Страница 6 из 14
– Согласно её документам, – вздохнул лейтенант, – у девчонки нет близких родственников. По закону, таких несовершеннолетних мы должны передавать в Детскую комиссию.
– В приют? – ахнула Бенина. – В эту колонию для генетического трэша? А ты знаешь, что там девяносто процентов детей сидит на фармакоррекции?
– Я слышал, что кто-то находит себе новых родителей, – пробормотал Дик. – У Никки нет явных генодефектов, так что…
– Ну да, конечно! – саркастически сказала Бенина. – Кто-то вдруг раз – и удочерит девочку со сломанным позвоночником и подключённым компьютером. Сейчас даже одинокие люди оплачивают искусственное рождение собственных детей… Никто уже не усыновляет чужих. Родители из «нижних пяти процентов» массово отправляют в интернаты детей с плохим геноиндексом – врождённым клеймом неудачников. Приюты переполнены, и о них рассказывают кошмарные истории. Я бы таких родителей самих куда-нибудь отправляла! – мрачно закончила она.
– Думаю, ты преувеличиваешь, – осторожно сказал Дик. – В интернатах живёт множество детей…
– А ты знаешь статистику: родители, отдающие своих детей в приюты, часто сами вышли оттуда? У них коэффициент интеллекта отстаёт от среднего, и рождаемость в их семьях существенно ниже нормы. Многие врачи полагают, что психотропики отрицательно влияют на высшие человеческие эмоции и на творческий потенциал мозга, – со злобной миной сказала Бенина. – Но их никто не слушает, выпуск психопрепаратов – очень выгодный бизнес…
– Материнский инстинкт – это базисный драйв! Как его могут изменить? – удивился лейтенант.
– Ты даже не представляешь, чего там только не могут… – саркастически процедила Бенина. – Приютская нейрофармакология нацелена на социолояльность и трудолюбие. Родительские чувства там не в фаворе.
– Такая евгеническая программа заметно гуманнее нейтронной стерилизации, о которой трындит Партия Генетического Возрождения, – заявил лейтенант Дик.
– Тарантул с ней, с большой политикой! – воскликнула Бенина. – Что нам делать с Никки?
– Ты – её лечащий врач на данный момент, – сказал Дик. – Организуй Никки аварийную медицинскую страховку – хотя бы временно спасёшь её от приюта. Я тут бессилен и связан жёсткой инструкцией. Мы не можем взять и высадить девчонку в Луна-Порте. Любой полицейский отправит её в тот же детский дом, а ещё хуже – она попадёт в руки подпольных дилеров… Что и говорить, симпатичная девочка в её возрасте… Да ещё секта натуралистов активизировалась в Луна-Сити… Клонированные печёнки, видишь ли, им не нравятся… Сволочи, извращенцы… Самих бы порезать на запчасти…
Бенина глубоко задумалась под мизантропическое брюзжание лейтенанта Дика.
Глава 2
Джерри
Джерри, высокий худощавый подросток с длинными тёмно-каштановыми волосами и голубыми глазами, тоскливыми, как у больной собаки, сидел в кафе Лунного госпиталя за одним столом с Хромой Тоной и Пятнистым Сэмом.
У него было вполне симпатичное, но очень расстроенное лицо с впалыми щеками, крупным прямым носом и выступающим упрямым подбородком. Уголки его губ опускались вниз.
Он без аппетита ковырялся в утреннем омлете, впустую крошил кукурузный хлебец и вполуха слушал болтовню Тоны.
Она сломала обе ноги при аварии экскурсионного мун-кара и вторую неделю ходила на костылях, вернее, в силовых штанах, но ничуть не потеряла душевной бодрости, а также стремления добывать новости и активно их распространять. Даже на костылях она бегала быстрее, чем другие своими ногами.
– Эту рыжую девчонку уже неделю держат в палате-интенсивке под замком! И никуда не выпускают! Она десять лет жила в космосе как сущий дикарь, прямо робинзон какой-то. Её привезли сюда, потому что она с ног до головы больна! Икающий Билли говорит, что девчонка просто кошмарный монстр – вся в коростах и шрамах, ходит исключительно на четвереньках… Говорить не умеет, на всех рычит и здорово кусается… Двум санитарам уже сделали прививки от космического бешенства!
