Звёзды часто разочаровывают

Уже на выходе Надежда увидела плакат и замедлила шаг, в недоумении глядя на изображение. Рой Флеминг — ведущий актёр сериала, который он рекомендовал. Сериала, набирающего популярность, как и сам актёр.

Она поморщилась.

Приехав в номер гостиницы, она посмотрела несколько серий, где Рой смотрел на главную героиню заинтересованным взглядом, скользя по хрупкой фигурке актрисы. Его глаза смотрели выразительно и даже, наверное, пронзительно.

Так же, как час назад смотрели на Надежду. Рой Флеминг был такой же иллюзией, как и Рекс Фрост.

— Нааадья, — голос в трубке произносил её имя с акцентом, от которого хотелось улыбнуться. — Простите за поздний звонок, я хотел спросить ещё раз, не составите ли вы мне компанию?

Надя посмотрела в стену, окрашенную в молочный цвет, вздохнула, перевела глаза на панель телевизора и ответила.

— Нет, простите, но…

— Я бы хотел знать — почему?

— Я буду занята.

— Какова истинная причина вашей занятости, Надья? — Надежда снова улыбнулась.

— Звезды часто разочаровывают…

— Вам понравился сериал?

— Пока трудно сказать, я немного посмотрела, только три серии.

— Я постараюсь вас не разочаровать, Надья, — она не стала уточнять, к чему относятся эти слова. — Я бы хотел провести время в компании красивой женщины, это лучше, чем моя команда, посмотреть что-нибудь. Обычно в поездках я знакомлюсь с кем-нибудь из местного населения, — Надя хмыкнула, — да, это звучит двояко, но местные могут рассказать о своей стране или городе больше любого экскурсовода. Я подумал, может, мы погуляем, посмотрим что-нибудь действительно интересное, чем бы я мог похвастаться друзьям и фанатам? Надья?

Она помолчала.

Ей нечего было терять.

Ей нечего было приобретать.

Её сложно было разочаровать.

— Да, Рой, записывай адрес гостиницы, завтра к десяти я тебя жду.

Глава 2

Рой Флеминг оказался пунктуальным. Ровно в десять утра он уже был в просторном холле гостиницы, куда минутой позже пришла Надежда. Одетая в платье из тонкого трикотажа, которое не скрывало её формы, а, наоборот, подчёркивало все, казалось бы, излишества на теле женщины, обувь на высоком каблуке, придававшая походке плавность и грацию немного ленивой кошки, и небольшая сумочка наперевес. Цепочка сумочки проходила по линии декольте, заостряя на нём внимание. Небрежный, но продуманный шаг.

— Надья, — Рой улыбнулся, и Надежда попыталась отогнать от себя мысленные образы из сериала, который вчера смотрела.

Она приехала в этот город хорошо провести время, ей выпала удача, она познакомилась с приятным мужчиной и, даже если встреча их бесперспективна в плане дальнейших отношений, ничто не может ей помешать получить удовольствие от общения с этим мужчиной.

— Здравствуй.

Они немного поговорили и, вызвав такси, отправились по месту назначению.

— Ты кажешься немного удивлённой, почему?

— Да, я удивлена, не скрою. Рой Флеминг со мной в такси, — она засмеялась, и мужчина улыбнулся в ответ на искренний приглушённый смех.

— В этом нет ничего удивительного, но я рад, что это радует тебя. Радует?

— Да, — после паузы. Надежду радовали и душные пробки мегаполиса, и приятный голос Роя, и его карие глаза, и то, как он улыбался — широко, расспрашивая о стране или самой Надежде, называя её Нааадья.

Не хотелось глухих стен музеев и галерей. Последние дни лета были тёплыми, солнечными, с лёгким, словно обволакивающим ветром и невероятно высоким небом с линиями перистых облаков.

Они решили поехать в Усадьбу, полузаброшенную, с полудиким парком, не обустроенным ближе к окончанию литой чугунной изгороди. Было немноголюдно, и Надя с удовольствием вкушала и этот на редкость солнечный день, и общение с собеседником. Рой с нескрываемым интересом рассказывал о своей работе, она не часто видела такую заинтересованность в своём виде деятельности, впрочем, не так и часто Надежде приходилось общаться с творческими людьми.

Гладь газона убегала вниз, к искусственному пруду, где родители с малышами с энтузиазмом кормили уток, а корявые стволы деревьев простилались над водой, словно любуясь своим отражением в гладе воды.

