Запретные сказки

Вышел солдат в отставку и поехал на родину, а солдат-то был горе мое горе: какие были деньжонки, все спустил в разные стороны. Идет дорогою.

— Дай, — говорит, — я с горя горилки тяпну! Продам последний ранец и развеселю я свою душу.

Ладно, ранец побоку — и урезал полбутылки начисто. Пошел путем-дорогою, брякнулся спьяна наземь и стоит на четвереньках, никак не может подняться! Прибежал черт:

— Что ты делаешь, служивый?

— Сам видишь — ебу!

— А что ж у тебя хуй торчит наружу?

— Не попаду!

— Да ты кого ебешь?

— Да кого скажешь, того и стану.

Черт видит, что солдат — парень ловкий, а им таких и надо, взял его к себе. Солдат теперь живет богато — каждый день пьет горилку, курит махорку, редькой закусывает.

НИКОЛА ДУПЛЯНСКИЙ

Жил-был старик, у него была жена молодая. Повадился к ней в гости ходить парень молодой — Тереха Гладкой. Узнал про то старик и говорит жене:

— Хозяйка! Я был в лесу, Миколу Дуплянского нашел; о чем его ни попросишь — то и даст тебе!

А сам наутро побежал в лес, нашел старую сосну и заполз к ней в дупло. Вот баба его напекла пирогов, яиц да масленых блинов и пошла в лес молиться Миколе Дуплянскому. Пришла к сосне, увидала старика и думает:

— Вот он, батюшка Микола Дуплянский-то! Давай ему молиться:

— Ослепи, батюшка Микола, моего старика!

А старик отвечает:

— Ступай, жинка, домой, будет твой старик слеп, а корзину с пирогами оставь здесь.

Баба поставила корзину с пирогами у сосны и воротилась домой. Старик сейчас вылез из дупла, наелся пирогов, яиц и блинов, высек себе дубинку и пошел домой. Идет ощупью, будто слепой.

— Что ты, старик, — спрашивает его жена, — так тихо ползешь? Разве не видишь?

— Ох, женушка, беда моя пришла, ничего-таки не вижу!

Жена подхватила его под руки, привела в избу и уложила на печку. К вечеру того же дня пришел к ней дружок — Тереха Гладкой.

— Ты теперь ничего не бойся! — говорит ему баба. — Ходи ко мне в гости, когда хочешь. Я нынче ходила в лес, молилась Миколе Дуплянскому, чтобы мой старик ослеп; вот он воротился недавно домой и уж ничего не видит!

Напекла баба блинов, поставила на стол, а Тереха принялся их уписывать за обе щеки.

— Смотри, Тереха! — говорит хозяйка, — не подавись блинами; я схожу масла принесу!

Только вышла она из избы за маслом, старик взял самострел, зарядил и выстрелил в Тереху Гладкого; так и убил его насмерть. Тут соскочил старик с печки, свернул блин комком и пихнул Терехе в рот. Будто он сам подавился; сделал так и влез на печь. Пришла жена с маслом, смотрит: сидит Тереха мертвый.

— Говорила тебе: не ешь без масла, а то подавишься, так не послушал: вот теперь и помер!

Взяла его, отволокла под мост и легла одна спать. Не спится ей одной-то, и ну звать к себе старика; а старик говорит:

— Мне и здесь хорошо!

Полежал-полежал старик и закричал, как будто во сне:

— Жена, вставай, у нас под мостом Тереха лежит мертвый!

— Что ты, старик! Тебе во сне приснилось.

Старик слез печки, вытащил Тереху Гладкого и поволок к богатому мужику; увидал у него бадью с медом, поставил около бадьи Тереху и дал ему в руки лопаточку — будто мед колупает. Смотрит мужик: кто-то мед ворует, подбежал да как ударит Тереху по голове: тот на землю и повалился, как мертвый. А старик выскочил из-за угла, схватил мужика за ворот:

— За что парня убил?

— Возьми сто рублей, только никому не сказывай! — говорит мужик.

— Давай пятьсот, а то в суд поволоку!

Дал мужик пятьсот рублей; старик подхватил мертвеца и поволок на погост; вывел из поповой конюшни жеребца, посадил на него Тереху, привязал вожжи к рукам и пустил по погосту. Поп выбежал, ругает Тереху и хочет его поймать; жеребец от попа, да прямо в конюшню, да как ударит Тереху Гладкого о перекладину — он упал и покатился наземь. А старик выскочил из-за угла и ухватил попа за бороду:

— За что убил парня? Пойдем-ка в суд!

