с дыркой в полу? — спросил он, ковыряя в носу. — Лучше не ходи туда.
— Я думаю, что настало время отправиться в твою Италию, — сказал я.
— Я могу это сделать, — согласился он с ленцой, — хотя у меня есть одна проблема здесь… и эта проблема — ты.
— Почему я — проблема?
— В той Италии есть другой Люка. Он не похож на тебя, это популярный писатель, он очень известный и богатый человек. Он не найдет тебя смешным.
Я обдумал это. Он старался заставить меня ревновать к самому себе. Я не мог исправить это, и я разозлился.
— Ты полагаешь, я смешон, Массимо?
Он перестал пить, но то убойное бренди все еще булькало у него в глотке.
— Да, Люка, ты смешон. Ты — олух. Ты — несмешная шутка. Особенно в этой версии Италии. И особенно сейчас, когда ты наконец в курсе. У тебя сейчас лицо похоже на морду дохлой рыбы. — Он рыгнул в кулак. — Теперь, наконец, тебе кажется, что ты все знаешь, но это не так. Пока нет. Послушай, я создал этот мир перед тем, как появился здесь. Когда я нажал F3, и поле переместило меня сюда. Без меня, наблюдателя, эта вселенная никогда не появилась бы.
Я оглянулся, обозреть то, что Массимо назвал вселенной. Это было итальянское кафе. Мраморные столик передо мной был прочным, как скала. Все вокруг было плотным, нормальным, реальным, понятным и предсказуемым.
— Конечно, — сказал я ему. — И еще ты создал мою вселенную. Ты не просто гадкий утенок. Ты бог.
— Черный лебедь — ты так меня назвал, — он самодовольно улыбнулся и посмотрелся в зеркало. — Вам, журналистам, для всего нужен заголовок.
— Ты всегда носишь черное, — сказал я. — Это потому что на черном незаметна грязь?
Массимо застегнул свой черный шерстяной пиджак.
— Он становится хуже, — сказал он, — когда я нажимаю клавишу F2, прежде чем устанавливается поле… Я создаю множество потенциальных историй. Каждая со своей душой, этикой, мыслями, историей, судьбой, ну всем. Все эти миры становятся живыми на несколько наносекунд, пока чип выполняет программу, и потом они все исчезают. Как будто ничего и не было.
— Ты так перемещаешься? Из мира в мир?
— Да, именно так, дружище. Этот гадкий утенок способен летать.
Один из официантов подошел убрать столик.
— Немного рисового пудинга? — предложил он.
Массимо был вежлив.
— Нет, спасибо, сэр.
— На этой неделе у нас замечательный шоколад! Только из Южной Америки.
— Да, там делают замечательный шоколад. — Массимо сунул руку в карман. — И мне его действительно хочется. Сколько ты дашь мне за это?
— Это женское обручальное кольцо. — Официант осторожно взял его.
— Да, так и есть.
— Это не настоящий алмаз. Этот камень больше, чем это возможно для настоящего алмаза.
— Ты дурак, — сказал Массимо, — но это твои проблемы. Я очень хочу шоколада. Почему бы тебе все-таки не принести плитку?
Официант пожал плечами и отошел.
— Итак, — подвел итог Массимо. — Я не считаю себя богом, я, если говорить в этих терминах, целый пантеон. Как ты знаешь, поле перехода всегда наводится на площадь. Поэтому я здесь. Я выхожу из этого кафе, пошатываясь и в облаке пыли. У меня ничего нет, кроме того, что лежит у меня в голове и в карманах. И так всегда.
Дверь в «Елену» с громким звоном индийских колокольчиков распахнулась. Внутрь вошла группа из пяти мужчин. Я мог принять их за копов, из-за их пиджаков, поясов, дубинок и пистолетов, но туринская полиция не пила на работе. Еще они не носили красные нарукавники с перекрещенными молниями.
В кафе вошли новые гости и сразу наступила тишина. Они начали обыскивать персонал, от них пахло опасностью.
