Страница 7 из 21
– скрытое признание в качестве пусть не самого главного, но и не самого последнего ориентира поведения и деятельности;
– неявное признание практической применимости, апробированности.
По отношению к науке указанный термин можно и следует применять во всех перечисленных смыслах. Дело в том, что в истории мировой науки вызревали различные её версии или традиции: от рационально-логических, более или менее «чистых» теоретических и эмпирических – до мистических и даже иррационалистических. Особенно в контексте сказанного интересно рассматривать науку эпох Возрождения, Просвещения, конца ХХ – начала ХХI в. Наибольший разлет и дифференциация научных традиций всегда характерны для революционных периодов ее развития, когда колеблется и изменяется привычное качество научных представлений. Причем в отличие от периодов смен научных парадигм уход от традиционной науки вызван даже не столько внутренними, сколько внешними, социально-политическими и религиозными причинами – детерминантами.
Не говоря уже о том, что философские основания традиционной науки дважды фундаментально изменялись: от требования объективности до упора на разницу гносеологического, методологического подхода и, наконец, до зависимости от специфики социального заказа. В современных условиях снова расцветает и идеологически всячески пропагандируется нетрадиционная наука или так называемая Наука-2 (поп-Наука)[3], круто замешенная на мистике, мифах, обыденных представлениях, фантазиях, а также на задачах продвижения рекламы ряда товаров и услуг, на задачах социально-политического и религиозного манипулирования.
Полный цикл конструирования социальной реальности
Изначально наука как тип мировоззрения отличалась ориентацией на исследование объективной, существующей вне и независимо от сознания познающего субъекта, онтологической реальности природных и социальных объектов. В первую очередь и поэтому в наибольшей степени (учитывая наличие различных уровней бытия) данная ориентация была реализована наукой в ходе исторической эволюции естествознания.
С социальным и особенно гуманитарным блоками научного знания дело обстояло сложнее из-за деятельностного характера формирования и проявления законов существования общества и человека. При всем подобии технических аналогий, применяемых как в естественных, так и в социальных науках, а также редукционизме социальных представлений к области механических, физических, биологических явлений и процессов, прошли века, прежде чем в политической и экономической, а затем и в иных социальных науках в принципе сформировалось понятие закона. Имеется в виду закон как некое объективное (всеобщее, необходимое, повторяющееся, существенное) отношение между элементами определенных классов (множеств) социальных объектов. Причем следует отметить, что в отличие от природных законов, общественные законы вся западная научная традиция (например, социология) считала и продолжает считать воплощенными в широкой социальной практике культурными установлениями и принципами. А, скажем, фундаментальная история и этнография склонны отсчитывать происхождение социальных законов чуть ли не от первобытных запретов – табу (см. произведения Дж. Дж. Фрезера).
Поэтому апеллировать к социальным законам как к достоверному (отражающему объективную реальность социальной жизни) научному знанию мы далеко не всегда решаемся даже сегодня (а, может быть, именно сегодня). Что касается таких научных дисциплин, как психология, то о них вообще особый разговор.
Кроме того, последняя смена философских оснований науки в существенной степени повысила зависимость современной социальной науки от идеологии, от экономической, социально-политической детерминации. Особенно эта зависимость сказалась на процессе селекции, отбора эпистемологической направленности, на глубине и полноте научного знания, раскрытия научной проблематики.
Наконец, история науки убедительно доказывает, что (первоначально кажущаяся одной и той же) социальная теория потенциально способная получить широкое признание и практическое воплощение, со временем неизбежно изменяется, адаптируясь к сопутствующему социальному контексту. В ходе указанной адаптации социальная теория переживает вполне четко представленные фазы (стадии) своего превращения. Серьезные шансы на официальное признание и легитимное практическое воплощение эта теория получает уже после завершения своей адаптации, что и означает завершение полного цикла конструирования социальной реальности (по мнению В. Г. Федотовой).
Возможно, выбранное В. Г. Федотовой название не вполне отвечает сущности явления цикличности, но оно довольно метко показывает, отражает процесс «оборачивания» теории, когда она, претерпев полную метаморфозу, начинает служить задачам, диаметрально противоположным первоначальным установкам самой данной теории.
Абстрактный и конкретный гуманизм
Гуманизм – это идеологическая (религиозная, политическая, философская) доктрина эпохи итальянского Возрождения, разработанная так называемым «кружком гуманистов», в который в подавляющем большинстве входили высшие иерархи Католической церкви. Гуманистическая идеология обосновывала модернизированную религиозно-политическую стратегию Церкви, предавшей наиболее верного союзника – клерикальное монашество, чтобы упрочить собственное положение, социальную власть. Данная стратегия на первом этапе помогла Католицизму в борьбе с Протестантизмом, в гораздо большей степени мировоззренчески соответствовавшим интересам третьего сословия (нарождающейся буржуазии). Как известно, окончательно буржуазная переориентация феодальной Католической церкви произошла лишь в XIX в.
По своему философскому содержанию первоначальный гуманизм являлся одной из феодально-либеральных (очень умеренных) версий антропологизма, скорее формально, чем по существу, отличавшейся от теологизма (за исключением творчества буквально нескольких представителей его демократической версии типа итальянца Л. Валлы; 1407–1457). Указанная формальность заключалась в том, что, ставя на место Бога Человека как воплощение божественного замысла и творения, воспевая его богоподобие, католический гуманизм создавал лишь новую номинальную систему абстракций, незначительно и несущественно изменяя церковно-религиозную догматику.
Однако объективная и субъективная диалектическая связь формы и содержания сказалась и на гуманизме, со временем создав его более последовательный и полный вариант на базе буржуазно-протестантской идеологии (см. творчество М. Вебера), то есть идеологии непримиримых оппонентов католического гуманизма. Таким образом, история социально-религиозных войн убедительно доказывает и наглядно показывает жизненность процесса «оборачивания» теории.
В XIX в. гуманизм, с точки зрения марксизма, приобретает еще более глубокое полное и последовательное демократическое содержание, отражая стратегические политические и атеистические интересы пролетариата в его борьбе с буржуазией за государственную власть. Так появляется концепция конкретно-исторически и социально-классово определенного гуманизма, в котором конкретное содержание в исторической перспективе призвано возобладать над абстрактной и формальной декларацией типа: «Все – на благо Человека»; «Все – во имя Человека»; «Человеческое благо есть мера всех свершений, главный критерий общественного прогресса».
Несмотря на изложенную выше историческую справку происхождения гуманистического учения, следует признать, что его основные идеи родились еще в классических трудах древнегреческих философов: Демокрита, Сократа, Платона, Аристотеля. Именно тогда уже определились конкретная и абстрактная версии антропологизма (учения о происхождении и сущности Человека как центра Мироздания). Причем в учениях Платона и Аристотеля возобладала абстрактная линия, что во многом и определило идеологический выбор итальянских гуманистов – священников, взращенных на идеях христианского неоаристотелизма и неоплатонизма в их паганистической (насыщенной античными сюжетами, образами, понятиями) модернизации.
3
Поп-наука – выражение критического отношения к Науке-2 со стороны классической научной теории.