Делать нечего, дал ему поп триста рублей.

— Только отпусти да никому не рассказывай.

А Тереху похоронил.

ХИТРЫЙ БАТРАК

Жил-был поп с попадьей, завела попадья себе любовника. Батрак заметил это и стал ей всячески мешать.

— Как бы избыть его, — думает попадья и пошла за советом к старухе знахарке, а батрак с ней давно сговорился. Приходит и спрашивает:

— Родимая моя! Помоги мне, как бы от работника с попом избавиться!

— Поди, — говорит старуха, — в лес; там явится Никола Дуплянский, его попроси — он тебе поможет.

Побежала попадья в лес искать Николу Дуплянского. А батрак выпачкался сам весь и бороду свою выпачкал мукою, влез на ель и кряхтит. Попадья глядь — и увидала: сидит на ели белый старец. Подошла к ели и давай молить:

— Батюшка, Никола Дуплянский! Как бы мне избавиться от батрака с попом?

— О жена, жена! — отвечает Никола Дуплянский. — Совсем извести грех, а можно ослепить.

Возьми завтра напеки побольше да помасленей блинов, они поедят и ослепнут; а еще навари им яиц, как поедят, так и оглохнут.

Попадья пошла домой и давай делать блины. На другой день напекла блинов и наварила яиц. Поп с батраком стали собираться в поле; она им и говорит:

— Вперёд позавтракайте!

И стала их угощать блинами да яйцами, а масла так и подливает, ничего не жалеет.

— Кушайте, родные, масленее, макайте в масло-то, повкусней будет!

А батрак уже и попа научил. Поели они и стали говорить:

— Что-то темно стало!

А сами прямо-таки на стену лезут.

— Что с вами, родные?

— Бог покарал: совсем ослепли.

Попадья отвела их на печь, а сама позвала своего дружка и стала с ним гулять, пить и веселиться.

— Дай-ка теперь мне поеть, — просит гость у попадьи. Только давай с заду, как козел козу ебет!

Попадья задрала хвост и стала раком, а гость и влез на нее. Тут поп с батраком слезли с печи и ну их валять со всего маху — важно отдули!

ДВА БРАТА-ЖЕНИХА

Жил-был мужик, у него было два сына — парни большие. Стал старик со старухою советоваться:

— Какого сына женить нам, Грицька или Лавра?

— Женим старшего, — сказала старуха.

И стали они сватать за Лавра и сосватали ему невесту на самую масляницу в другой деревне. Дождались святой недели, разговелись; вот и собирается Лавр вместе с братом Грицьком ехать к невесте. Собрались, запрягли пару лошадей, сели в повозку. Лавр, как жених, за барина, а Грицько — за кучера, и поехали в гости. Только выехали за деревню, как Лавру захотелось уже срать; так налупился на разговенах!

— Брат Грицько, — говорит он, — останови лошадей.

— Зачем?

— Посрать хочу.

— Экий ты дурак! Неужели ты станешь на своей земле срать? Потерпи маленько, съедем на чужое поле — там вали хоть во все брюхо!

Нечего делать, поднатужился Лавр, терпит — аж в жар его бросает и пот прошибает. Вот и чужое поле.

— Ну, братец, — говорит Лавр, — сделай такую милость, останови лошадей, а то невтерпеж: до смерти хочу срать!

А Грицько в ответ:

— Экий ты глупой! С тобой пропадешь; отчего не сказал, как ехали мы через свое поле; там смело бы сел и срал, пока хотел. А теперь сам знаешь: как срать на чужой земле! Еще, не ровен час, какой черт увидит да поколотит нас обоих и лошадей отберет. Ты потерпи маленько; как приедем к твоему тестю на двор — ты выскочи из повозки и прямо в нужник, и сери себе смело; а я тем временем лошадей выпрягу.

Сидит Лавр на повозке, дуется да крепится. Приехали в деревню и пустились к тестиному двору. У самых ворот встречает своего будущего зятя теща.

— Здравствуй, сынок, голубчик! Уж мы тебя давно ждали!

А жених, не говоря ни слова, выскочил из повозки и прямо в нужник. Теща думала, что зять стыдится, схватила его за руку и говорит: