Мой Темный Квартет

- Господи! Лекс! Она …, – девушка замолкла, скользнув взглядом по лицам парней, – стойте. Вы думаете, это я … я ей …

- Мы не знаем, что думать, Аманда, – жестко оборвал ее Алан, как-то странно посерев.

Ал, боже...

- Аманда, нам бы очень хотелось верить, что ты тут не причем, но это трудно, – продолжил Брайан, – поэтому у тебя только два выхода: или уехать, или оказаться в цепких коготках полиции.

- Уехать? Но я только приехала...

- Мне звонить?, – не выдержав, рявкнул Чак. Глаза блондинки забегали по лицам парней, но ни на одном лице не было ни тени сочувствия. Она повернулась к брату.

- Ал... ты же мне веришь?

- Я не знаю, чему мне верить, – бесчувственным голосом ответил тот, сжимая челюсти. Девушка отшатнулась, прижимая руки к груди.

- Неужели тебе она дороже меня?, – повило молчание, в которое гулкое дыхание девушки забивало все пространство.

- Порой, мне кажется, что она важнее мне всего на свете, – грубо ответил Алан, глядя на нее сверху вниз, – у тебя пятнадцать минут, чтобы собраться, – блондинка, сглотнув, исчезла за углом, ее неровные шаги послышались на лестнице. Парни уставились на Алана, который стоял неподвижно.

- Ты … ты влюблен в Алексис?.., – пролепетал Айзек, шокированно глядя на друга.

- А что, незаметно?, – огрызнулся тот чуть ли не в первый раз в жизни. Затем прошел в холл и надел куртку, – я возьму ваш джип, отвезу ее в аэропорт.

- Хорошо, – неловко кивнул Чак, хотя разрешение не требовалось.

Спустя двадцать минут Аманда спустилась вниз с небольшим чемоданчиком и заплаканными глазами, увеличенными непомерно крупными линзами. Она остановилась около брата, робко бросая на него взгляд.

- Алан...

- Иди к машине, – оборвал он ее, открывая дверь. Девушка попыталась кивнуть парням, но те никак не среагировали, поэтому она, опустив голову, вышла на улицу, – я завтра не пойду в колледж. Достало все, – кинул блондин друзьям и вышел следом, слегка хлопнув дверью. Парни безнадежно переглянулись.

- Если уж наш Святоша признал, что жизнь — отстой, то мне пора отбрасывать копыта, – покачал головой Айзек, пожимая плечами.

Глава 29.

Шли дни. Один за другим. Медленно, скучно и однотипно. Так как Лекс строго-настрого запретила парням пропускать занятия — по крайней мере, всем одновременно — они разделили свое дежурство: кто-то сидел с ней утром, с 8:00 до 13:00, кто-то — с 13:00 до 18:00, а после семи уже никого не пускали, так что в шесть они прощались до следующего дня. Все было, как раньше: парни сидели с ней, разговаривая, рассказывая, что происходит в колледже, сколько тестов они написали, что прошли нового, что было смешного, все, что могло хоть как-то сгладить сложившуюся ситуацию. Офицер Арканстон не уходил из больницы, только порой покидая свой пост, чтобы сделать какие-то указания. Четверка каждый раз нервно переглядывались, когда кто-то ловил на себе тяжелый взгляд мужчины, который не подходил к ним, но следил неотрывно. Айзек стал взвинченным, ему хватало какого-то глупого подкола, чтобы он взорвался, и брату приходилось использовать всю силу, чтобы удерживать его в рамках, в то время как тот хотел все крушить. Алан слишком погрузился в себя, порой просто не слыша, когда к нему обращаются. Чак пытался казаться спокойным и дружелюбным, но и его нервы и настроение пошатнулось, и даже ему приходилось иногда досчитывать до десяти, чтобы не ударить кого-то. Но Брайан … он не изменился, его равнодушие не сдвинулось ни на грамм, он оставался таким же спокойным и молчаливым, а его глаза все так же могли уничтожить одним только «прикосновением». Но что действительно его раздражало, так это то, что прошло уже больше месяца, как они перевоплощались под действием Серой Луны, и он даже не чувствовал ее приближения.

