Страница 35 из 55
От Врангеля до Петербурга путь напоминает лабиринт между множеством островов. У форта Александра на о-ве Миткова круто поворачиваем направо и входим в узкий пролив, с левой стороны которого высятся лесистые горы о-ва Воеводского, еще одного правителя Русской Америки.
Во многих местах пролива пароход движется самым тихим ходом по очень узкому фарватеру. Справа и слева очень близко видны острые прибрежные скалы. Чуть неверный поворот руля, и пароход сядет на камни. Год или два тому назад так и случилось с одним из пароходов-паромов — он наскочил на подводную скалу. Пароход был отведен для ремонта в Сиэтл вместе с обломком скалы весом в несколько тонн, намертво застрявшим в его корпусе.
Приближаясь к Петербургу, видим слева п-ов Линдберга, часть огромного о-ва Купреянова — на этом острове есть озеро, которое тоже называется Петербург.
К Петербургу подходим после полудня. Частит мелкий дождь, так что нет смысла сходить на берег. Сквозь сетку дождя пытаемся с палубы разглядеть этот городок, когда-то бывший небольшим русским селением.
Соседний о-в Кую, на запад от о-ва Купреянова, тоже пестрит русскими названиями. У него — обширный залив Тебенькова и другой, сравнительно небольшой залив Петрова.
Было еще светло, когда мы отчалили от пристани и начали путь по широкому проливу к столице Аляски Джуно. С левой стороны на довольно большом расстоянии видны очертания громадного Адмиралтейского острова. И опять в наступающих сумерках видны покрытые снегом вершины горных цепей. Вскоре ночная мгла скрывает от нас и горы, и пролив. Пароход идет в кромешной темноте. По расписанию должны прийти в Джуно после полуночи. Мы решили не дожидаться прибытия в Джуно, легли спать задолго до полуночи и таким образом проспали столицу Аляски. Джуно сделали столицей в 1906 г., отобрав эту честь у Ситки.
Встаем пораньше, чтобы не пропустить чудесных, постоянно меняющихся видов Внутреннего водного пути. Пароход выходит из узкого пролива между двумя высокими покрытыми снегом горными цепями, и вдруг перед нами появляется широкое водное пространство. Горы отступают вдаль, а из моря то тут, то там выступают многочисленные крошечные, каменистые островки, покрытые густым хвойным лесом. Приходится только поражаться, как растут и размножаются деревья на этих скалах, почти лишенных почвы.
Было еще довольно рано, около восьми часов утра, когда пароход сделал еще одну остановку в небольшом городке Хейнс. Местность вокруг на редкость красивая, хотя эта суровая красота уже больше не поражает — глаз привык к непередаваемой синеве моря в ясный солнечный день и еще более яркой синеве безоблачного неба. Вокруг — зеленые горы, покрытые густым темным хвойным лесом и, как контраст, снежные вершины гор. Чем дальше на север, тем ниже опускается линия снега. Этот северный колорит особенно заметен в городке Хейнс, где снег покрывает склоны гор до самого их основания. К сожалению, солнце появляется редко. Часто небо покрыто свинцовыми тучами, и поверхность моря тогда тоже приобретает свинцовый оттенок.
Остановка в Хейнсе короткая, как и вообще во всех попутных портах, и вскоре отправляемся в самый дальний, северный пункт нашего путешествия — городок Скагуэй, куда приходим около десяти часов утра. Знаменитый Скагуэй встретил нас ветром и пылью, он расположен в конце узкого пролива, в горной расщелине, куда, как в трубу, врываются все ветра. Скагуэй всем известен по произведениям Джека Лондона, красочно описавшего дни незабываемой «Золотой лихорадки» на Клондайке. Золотоискатели тысячами ринулись в золотоносные, дикие места неприветливой Аляски. Одними из ворот, через которые прибывали на Аляску ловцы удачи, было местечко Скагуэй. Этот городок до сих пор сохранил атмосферу тех дней в архитектуре, в названиях контор на главной улице. Нет только шумных компаний золотоискателей, закрыты непременные в таких местах салуны и кабачки, городок тихо прозябает.
