Мой Темный Квартет

- Пха, если он вообще споет, – фыркнула Лекс, поднимаясь на сцену, прижимая к груди пока что выключенный микрофон.

- Будто ты станцуешь, растяпа, – отбил вызов Брайан. Алан мысленно завопил, прям как Дракула в бассейне**, и щелкнул пальцами, чтобы Лея, которая одновременно отвечала в данный момент за музыку, включила минусовку.

- Начали!, – крикнул он, и заиграла уже навязшая в зубах мелодия.

- Ну.., – протянул блондин, – что я могу сказать … Когда вы не ссоритесь, мы хорошо и даже очень реалистично поете, не считая пары-тройки моментов, когда оба забыли текст. Так что в данном случаи нужно просто подучить текст. А относительно танца.., – он замолчал, откинувшись назад. Близнецы Макклаймен, которые пришли как раз перед репетицией танцевального номера, уставились на блондина также, как и Лекс с Брайаном — выжидательно и с любопытством. Тот молчал, сохраняя серьезное выражение лица, потом вдруг широко улыбнулся и притянул их к себе, – это было круто! Просто дух захватывает! Такие эмоции, чувства! Браво, – братья тоже обняли их, и получалась этакая улыбающаяся кучка ручек и ножек, – так что не волнуйтесь — все вполне сносно, и вам остается только заняться костюмами.

- А Вы молодец, мистер Хандерсон, – послышался довольный голос, и из дальнего угла зала, медленно постукивая каблучками, вышла миссис Ларкус, в красивом бледно-зеленом костюме, – думаю, мы могли бы принять Вас к нам на работу после окончания.

- С...спасибо, – заикаясь, промямлил Алан и покрылся краской. Близнецы хлопнули одобрительно его по спине с двух сторон, заставляя покачнуться.

- А между тем, вы.., – женщина повернулась к Брайану и Лекс. Она смотрела на них через очки, изучая, рассматривая, как в первый раз, – уж не знаю, как это называется в ваше время, но в мое такие … отношения назывались химией. Между вами такая дикая, необузданная химия, что, если ничего не сорвется, вы ею просто взорвете выпускной. Ваши взгляды, едва заметные жесты по отношению друг к дружбе во время пения, ваши прикосновения, духовное общение во время танца... Это просто чудесно, – она неожиданно ласково улыбнулась, – я довольно, что именно вы выпали в жребии, не думаю, что какая-либо другая пара могла бы казаться более чувственной, чем вы.

- Но мы .., – откашлялась брюнетка, переминаясь с ноги на ногу, – мы, как бы, мы …

- Не пара, – пришел ей на помощь Брайан, дернувшись, будто собирался положить руку ей на плечо, но остановился. Директриса посмотрела на одного, потом на другого и покачала головой.

- Тогда, простите, конечно, я понимаю, что это не педагогично — но вы просто идиоты, – с этими словами она развернулась на каблуках и ушла, оставив за собой гробовое молчание.

***

- Твою мать, Маллейн!, – Линдси так сильно орала в телефон, что Лекс пришлось положить его на стол,чтобы не оглохнуть, – до выпускного осталось два чертова дня, а у тебя еще нет платья?! Да ты прикалываешься надо мной!, – поняв, что от нее ждут ответа, брюнетка взяла мобильный в руку, намереваясь в любой момент вернуть его на прежнее место.

- Если я что-то и запомнила за то время, что мы знакомы, так это то, что ты ненавидишь брокколи, душу продашь рахат-лукум и четвертуешь заживо, если над тобой подшутят, – смеясь, ответила она и листая уже сто двадцать пятую страницу каталога «выпускные платья: мода против безвкусицы». Ее голова медленно пухла от всех этих красок и пышности (неприятное слово), но особенно от этих цен. Она понимала, что, судя по всему, ей не хватит даже на два рукава, не то, что на все платье в целом.

- Аааа!, – закричала подруга, закинув голову, – за что? Чем я так провинилась?!

- Ты просто родилась, дорогая, – отмахнулась брюнетка, пометив в категориях «цены до 200 долларов», – и, да, у меня действительно нет платья. Поэтому-то я тебе и позвонила, – ну, конечно, по этой цене один отстой. Девушка устало откинулась на спинку стула, прикрыв глаза рукой.

- Так, я, Кайрин Адамс, беру операцию в свои руки!

- Мне кажется, твоя фраза немного нелепо звучит....

- Заткнись и слушайся, – Лекс фыркнула, но промолчала, – итак, через двадцать минут я заеду за тобой, и мы отправимся в один магазинчик. Я там видела свадебные платья, но там, где есть свадебные, есть и выпускные. И мы выберем тебе такое платье, чтобы все парни просто родили от желания.

