Бедствующая земля

В 1901 г. Комиссия по вопросам сельскохозяйственного производства не могла найти доказательства правильности «вывода, что класс фермеров когда-либо уступит место классу арендаторов или же что владение землей перейдет полностью в руки богачей». Но в 1937 г. комитет, созданный президентом Соединенных Штатов по вопросу об аренде ферм, установил, что: «За последние 55 лет, т. е. в течение всего периода времени, за который имеются статистические данные об аренде земли, шло постоянное значительное увеличение удельного веса арендаторов. С 25 % в 1880 г. количество арендованных ферм возросло до 42 % в 1935 г.». Собственник мелких ферм оказался не в лучшем положении, чем арендатор. Это видно по резкому уменьшению собственности мелких землевладельцев. Если в 1880 г. принадлежавшие им земли составляли 62 % стоимости всех земельных участков страны, то в 1935 г. они составляли лишь 39 %. В самом низу социальной лестницы сельского хозяйства стоят сельскохозяйственные рабочие. Наилучшее представление об их теперешнем положении дают выборочные цифры годового заработка рабочего, приведенные Карлом К. Тэйлором в показаниях перед Временной национальной экономической комиссией по следующим культурам: табак — 188 долл., зерновые — 206 долл., товарные овощи (Нью-Джерси) — 265 долл., кукуруза (Иллинойс и Айова) — 308 долл. и сахарная свекла — 340 долл.

В течение многих лет делались попытки рационалистически обосновать эти явные признаки неблагополучия (увеличение количества арендаторов, сокращение земельной собственности мелких фермеров, нищенские заработки). Не мало томов было написано о «проблеме арендаторства», которая, как правило, рассматривалась изолированно от всех других действующих факторов и почиталась некой таинственной болезнью, возникающей из взаимоотношений между землевладельцем и арендатором. Все силы были направлены на то, чтобы отграничить и изолировать причины, обусловливающие проблему фермы. Высказать предположение, что эта проблема является лишь одним из проявлений неполноценности экономической системы США, — означало вызвать глубокое возмущение и гнев бюрократов. Для того чтобы не дать возможности царившему в сельском хозяйстве недовольству вылиться в активную форму и для того чтобы сохранить нашу иллюзию о «фермерстве, как о способе существования», мы встали на путь подкупа и заплатили в 1939 г. фермерам больше денег, чем ушло в 1916 г. на содержание государственного аппарата[326]. Но, несмотря на все наши усилия уберечь фермера от влияния присущих современному обществу сил конкуренции, его безудержно закрутил «вихрь индустриализации».

Глубокие перемены, происшедшие за последние 50 лет в экономике сельскохозяйственного производства, заставили фермеров превратиться в дельцов. Раньше ферма была в значительной степени независимой экономической единицей. Почти все продукты питания, потребляемые фермерской семьей, были домашнего происхождения. Большую роль в жизни фермы, на которой жила лишь одна семья, играла также меновая торговля. Но многие события вскоре заставили фермера познакомиться с экономикой, базирующейся на деньгах. Головокружительный рост земельного долга, вызванный частично увеличением стоимости земли, заставил фермеров перейти полностью на товарные культуры, увеличить производство и снизить расходы. Суммы, выплачиваемые фермерами неземледельческим группам, возросли с 561 млн. долл. в 1910 г. до 829 млн. долл. в 1937 г. В 1909 г. фермеры заплатили около 200 млн. долл. в виде процентов по закладным, а в 1937 г. эта сумма возросла до 400 млн.[327]. В связи с увеличением задолженности фермеров начала исчезать меновая торговля, так как страховые общества не заинтересованы получать пшеницу или свиней в счет уплаты процентов или погашения основного долга. Упор на товарные культуры повлек за собой упадок домашнего производства других продуктов. Производство, преследующее цели домашнего потребления или же продажи на местном рынке, уступило место производству для обмена на мировом рынке. Уже в 1929 г. продукты, которые «продавались или запродавались», составляли 87 % всех сельскохозяйственных продуктов. По мере того как одна отрасль сельскохозяйственного производства за другой постепенно переносилась из деревни в город, зависимость фермера от денежного дохода все увеличивалась. В настоящее время в Соединенных Штатах на денежные расходы, необходимые для ведения сельского хозяйства, уходит более половины валового сельскохозяйственного дохода[328].

