Пойдем ловить чудовище!

Лёля задвинула засов и прислонилась к прохладной стене, прикрыв глаза.

– Ух, вот это мы даем! – выдохнул Петрик. – Я уж думал, все, конец!

Его слова гулким эхом звучали внутри маячной башни. В полумраке он едва различал Лёлин силуэт.

– Я тоже, – девочка слабо улыбнулась и пригладила растрепавшиеся волосы.

– Ну и фокусы у тебя! – В голосе Петрика звучало восхищение. – Я, конечно, догадывался, что ты отчаянная, но чтобы настолько!

– Брось! – Лёля немного смутилась. – Лучше пойдем на галерею – нужно, наконец, рассмотреть карту.

Они поднялись по винтовой лестнице, миновали фонарное помещение с огромными лампами и отражателями и оказались на узком балконе, опоясывающем маяк.

На них сразу же набросился холодный январский ветер – взъерошил волосы и заставил шарфы трепетать, как два ярких флага. Далеко внизу, под белой пеленой тумана, сонно вздыхало море, а чуть поодаль расположился городок, который теперь почти нельзя было различить. Петрик вздохнул и развернул карту.

Над морем грозно возвышалась Великанья гора. Она словно обнимала городок, защищая его от внешнего мира, и устало опускала в морскую воду два скалистых мыса, которые прозвали Правым и Левым рогом. Правый мыс, короткий и пологий, нес на своей спине маяк и Лёлин дом с маленьким садом. Левый – скалистый, неприветливый, будто бы наспех вырезанный из огромного камня – не приютил ни одного деревца или цветка. Между ними лежала Зеркальная бухта – когда море было спокойным, в гладкой поверхности воды отражались и гора, и маяк, и черепичные крыши домов. В небе над заливом была нарисована полная луна, а прямо под ней в лунной дорожке покачивалась лодка.

«Где живут чудовища?» – над рисунком плясали маленькие неровные буквы. В углу карты та же неуверенная, будто бы детская рука набросала стихотворение. Лёля прочла его вслух:

Она замолчала и посмотрела вниз, на утонувший в тумане город. Лёля часто забиралась на галерею, чтобы не упустить тот момент, когда между ясным небом и безмятежным морем появится маленькая точка. Эта точка начинала расти и вскоре превращалась в ярко-красную рыбацкую лодку. На ее борту можно было прочесть выбитое серебристыми буквами имя «Аннушка» – так звали Лёлину маму. Как только лодка подходила к причалу, девочка бежала вниз по винтовой лестнице и ждала, когда папа – светловолосый, загорелый, с мелкими морщинками в уголках глаз – сойдет на берег. Если бы можно было приподнять эту туманную завесу и узнать, в каких краях он сейчас плавает! А вдруг… – от этой мысли у девочки внутри все похолодело – папа угодил в логово к чудовищу? Петрик не спешил прерывать Лёлины раздумья – он тосковал по шумным праздничным гуляньям на площади, по городской ярмарке, на которой продавали удивительные игрушки и Аксинья Федоровна угощала всех пуншем и медовыми пряниками. Еще он думал о долгожданных рождественских подарках от дедушки и бабушки – как они теперь доберутся до Петрика? Друзья не произносили ни слова и некоторое время просто стояли рядом, вслушиваясь в завывания ветра и шорох волн.

– Здесь нарисована полная луна, – заговорила девочка, – вчера вечером луна была почти круглой, не хватало лишь тоненькой полоски. Значит, полнолуние – как раз сегодня!

Она еще раз посмотрела на карту, бормоча строчки стихотворения:

– «В полночь воды так темны… Страх быстрее позабудь…»

– Легко сказать, – вставил Петрик. – В полнолуние в двенадцать часов вылезти из дома ловить чудищ! Тут кто угодно испугается!

– Значит, сегодня в полночь мы узнаем, где живет чудовище… – задумчиво протянула Лёля. – Но как? Что это значит: «в отражении луны ты увидишь верный путь»? Какая-то бессмыслица! – Она с досадой пнула ногой столбик перил. – Так мы никогда не найдем этого монстра, не поговорим с ним и папа не сможет вернуться домой!

Девочка почти плакала. Петрик искоса посмотрел на нее и почесал в затылке:

– «В отражении луны…» Как это «в отражении»? – Он наморщил лоб: – Слушай, может, это и глупо, но вдруг…

Лёля не слышала друга – она обхватила голову руками и закрыла глаза. Губы ее беззвучно шевелились, снова и снова повторяя слова загадки.

