Страница 2 из 5
— В Городок? — покривился я. — Там же…
— В пятнадцать лет Гайдар командовал полком, — сказала мама.
Мама принесла с веранды сумку из разноцветной лески, зеленую стеклянную бутылку и два бумажных рубля. Я отправился за маслом. Дюшка потащился за мной. Домой ему возвращаться не хотелось, дома был старший брат, осенью его забирали в армию, а пока он работал обходчиком на железке и от этого злился. И мелкий брат Петр и обязанность с ним возиться, или полоть заставят, это еще хуже братьев вместе взятых.
Идти пришлось в Военный городок, там масло всегда с осадком, а мама считает, что в осадке самые витамины. Я вообще-то по магазинам ходить люблю, потому что у нас в семье правило — с каждой сдачи я десять копеек могу себе забрать, так что если повезет, то в месяц можно накопить рубля полтора.
На мопед коплю. Уже двадцать четыре рубля. Скоро накоплю.
Тащились в Военный городок долго, целый час, наверное. Можно и на великах было, но рисковать не хотелось, городочные пацаны борзые слишком, у них там секция, и они все самбисты. Не спешили. Попили воды из колодца на углу Коммунарской — там вода минеральная. Два круга по стадиону сделали, там как раз новую дорожку положили и ворота поставили. За стадионом собаку на днях машиной сбило, дохлая, немного посмотрели, хотя уже и не по возрасту было. А Дюшка еще врал, что это настоящий дог. Зашли в «Хозтовары», поглядели на «Яву». Стоит три месяца, никто не покупает, только смотрят. Мы тоже смотрим. Купят скоро, как в городе узнают, что у нас тут «Ява» стоит, приедут и заберут.
От «Хозтоваров» до Городка за пять минут добрались, городочников не встретили. В продуктовом магазине по поводу полудня было безлюдно, одни мухи жужжали под потолком, невкусно пахло рыбой, и вкусно — черным хлебом. За прилавком дремали две знакомые продавщицы, я передал им бутылку, и молодая отправилась на склад, чтобы набрать масла со дна бочки.
— Давай хлеба купим, — предложил Дюшка. — Есть хочется.
Я промолчал. Ему всегда хочется есть, мама говорит, что его дома не кормят. Дюшкина мать — завуч и вся в школьных проблемах, а сейчас вообще в лагерь уехала. А папаня лишь рыбу солить умеет.
— Давай полбуханки возьмем. — Дюшка прогудел животом. — Маслом помажем и съедим…
— Соли нет, — сказал я. — Без соли невкусно.
Мне стало жаль десяти копеек, если честно. Потому что у меня план, эти десять копеек должны быть вложены в мопед, а не в прожорливого Дюшку. Ему хоть десять буханок скорми, он и спасибо не скажет.
— Можно и без соли. — Дюшка поглядел на меня как на предателя.
Я решил оставаться твердым.
— А я в пятницу пятьдесят копеек юбилейные нашел, — сообщил Дюшка.
— Поздравляю, — сказал я.
Я еще хотел сказать, что врет он про пятьдесят копеек, он каждую неделю про эти пятьдесят копеек рассказывает, но никто их никогда не видел. Хотел сказать, но тут в магазин вошла девушка.
Очень странная девушка.
Я это сразу заметил.
Она была…
Почему-то в свитере. В красном. То есть в бордовом свитере. В жару. Рукава оттянуты и закатаны чуть выше запястий.
Она вошла, и дальше я смотрел только на нее.
Девушка приблизилась к прилавку и стала изучать товары. Она смотрела на хлеб, разложенный на поддонах. На ломанные кубиками ириски, на помадку в толстых зеленых вазочках. На чай в пакетиках, на круглую карамель, на уксус в треугольных склянках, на ломанный неровными кусками сахар, просыпавшийся из мешка. На рыбные консервы, составленные в замысловатые пирамиды, на яблочный и томатный сок в трехлитровых банках. Она смотрела на все это…
Восхищенно.
Смотрела и смотрела, и это вызвало раздражение у старшей продавщицы, кажется, ее звали Лидия, она у нашей бабушки носки из собачьей шерсти покупала.
— Что брать-то будешь? — спросила Лидия.
Девушка вздрогнула, точно выпала из сна.
— Покупать будем? — снова спросила Лидия.
— Да, — ответила девушка. — Покупать будем…
Голос у нее тоже оказался чужой. Вот когда из Москвы наезжают, то все так говорят. А может, и на самом деле из Москвы. Приехала к бабушке, у нас тут много приезжает к бабушкам, летом полгорода незнакомых.