В один день никто не пришел, так как был важный тест на восемь часов, и Алексис заверила друзей, что абсолютно спокойно справится без них один день, по-детски капризно попросив их купить ей шоколад. Парни, улыбаясь и радуясь тому, что их подруга смеется, обещали принести по шоколадке от каждого и ушли. Это был вечер воскресенья. В 12 часов во вторник четверка, отпросившись с уроков, пришла в больницу и, зайдя в палату, в которой вот уже десять дней провела Лекс, остолбенела в дверях: все было собрано и уложено, постель была застелена, тумбочка, на которой всего два дня назад стояли цветы, пустовала, а в шкафу в углу не было ни единой вещи.

– Что за черт?, – произнес Чак, проходя вовнутрь. Парни последовали за ним, оглядываясь по сторонам, не в силах посмотреть друг на друга, – они же позвонили бы нам, если бы … если бы …, – близнец не мог договорить, так его голос дрожал, – если бы что-то случилось... Ведь так?, – он поднял глаза испуганного животного на Брайана, который так и стоял в дверях, не шевелясь, – Брайан?, – все повернулись к лидеру, не отрываясь от его лица, – нам бы сообщили? Или …

– Зачем ты ко мне обращаешься?, – последовал грубоватый ответ, – меня не было тут так же, как и вас всех.

– Но, черт возьми, ты должен знать, а не стоять с пресной миной!, – взорвался Чак, сжимая кулаки. Пол под ним заходил ходуном, трещины, желающие разрезать покрытие, издавали дикий звук, который используется для съемок фильмов ужасов. Сила Чака явно выходила за рамки, стекла дребезжали, угрожая засыпать все вокруг. Брюнет уже поднял было руку, чтобы заставить парня прекратить, но тут они услышали смех из коридора. Секунда — и Чак сидит на заднице в углу, куда его оттолкнула сила Брайана. Стены перестали шататься, и парни повернулись к двери, которая, плавно открывшись, пропустили Алексис, и, боже, как она была красива... Слегка выцветшие темные волосы стали насыщенного шоколадного цвета 95-процентной горькости, которые падали на плечи и спину легкими кудряшками, полотая сине-белая кофта с рукавом три-четверти, множество браслетов на руке, коричневого цвета юбка, открывающая ножки в желтых туфельках на синей танкетке. Девушка широко улыбалась, держа в руке листок бумаги и заходя в палату. Она застыла, увидев всех парней. Ее удивленные, все еще горящие весельем глаза по очереди коснулись каждого и, замерев на Чаке, расширились.

– Чак? Что ты делаешь на полу?, – в ее голосе слышались нотки смеха. Тот поднялся и стал недовольно отряхиваться.

– Поскользнулся, – ответил он, бросая на невинно стоящего в стороне Брайана уничтожающий взгляд, и подлетел к брюнетке, сжимая ее в объятиях, – ты где была? Я … хм, мы волновались.

– О, – щеки девушки слегка покраснели, когда она отстранилась, – это так мило. На самом деле, – она вытянулась вперед бумажку, – меня выписали!, – радостно выкрикнула она, широко улыбаясь. Парни остолбенели, а брюнет решительно прошел вперед и выхватил листок, – эй!, – проигнорировав недовольный возглас Лекс, он стал читать, с каждым словом хмурясь все больше. Потом, дойдя до конца, поднял на нее прищуренные шоколадные глаза.

– Ка это случилось? Ведь всего 48 часов назад тебе меняли повязки на руках, и там были еще глубокие раны, не говоря уже о моральном и психологическом потрясении.

– Ненавижу, когда ты говоришь на медицинском языке, – брюнетка забрала у него листок, аккуратно свернув его, – вчера вечером пришел врач и, собираясь перевязать раны, увидел, что все в порядке, – ее личико снова загорелось счастьем, – он проверил меня по другим параметрам и сообщил, что все в порядке. Я тут же потребовала выписку и вот, – довольно щебетала она, пока парни ошарашенно переглядывались, – хей, вы не рады?

– Ну, что ты!, – тут же встрял Айзек, влезая вперед и сжимая подругу в объятиях, – я диииико рад, что теперь мне не придется торчать тут, нюхая самый божественный запах на свете, – его улыбка Буратино вернула других к жизни. Кроме Брайана, который продолжал что-то просчитывать в голове, потом схватил девушку за руку.

– Но стой, тебя отпустили?

– Да.

– А полиция? Что с наркотиками?

– Они сказали, что это была очень большая ошибка, принесли мне извинения, но попросили на всякий случай не злоупотреблять лекарствами.