Тона перемывала косточки новенькой, привезённой в госпиталь несколько дней назад. О чудесном спасении космической Маугли почти час гудели новостные тивиканалы, пока дружно не переключились на скандальное бальное платье младшей принцессы Гогеншильдов.
Пятнистый Сэм лихо управлялся с огромной порцией бекона и согласно кивал словам Тоны – сам тот ещё красавчик после редкой формы аллергии, разбросавшей по его широкой физиономии яркие красные пятна.
Джерри мысленно застонал от трескотни Тоны, раздражённо отпихнул тарелку с омлетом и допил апельсиновый сок. Начинался очередной, чудовищно тоскливый день в детском департаменте Лунного госпиталя.
Дверь открылась, и в кафетерий вкатилась инвалидная коляска. За ней размашисто шагала сама Большая Тереза в белом медицинском халате. Хмуролицая Тереза направила коляску к ним и поставила её к пустующей стороне стола.
В кресле на колёсах сидела тощая рыжая девчонка в сером госпитальном комбинезоне и таращила на них большие синие глаза.
Пятнистый Сэм уронил недоеденный бекон на одноразовую тарелку, Тона поперхнулась лимонадом, а Джерри уколола жалость: растерянная девчонка в коляске больше всего походила не на монстра, а на бездомного котёнка. Потом он вспомнил ещё и тивиновости про эту рыжую, что она – круглая сирота… и сердце его снова сжалось и заскрипело от боли.
– Так, пациенты, это Никки, – сказала сердито Большая Тереза, а потом властно обратилась к Джерри: – Джерри, помоги новенькой освоиться в нашей обстановке. У меня куча дел… Эти космонавты любят доставлять хлопот… вертопрахи… подбросили и улетели!
Джерри проглотил комок в горле, кивнул и перевёл глаза с Большой Терезы на новенькую девчонку. Тереза мгновенно исчезла по своим делам.
– Привет, Никки… э-э… завтракать будешь? – с трудом выговорил Джерри.
Девочка пристально глядела на него синими глазищами. Её ноги были босы, а рыжие волосы подстрижены неровными прядями и взъерошены. Ногти – обломанные и грязные, на правой руке – длинный старый шрам.
– А где взять еду? – смешно спросила она и оглянулась по сторонам.
Голос её звучал громко, но слегка неуверенно. Ребята за соседними столиками с интересом глазели на них.
«Слава всем маркаряновским галактикам! Она умеет говорить!»
Джерри вызвал для Никки робота-официанта.
– Просто скажи, что ты хочешь съесть на завтрак, – сказал Джерри, когда робот-кентаврик с длинной шеей подъехал к их столу.
– Можно заказать всё, что пожелаешь? – с восторгом спросила новенькая.
Джерри кивнул довольно, будто сам был этим невидимым поваром-умельцем.
– Конечно, – сказал он. – Госпиталь дерёт с наших страховых компаний такие деньги, что нас должны кормить дикими рябчиками на золотой посуде.
– Да брось, Джерри, закажи ей лучше пару живых крыс или летучих мышей – что она там привыкла есть на астероиде?.. – крикнул из-за соседнего стола вертлявый курносый подросток, а остальные посетители кафе заржали.
Рыжая девчонка не обиделась, а тоже громко засмеялась и с удовольствием стала диктовать роботу:
– Свежую форель, жаренную в муке, с картофельным пюре… Авокадный салат… э-э… с оливковым маслом и крабами… Только не надо солить – я сама… Чашку бразильского кофе и ещё…
Кто-то из компании за соседним столиком, заваленным гамбургерами, чипсами и колой, тихо присвистнул.
– …ещё ломтик дыни и… и… мороженое с шоколадом и клубникой! Да! – и большой бокал двухлетнего марсианского кьянти.
Тут весь кафетерий грохнул, оценив шутку новой девчонки и предвкушая нотационную реакцию официанта. Кентаврик действительно замялся, но произнёс мелодичным голосом неожиданное:
– Свежей форели, к сожалению, нет. Есть синтетическое мясо форели и свежезамороженный прудовый лосось.
Никки важно кивнула.
– Лосось сойдёт, прудовая рыба – мой любимый деликатес… – весело сказала она. Некоторые слова новая девочка выговаривала со странным акцентом.