После Скагуэя, конечного пункта маршрута, пароход отправился в обратный путь, на этот раз с заходом в Ситку, где мы намерены сойги с парохода. Опять заходим в Хейнс, потом в наружную гавань Джуно. Столицу опять не видели. Нас встречает моросящий дождь. Холодно.
Под вечер начинаем последний этап нашего путешествия. Опять по обеим сторонам проплывают лесистые темные острова, снежные громады гор.
Спать легли рано — пароход приходит в Ситку в пять часов утра. Знаем, что ночью минуем большой о-в Чичагова, в северной части которого находится залив Спасский и река того же названия. Несколько южнее — Павловская гавань, а между островками Чичагова и Якоби — узкий пролив Лисянского. Лисянский, как известно, командовал одним из двух кораблей первой русской кругосветной экспедиции 1803–1806 гг. («Невой»). Другим кораблем («Надеждой») командовал Крузенштерн.
Под утро очень узким проливом пароход медленно подходит к Ситке на о-ве Баранова. Здесь все говорит о русском прошлом Аляски, остров изобилует русскими названиями: озеро Баранова, озера Ирина и Антипатр (названные именем его детей), озеро Екатерина, озера Резанова, морехода Бенземана, Туманова, Сашина и озеро Медвежье.
На острове высится пик Розенберга. Рядом с о-вом Баранова расположены маленькие острова: Партовщиков и Крузова с заливами Шелихова и Калинина и Крестовым фиордом.
В пять утра бесшумно причалили к пристани Ситки. Было еще совсем темно, шел дождь. У пристани нас ждал автобус — до города несколько миль.
Несмотря на холодный дождь, смешанный с мокрым снегом, у нас восторженное состояние. Ведь мы приехали в исторический Новоархангельск, город, основанный русскими более 180 лет тому назад. Сегодня наконец мы сможем побывать в местах, где жили и работали Баранов, Яновский, Максутов и другие правители, где выполнял свою миссию «апостол» Аляски священник Иоанн Вениаминов, впоследствии прославленный Иннокентий, митрополит Московский. В последние годы русского правления Новоархангельск называли «Парижем» северного бассейна Тихого океана. О Ситке надо писать особо.
В Ситке
Автобус быстро наполнялся пассажирами с парохода, направлявшимися в два городских отеля. Мы заранее заказали себе номер в отеле на главной улице Ситки. Конечно, такие понятия, как центр города, главная улица, относительны в этом тихом городке с населением в каких-нибудь семь тысяч жителей. Несмотря на то что теперешняя Ситка, может быть, и больше размерами, чем прежний русский Новоархангельск, но тот был столицей края, а нынешняя Ситка — тихая провинция.
Новоархангельск был центром русских колоний в Америке, портом, куда стремились корабли из многих стран мира. Жизнь в городе кипела, в доме правителя давались грандиозные балы. В порту нагружались и разгружались океанские корабли, на верфях строились суда, сначала парусные, а потом и пароходы.
С переводом столицы Аляски в Джуно жизнь в городе словно замерла. Ситка не для туриста. Но для серьезного историка-исследователя — это шкатулка сокровищ, однако… вернемся к этому позже.
В предрассветной мгле автобус вез нас по каким-то мокрым дорогам, круто сворачивая в узкие улицы. По обеим сторонам тянулись неосвещенные деревянные дома. Как мы позже узнали, ехали мы по так называемой Индейской деревне. Индейцы поселились там 150 лет назад, когда им было разрешено селиться за городской стеной.
Было еще темно, когда автобус остановился у отеля. Выходя из автобуса, мы вдруг увидели перед собой, на расстоянии, может быть, одного квартала, силуэт Ситкинского собора с его высокой стройной колокольней, на остром шпиле которой угадывался православный крест. Так вот он Свято-Михайловский собор, восставший из пепла!
Разместились в гостинице, когда уже совсем рассвело. Нам не терпится. Выходим, ищем, где бы позавтракать, и нас невольно тянет к собору. Внешне он уже совершенно восстановлен после пожара 1966 г.