Лучшей иллюстрацией происшедших перемен служат фермеры, покупающие на ближайшем базаре масло, яйца и хлеб. Фермер становится с каждым днем все более заинтересованным в производстве продуктов для продажи. Необходимость в этом не только была осознана им на горьком опыте, но также беспрестанно внушалась ему повсюду, где он мог бывать, — от сельскохозяйственной школы до страхового общества, от местного отделения банка до ближайшего агронома.

Еще более разительны перемены, происшедшие в отношениях между фермерами и неземледельческими группами. В 1915 г. в Соединенных Штатах было 503 компании по производству тракторов. К 1937 г. их количество сократилось до 25[329]. Раньше имелось множество производителей сельскохозяйственного оборудования, теперь же в этой отрасли производства существует только 8 очень крупных и 200 менее крупных компаний. Все, что касается сельскохозяйственного оборудования, согласно сообщениям Временной национальной экономической комиссии представляет собой «почти законченную олигополию»[330]. В производстве сельскохозяйственного оборудования господствуют две фирмы; от 8 до 10 фирм контролируют продажу 90 % оборудования восьми типов, от 80 до 90 % оборудования четырех типов и от 70 до 80 % оборудования пяти типов. Результаты высокой степени концентрации совершенно очевидны. «С 1929 г. по 1933 г. производство сельскохозяйственного оборудования сократилось на 80 %, а цены снизились лишь на 6 %. В противовес этому сельское хозяйство сократило свое производство на 6 %, а цены на его продукты упали на 63 %»[331]. Как было указано, «единство цели и организации финансового капитала и его компонентов резко контрастирует с многомиллионной раздробленностью фермеров». С одной стороны мы имеем 6 млн. конкурирующих друг с другом фермеров, а с другой стороны — двух производителей сельскохозяйственного оборудования, работающих в полном согласии. В то время как фермеры не в состоянии эффективно контролировать цены на свои продукты, олигополия прекрасно это делает в отношении своих изделий. Поэтому не следует поражаться, что 5 крупнейших компаний сельскохозяйственного оборудования в 1936 г. получили 46 млн. долл чистого дохода[332]. Важность подобного рода изменений, поскольку дело касается фермеров, совершенно очевидна. В 1939 г. расходы на сельскохозяйственное оборудование (отчисления на амортизацию и эксплоатационные расходы) доходили до 21 % денежного дохода фермеров по сравнению с 7 % в 1913 г.[333].

Вследствие отсутствия правильной организации сельскохозяйственного производства фермеры уже давно находятся в невыгодном положении по сравнению с их контрагентами — неземледельческими группами. Однако раньше бичом фермеров были преимущественно банки и железные дороги, а теперь в результате индустриализации сельского хозяйства появились другие группы, отхватывающие значительную долю дохода фермеров. К числу этих групп относятся компании, изготовляющие сельскохозяйственное оборудование, фабриканты автомобилей, тракторов и грузовиков, заводы по очистке бензина и масел, консервные заводы, заготовительные организации и другие предприятия, перерабатывающие сельскохозяйственную продукцию, электрические компании, экспортеры, спекулянты, крупные торговые дома с разветвленной сетью магазинов, фабриканты удобрений и т. д. «Фермер, — пишет д-р Шмидт, — занимает весьма слабую позицию и как покупатель, и как продавец, не говоря уже о возможности жульнических манипуляций с ценами со стороны групп предпринимателей благодаря их монопольному положению». Взаимоотношения между средним садоводом или овощеводом и консервным заводом, с которым они имеют дело, между средним свекловодом и сахарным заводом, с которым он связан, и другие аналогичные взаимоотношения сейчас резко отличаются от тех, которые существовали 20 лет назад. Монопольная структура промышленности стимулирует появление крупных предпринимателей и в сельском хозяйстве.

326

Speech of Dr. Ira Cross, University of California, March 20, 1940.

327

Agriculture in Modern Life, 1939, pp. 46 and 50.

328

Why Farmers Are Poor, by A