Массимо поднял воротник и невозмутимо уставился на свои скрещенные руки. Массимо обдумывал сложившуюся ситуацию. Он сидел в углу, черный, молчаливый, загадочный. Должно быть, он молился.
Я не стал пялиться на захватчиков. Мне было неприятно на это смотреть, но даже для стороннего наблюдателя в происходящем было несложно разобраться.
Дверь туалетной комнаты открылась. Оттуда вышел невысокий мужчина в шинели. У него была потухшая сигара, зажатая в зубах, и шляпа, как у Алена Делона.
Он был хорошо сложен. Люди всегда недооценивают красоту, мужской шарм Николя Саркози. Он иногда казался слегка странным, например, когда он загорал полуголым и появлялся в таком виде в популярном таблоиде, но в личном общении его харизма довлела. Он был человеком, с которым вынужден считаться любой мир.
Саркози за несколько секунд осмотрел кафе. Потом он молча и решительно двинулся вдоль темной стены красного дерева. Он оттопырил один локоть. Прогремел гром. Массимо упал лицом вперед на маленький мраморный столик.
Саркози с легкой досадой смотрел на дымящуюся дырку в кармане своей стильной полушинели. Потом он посмотрел на меня.
— Ты тот журналист, — сказал он.
— У вас хорошая память на лица, месье Саркози.
— Верно, дубина, она именно такая. — Его итальянский был не очень хорош, но все равно лучше, чем мой французский. — Ты продолжишь «защищать» свой мертвый источник здесь? — Саркози мстительно пнул тяжелый стул Массимо, отчего мертвец, его стул, его стол и его простреленная голова упали на пол кафе с громким стуком.
— Это твоя история, мой дорогой друг, — Саркози сказал мне. — Я дарю ее тебе. Можешь ее использовать в своих розовых журнальчиках.
Потом он начал отдавать приказы своим убийцам в форме. Они сгруппировались вокруг него в отряд поддержки, и их лица были полны уважения.
— Теперь ты можешь выходить, дорогая, — позвал Саркози, и из мужской комнаты вышла женщина. Она носила маленькую стильную гангстерскую шляпу и сшитый на заказ камуфляжный жакет. Она несла большой черный чехол от гитары. И еще старый радиотелефон, огромный, как кирпич.
Откуда он знал, что эта женщина полчаса пряталась в душном туалете кафе, я не знаю. Но это была она. Это определенно была она, и она не была бы более сдержанной и спокойной даже на встрече с королевой Англии.
Они ушли все вместе, единым, хорошо вооруженным отрядом.
Нежданное событие в «Елене» создало суматоху. Я отодвинул кожаный саквояж Массимо от растекающейся лужи крови.
Мои коллеги-покровители были ошеломлены. Они были глубоко поражены, даже обескуражены. У них не было никаких путей решения проблемы.
Один за другим они поднимались и выходили из бара. Они покидали это приятное, старое место молча, не торопясь и не глядя друг на друга. Они выходили через скрипящие двери на самую большую площадь в Европе.
Потом они исчезли, каждый, торопясь в свой собственный мир.
Я прогуливался по площади под приятным весенним небом. Ночь оказалась холодная, как это бывает весной, а бесконечное темно-синее небо было чистым и прозрачным.
Экран ноутбука ярко осветился, когда я нажал F1, Потом я нажал F2 и затем F3.
http://translatedby.com/you/black-swan/into-ru/trans/
Интерсеть
Лет тридцать назад корпорация RAND, американский мозговой центр холодной воины, столкнулась с необычной стратегической проблемой. Каким образом власти США могли бы сообщаться друг с другом после атомной катастрофы?
Постъядерной Америке понадобится административно-командная сеть, протянутая от юрода к городу, от штата к штату, от базы к базе. Однако независимо от оснащения и защиты этой сети ее коммутатор и кабель всегда будут уязвимы при взрыве атомной бомбы. Ядерная атака повергнет в прах любую сеть такого рода.