– Эй, капитан… – нерешительно позвал Петрик и тронул девочку за синий рукав. – Я, конечно, могу ошибаться, но там говорится про отражение, и выходит, что нам нужно… зеркало?

– Какое зеркало? – Лёля раздраженно отдернула руку. – Вечно ты насочиняешь ерунды, а я тут, между прочим, пытаюсь ду…

Лёля на полуслове оборвала свою гневную тираду и повернулась к Петрику:

– Подожди, что ты сказал… зеркало! – Девочка ахнула и расплылась в улыбке. – Ну конечно! Зеркало! – воскликнула она. – Мы поймаем в зеркало лунный луч, и он укажет нам дорогу к чудовищу! Петрик, ты такой молодец! И как же это я сама не догадалась? – Лёля с восхищением посмотрела на мальчика.

– Да ладно… Да что уж там… Ничего такого сложного! – пробормотал Петрик, уже забыв, как девочка нагрубила ему всего минуту назад.

– Не скромничай! – улыбнулась Лёля. – А теперь… необходимо все подготовить, до наступления темноты осталось не так много времени. Понадобится сеть или веревка, фонарик…

– …рогатка, – вставил Петрик, – и парочка сытных бутербродов.

– Ох, ну какая рогатка? Для чудовища – это как комарик укусил.

– Вот еще, комарик. Это, между прочим, метательное оружие!

– Пф! А еще нам нужно…

– …нам нужно опередить охотника! Думает, можно нападать на наших чудовищ и обзывать наш городок глухоманью. Нет уж, дудки!

– Точно. И придумать бы, как улизнуть из дома посреди ночи.

Глава 7

Сказки бесконечного одеяла

Если тебя пригласили в гости, стоит поторопиться, ведь с приходом вечера наступает время теплых одеял и травяного чая со сладостями. А там, глядишь, застучат друг о друга вязальные спицы, и кто-нибудь обязательно начнет рассказывать сказку.

Когда ужин подошел к концу, и Лёля начала убирать со стола, на оконное стекло уже налипли сизые сумерки. Мама поднялась на маяк, и вскоре его путеводный луч пронзил тяжелые фиолетовые облака. На плите сердито клокотал медный чайник, пахло имбирем и медом. Вытирая чистые тарелки, смахивая со стола крошки и подметая пол, Лёля то и дело поглядывала на большие часы с кукушкой.

– Вечно он опаздывает… – проворчала девочка себе под нос, поставила в угол щетку и в который раз поправила белую кружевную скатерть.

За дверью раздались знакомые голоса, и на пороге показалась мама – она обнимала за плечи смущенного Петрика.

– Смотри, кого я встретила у маяка! – Мама тепло улыбнулась. – Очень вовремя, к чаю почти все готово.

Петрик, стараясь не смотреть на подругу, боком протиснулся в дом.

– Ой, и правда, как раз чайник закипел! Проходи скорей! – Лёля радостно подскочила к другу, чтобы забрать у него куртку и шарф. – Почему так долго? – сквозь зубы процедила она, наклоняясь к самому уху.

– Папа просил помочь в лавке… – одними губами ответил мальчик.

Лёля картинно закатила глаза и отправилась расставлять чашки на низком столике в гостиной. Петрик осторожно уселся на край старого дивана, накрытого пестрым вязаным покрывалом. Мальчик бывал здесь уже тысячу раз и с удовольствием побывал бы еще тысячу. Дом, где жила Лёля, совсем не был похож на красивые картинки из мебельных каталогов. Неровные стены придавали комнатам странную форму, истертые половицы поскрипывали, а разномастные кресла, столики и шкафчики совсем не подходили друг к другу. Но здесь всегда горел мягкий золотистый свет, в камине приплясывали языки пламени, и пахло теплыми булочками. Стены украшали ветвистые деревья, диковинные цветы и райские птицы, повсюду были разбросаны яркие коврики, кружевные салфетки и разноцветные подушки. На комодах и столиках громоздились памятные безделушки, семейные фотографии в рамках и Лёлины поделки из глины, ракушек, засушенных цветов. Каждый закоулок этого дома, каждая живущая в нем вещица дышали нежностью, теплом и уютом. Сложно было представить себе место, более подходящее для крепких объятий, тихих задушевных разговоров и долгих вечерних посиделок за чашечкой чая.