— Это удивительная картина! — воскликнул Рой. — Удивительно!

Надежда смотрела на пруд вдали, на огромный раскидистый дуб и на мужчину на ровной зелени — высокого, поднявшего руки вверх, который с каким-то мальчишеским задором крутился на одном месте, то ли смотря на небо, то ли на свои руки.

— Надья, иди сюда, — Надежда подошла, улыбнувшись, снова почувствовав это — желание прижаться к этому мужчине, — кружись, — он поднял её руки вверх, — не бойся!

И она стала кружиться вокруг себя, глупо, смотря в небо, щурясь от яркого света, потому что сняла солнцезащитные очки, смотря на синее — небо, край зелёного — газон, тройной, объёмный, густо-зелёный — дуб.

Рой небрежно бросил на траву куртку и усадил Надежду, у которой немного кружилась голова, облокотив её голову себе на плечо. Они сидели так какое-то время, возможно, слишком долгое, молчаливое, не гнетущее. Надя слышала его сердце, которое билось гулко и, казалось, не всегда ровно, как и её тоже. Небольшого участка соприкосновения кожи с кожей было достаточно, чтобы стало очевидно то, что было ясно ещё вчера — Надежда испытывала острое желание рядом с этим мужчиной, притяжение. Она ловила себя на неровном дыхании и смотрела вдаль, не давая воли своему слишком услужливому воображению. Рой убрал светлую прядь с её лица, задержавшись подушечками пальцев на щеке, ненадолго, но Наде хватило, чтобы она почувствовала потерю тепла мягкой кожей и подалась вперёд, за ощущением этого тепла, вдруг смутившись этого.

Надежда с удовольствием бы поддалась своему желанию, тем более, оно было взаимным, это ощущалось явственно. Во взглядах, прикосновениях, дыхании. Но наблюдая себя словно со стороны, она не могла избавиться от ощущения какой-то абсурдности ситуации, в которую она попала.

Тёплый летний день. Синий с перьевым белым. Объёмный зелёный. Она и Он.

Он — известный, как оказалось, актёр.

— Это немного похоже на кино, — Надя.

— Что?

— Происходящее. Ты, я, дуб…

— Возможно, я когда-нибудь сниму такое кино, — его рука словно машинально гладила по плечу женщины, опускаясь до локтя, там, задевая пальцами тонкую кожу на сгибе, останавливалась, и тут же поднималась обратно, к шее.

— Снимешь, сам?

— Да, у меня есть несколько фильмов.

— Каких.

— Их не было в российском прокате, у них в принципе был ограниченный прокат, мне просто было интересно это сделать.

— Что тебе больше нравится, сниматься или снимать?

— Трудно сказать, всё зависит от обстоятельств, нюансов, от деталей проекта.

— Тебе нравится сниматься в сериале?

— Да, это изнуряющее, но мне определённо нравится.

— А мне определённо нравится смотреть этот сериал, — Надя улыбнулась.

— Сколько серий ты посмотрела?

— Пять.

— Пять? — заглядывая в лицо женщины, которая отвела глаза.

Накануне, когда она дала согласие на встречу, она посмотрела ещё две серии, и там, в пятой, главный герой наконец-то добивается близости с героиней. Всё происходящее на экране буквально заворожило Надежду. Её непорочность и его напор, её страх, смешанный с чувственностью, и его страстность. То, как он целовал, спина, ноги, ягодицы… всё это заворожило Надежду.

— Да, пятая серия… очень чувственная.

— Её долго снимали… было много дублей.

— Ты, наверное, устал от подобных разговоров, — она отвела глаза.

— Нет, людям интересен процесс съёмок, женщинам, — помолчал, — пятая серия, и они спрашивают. Я отвечу на любой твой вопрос, ты не представитель прессы, так что…

Надежда подумала, что её не слишком интересует процесс съёмок подобных сцен, хотя результат, вне сомнений, превосходил любые ожидания.

Это был долгий, насыщенный впечатлениями день. Они гуляли по старому парку, посетили усадьбу, где две школьницы, кажется, узнали Роя и какое-то время заворожённо провожали его глазами. Прохаживались по старым мощёным улочкам, Рой покупал сувениры у торговцев и, смеясь, фотографировался в солдатской ушанке.