Страница 7 из 13
Кошен подчёркивает целенаправленный характер деятельности писателей и философов, именуя их мощной и крепкой сектой, претендующей на то, что она – разум человечества (как тут не вспомнить «ум, честь и совесть нашей эпохи»). Речь идёт о масонских организациях, самую совершенную из которых (она же – организация философов), «Великий Восток», Кошен именует «столицей мира туч». Он же вводит и термин «малый народ», имея в виду небольшую, весьма влиятельную группу интеллектуалов, влияющую на остальное общество – на «большой народ». И, как показала историческая практика 1789 г., – влияющая весьма успешно. А ведь энциклопедисты жили и действовали до эпохи всесилия средств массовой информации, контроль над которыми увеличивает потенциал «малых народов» различного типа не то что в разы – на порядки, превращая заговор в Заговор. П. Кругман очень хорошо показал это на примере деятельности неоконов в США в 1990-е годы.
«Никому не хочется выглядеть сумасшедшим теоретиком заговоров, – пишет он в своей работе «Великая ложь», – Однако нет ничего безумного в том, чтобы раскапывать истинные намерения правых. Наоборот, неразумно притворяться, что здесь нет никакого заговора». Слово сказано, и это слово – «заговор», причём как политико-экономический феномен, как система странового, государственного уровня. Но бывают заговоры и мирового, глобального уровня.
В 2005 г. в России была переведена книга Э. Перкинса «Исповедь экономического убийцы». Автор – профессиональный убийца, но не в физическом, а в экономическом смысле. С 1968 по 1981 г. его задачей как тайного агента Управления национальной безопасности (УНБ) было убийство экономик стран «третьего мира» (Перкинс работал в Индонезии, Иране, Панаме, Колумбии и Эквадоре). Экономики убивались в два хода. Первый ход: выступавшие в качестве экспертов-экономистов агенты УНБ обосновывают перед руководством той или иной страны-мишени экономическую необходимость огромных западных займов (главным образом американских) для реализации (западными же компаниями) экономических проектов – энергетика, инженерия и т. д. На самом деле проекты эти либо не нужны, либо экологически вредны, либо ведут к социальным потрясениям; о том, что их стоимость завышена, и говорить не стоит – эта проблема решается с помощью «откатов» местным чиновникам, готовым обкрадывать собственный народ и рушить собственные страны. Кстати, среди тех, кто не поддался на проектные уловки, были погибшие в авиакатастрофах президент Панамы Омар Торрихос и президент Эквадора Хайме Ролдос. Ну и, конечно же, Саддам Хусейн. Ход второй – после того как страна-заёмщик расплачивается с западным подрядчиком, её банкротят, чтобы поставить в вечную зависимость от заимодавца и превратить в его марионетку.
Перкинс показывает, что экономические убийцы – это не компания одиночек, а элитная группа мужчин и женщин, использующих всемирные финансовые организации для установления глобального контроля над миром со стороны слоя, именуемого Перкинсом «корпоратократией». Корпоратократия – это не примитивная кучка заговорщиков, а мировой слой, связанный общими целями и исповедующий единые ценности. Сюда входят крупнейшие корпорации, банки, принадлежащие им СМИ, члены правительства, представители спецслужб, научно-исследовательские структуры.
Корпоратократия стала оформляться во второй половине 1940-х годов; её окончательному сплочению и формированию американского ядра способствовал кризис 1973 г. Именно он убедил корпоратократию в том, что нужно создавать глобальную империю. Такой империи, глобальной по целям и масштабу, но американской по прописке, нужен был президент, принципиально иной по сравнению с Никсоном, Фордом и Картером. И он явился – Рональд Рейган, ставленник нефтяных компаний и по сути первый президент корпоратократии, а точнее – от корпоратократии. По мнению Перкинса, на новом витке истории корпоратократия пытается восстановить то, к чему стремилась Британская империя – так сказать, новое издание Британской империи, или Вторая англосаксонская империя; бывший экономический киллер, порвавший с прошлым, считает, что конец Второй империи будет столь же плачевным, как и конец Первой, – Америка уже сейчас платит жестокую цену за империю как внутри страны (об этом пишет и П. Кругман), так и на международной арене (об этом много и убедительно пишет Ч. Джонсон).