Хотя нет, не из Москвы. Свитер с дырками, штаны мешком, а на ногах так вовсе кирзачи, обрезанные вполголенища. Даже у нас ни одна девчонка кирзачи не наденет, что уж про Москву говорить.
— Пачку сигарет, — попросила девушка.
— Что?
— Пачку сигарет, пожалуйста.
— «Шипка» и «Рейс», — ответила продавщица. — Остальное папиросы.
— Мне сигареты, — сказала девушка настойчиво. — Пачку сигарет.
Продавщица Лидия хмыкнула.
— Так ты сама, что ли, куришь? — спросила она с усмешкой.
Дюшка ткнул меня в бок. Странная девушка, на самом деле странная. Просто ведь всё, надо сказать, что отец послал, всего и делов-то. А старшеклассникам да пэтэушникам и так продают. Правда, она на старшеклассницу не очень похожа, как и на пэтэушницу. Слишком…
— Курю? — спросила девушка с непониманием.
Продавщица Лидия поглядела на меня в поисках сочувствия. Я вздохнул. Дюшка хихикнул. Дурацкая ситуация.
— Мне нужна пачка сигарет, — в третий раз повторила девушка.
Уже как-то нервно.
Из склада показалась молоденькая продавщица с моей бутылкой масла, мутного, богатого витаминами, очень хорошо от глаз помогает.
— Каких тебе сигарет? — тоже нервно спросила Лидия. — Я же говорю, «Шипка», «Рейс»…
Дюшка злорадно улыбнулся: он любил скандалы. А мне скандалы не нравились.
— Пачку… сигарет… — Девушка сунула руку в карман штанов и достала деньги.
Она протянула Лидии деньги на ладони. Сразу много мятых засаленных рублей, а еще трешку. Бумажные деньги, а протянула их как мелочь.
Продавщица Лидия покачала головой. Молоденькая продавщица поставила масло на весы, поглядела на девушку с сочувствием.
— Девочка, какие сигареты твой папа курит? — спросила она с расстановкой, точно обращалась к пятилетнему малышу. — Какие именно?
Девушка растерялась. И положила горсть мятых бумажек в миску для сдачи.
— «Шипку», — сказал я. — Ее папа курит «Шипку».
Лидия посмотрела на меня.
«Шипку» мой отец курил, всегда меня за ней посылал.
— Ну так бы сразу и сказала, — с облегчением выдохнула Лидия. — Тебе сколько? Блок, что ли, сразу?
— Пачку, — повторила девушка.
— Пачку так пачку.
Лидия положила перед девушкой пачку «Шипки», щелкнула на счетах.
— Еще чего?
— Хлеб.
Лидия указала на хлебную полку. Девушка подошла и взяла первую попавшуюся буханку. Тоже неправильно: хлеб так никто днем не покупает. Надо сначала вилкой пощупать — не черствый ли? Утром, когда только привезли, можно смело брать, а сейчас нет, наверняка Лидия к утренним остаткам еще вчерашних добавила. Так что лучше щупать. Наверное, все-таки из города. Из большого, где хлеб часто привозят.
— Буханка черного. — Лидия щелкнула счетами. — Еще…
В магазин вошел мелкий пацан с рюкзаком. Было ему лет десять, рюкзак выглядел гораздо старше, мелкий поглядел на свисающие с потолка липкие ленты, усеянные мухами, и хихикнул. Одет в куртку. Вроде летчицкой, но не кожаная, а брезентовая, с карманами и ремнями. На молнию застегнута и явно со взрослого плеча.
— И еще… — Девушка поглядела на полки. — Еще…
— Бланшированный минтай, — сказал мелкий, отвлекшись от мух. — Три… Четыре.
Продавщица Лидия достала с полки банки.
— И борщ, — добавила девушка. — Две банки.
Борщ в стеклянных банках совершенно несъедобен. Как-то мама уехала в командировку, и отец сварил этого борща. Так соседской свинье и отдали.
Лидия выставила на прилавок борщ. Щелкнула счетами, взяла из кучки скомканных денег три рубля.
— Туристы, что ли? — усмехнулась Лидия снисходительно.
— Туристы. — Девушка собрала оставшиеся деньги. — У нас каникулы.
— Понятно, у всех каникулы…
Мелкий в куртке сгрузил продукты в рюкзак, девушка закинула рюкзак на плечо, поправила, взяла с прилавка сигареты, внимательно их изучила и убрала в карман штанов. После чего оба направились к выходу.