- Лу, ты дикая извращенка, и, более того, – она тяжело вздохнула, – у меня просто нет денег. Так что я думаю, что одену какое-нибудь другое платье, например, черное...

- Ты идиотка? Я тебе это не позволю, слышишь? Моя лучшая подруга должна затмить всех на этом чертовом выпускном. У меня никогда не было выпускного, я его пропустила..., – блондинка помолчала, – поэтому я хочу, чтобы ты отрывалась по-полной. Получила заслуженную корону и восхищение со всех сторон... Поняла?, – хмыкнула она, шурша чем-то, – через пятнадцать минут у твоего дома.

- Лу?

- Ммм?

- Я люблю тебя, – искренне призналась Лекс, улыбаясь.

- А я тебя, моя Македонская... Но, если ты не будешь готова, я тебя убью. Жди.

Лекс закатила глаза, потянувшись, выключила интернет и пошла к шкафу, чтобы выбрать, что ей надеть. Она знала, что Линдси очень принципиальна по отношению к одежде, в то время как сама порой одевается настолько странно, что остается только хохотать, глядя на эту детскую нелепость. Гудок машины через пятнадцать минут оповестил брюнетку, что карету подали. Влезая в старые, потрепанные кроссовки, она услышала зевание и шаги за спиной.

- Милая?, – миссис Маллейн, заспанная, растрепанная, подошла к дочери с каким-то конвертом.

- Мам? Я в магазин, иди спи, – с нежностью она обняла мать, радуясь, что у нее все-таки есть мать и что она не живет совсем одна. А после того, как Лекс попала в больницу, Эббигейл практически не покидала дом, работая через интернет.

- Я … я должна отдать тебе кое-что, – смутившись, прошептала женщина и протянула дочери конверт. Брюнетка с удивлением повертела его в руках, – за несколько дней до того, как твой папа … исчез, он отдал мне этот конверт. Там были практически все его деньги, а ведь он не был богатым, ты знаешь. Он сказал, чтобы каждый год я добавляла туда столько, сколько было в первый раз, – синие глаза взметнулись вверх, ловя каждое слово. Эббигейл ласково провела рукой по ее щеке, – это на твое платье, дорогая. На твое выпускное платье. Будь самой красивой, – в ее глазах заблестели слезы, и она прижала дочь к груди, плача ей в волосы. Лекс замерла, не веря своим ушам, потом открыла конверт...

- Мам! Но ведь тут.., – она уставилась на бумажки, – тут 400 долларов!

- Несколько дней назад я обменяла все мелкие монетки на крупные... Ты рада?

- Господи, мам!, – она вновь посмотрела в конверт, – но это же слишком!

- То, что останется, положи в копилку. На что-нибудь пригодится...

- Мам, – брюнетка прижалась к матери, стиснув ее в объятиях. Гудок за окном повторился, – ох, меня Лу ждет.

- Иди и купи себе нечто красивое, – легко поцеловав ее в лоб, миссис Маллейн вернулась в свою комнату, а Лекс бросилась на улице, крепко сжимая в руках заветный подарок, который пах ее отцом, воспоминаниями о нем, счастьем, намереваясь поделиться своей радостью с лучшей подругой.

Линдси решила остановить машину на перекрестке около магазинчика, и Лекс, вспоминая последний эксперимент нахождения в машине наедине, вышла и остановилась около джипа, заказав подруге бутылку минералки. Вдруг до слуха брюнетки дошли какие-то крики. Завернув за угол, она, к своему огромному удивлению, обнаружила микс, которая прижала руку к груди, держа телефон у уха. Ее милое личико перекосилось, сморщилось, в глазах горела обида и боль, нижняя губа была рассечена до крови.

- Но … но ты обещал! Ты с самого детства поклялся, что платье на выпускной мы будем выбирать вместе! Это … это же так важно для меня! Ты клялся, что так и будет! Ты должен понимать! Пап! Я тебя прошу, пожалуйста!, – слезы горя стекали по ее лицу, размазывая макияж и делая из блондинки невесту Злобного Клоуна. Трясясь, она слушала реплики с той стороны и мотала головой, – я понимаю, что работа … но, черт возьми, эта твоя работа длится вот уже двадцать лет! Отвлекись и посмотри на меня хотя бы один день, пап! Умоляю!, – вдруг ее лицо стало отрешенным, и она отодвинула телефон от уха, глядя на него остекленевшими глазами, – пап..., – поняв, что от нее попросту отключились, она задрожала и медленно опустилась прямо по грязной стене, сползла по испачканным кирпичам на асфальт, садясь на мусор своей белой юбкой. Уткнувшись заплаканным лицом в согнутые колени, она закрыла голову руками, слегка качаясь, ее плечи тряслись, а ноги в изящных босоножках на каблуках елозили, не находя себе место.