Перкинс прав, подчёркивая, что корпоратократия – не заговорщики в узком, «случайном» смысле слова, а слой мировой верхушки, работающий на расширение и укрепление системы «глобальной империи», используя в основном тайные методы и средства, действуя главным образом с помощью тайных пружин и рычагов. Собственно, заговор и есть система, серьёзная конспирология и занимается заговорами как системами. Разумеется, есть заговоры и заговоры. Например, банановая республика: сегодня, трое спрыгнув с ветки, захватывают власть. А назавтра трое других «прыгунов» прогоняют их пинками под зад. Это – заговор? Формально, в узком смысле – да. Но он не представляет никакого интереса для конспирологии как дисциплины, как научной программы. Ясно, что серьёзный, системный конспирологический интерес могут вызвать тайные действия не любых ограниченных по численности групп, а таких, которые обладают значительными материальными, властными и информационными ресурсами и которые поэтому могут оказывать долгосрочное влияние на события в страновом, макрорегиональном или даже мировом масштабе. И которые, естественно, ставят такие задачи.
Например, Коминтерн в 1920–1930-е годы – «Штаб мировой революции» и в то же время средство советской внешней политики. Его тайная деятельность в мире – Заговор, конспирология мирового уровня? Безусловно. Однако в научных исследованиях это проходит по линии истории мирового коммунистического движения и международных отношений. А вот попытки проанализировать тайную деятельность Капинтерна (Фининтерна) по реализации политико-экономического и культурно-информационного господства мировой буржуазии, мирового истеблишмента или отдельных её (его) сегментов почему-то сразу же сталкиваются с обвинениями в «конспирологическом уклоне», что лишний раз свидетельствует, во-первых, о верном направлении исследований («а вот тут у них логово», как говаривал Глеб Жеглов), во-вторых, о конспирологии как о «негативно-классовой», объективно антисистемной по интенции и устремлениям сфере интеллектуальной деятельности, как о сфере дешифровки социальных кодов.
Корпоратократия Перкинса – это на самом деле заговор, но только не в примитивном смысле слова. О том, что это глобальный системный заговор как процесс, красноречиво свидетельствуют разъяснения, которые неопытный ещё экономический киллер Перкинс получил от своей наставницы Клодин. «Мы маленький эксклюзивный клуб, – сказала она. – Нам платят, и хорошоплатят, за то, что мы обманным путём уводим из разных стран мира миллиарды долларов. Значительная часть твоей работы – подталкивать лидеров разных стран мира к тому, чтобы они становились частью широкой сети по продвижению коммерческих интересов Соединённых Штатов. В конце концов, эти лидеры оказываются в долговой ловушке, которая и обеспечивает их лояльность. Мы можем использовать их, когда нам будет это необходимо, – для удовлетворения наших политических, экономических или военных нужд»[5]. Что это, если не заговор?
Конспирологический аспект политэкономии капитализма, истории международных отношений и любых других дисциплин объективно вскрывает такие формы деятельности, которые хозяева современного мира предпочли бы держать в секрете – по «принципу Гэндальфа» ("keep it safe and keep it secret"), а следовательно, сама конспирология – это информационное (научное) поле борьбы, и во многом именно поэтому ей отказывают в праве на существование, стремятся дискредитировать в принципе, в том числе и ложной (или контр-) конспирологией, – на войне как на войне.
Конечно, согласно обычным представлениям заговор не ассоциируется с чем-то очень масштабным и длительным, по крайней мере по сравнению и на фоне истории как стихии широкомасштабных массовых процессов, как поля действия крупных структур. На самом деле это не так – пример Коминтерна (и не он один) тому подтверждение. В этом плане интересен и показателен заочный спор между двумя русскими – Александром Грибоедовым и Владимиром Ульяновым-Лениным.
5
Перкинс Дж. Исповедь экономического убийцы. – М.: Pretext, 2005. – С. 49.