Бедствующая земля

Тенденция к механизации привела к увеличению размеров хлопководческих хозяйств. Для покрытия возрастающих расходов на механическое оборудование требуется увеличение размеров плантаций. За период с 1930 по г. 11 млн. акров земли в Техасе перешли от ферм размером менее 500 акров к фермам размером более 500 акров[214]. Механизация позволила увеличить среднюю площадь фермерского хозяйства, которое ведется без найма рабочей силы (за исключением уборочного сезона), со 100 до 450 акров. С 1909 по 1936 г. численность лиц наемного труда в сельском хозяйстве Техаса и Оклахомы увеличилась только на 1 %, в то время как урожайность повысилась наполовину, а средний размер хлопководческих хозяйств увеличился на одну треть. С 1920 по 1930 г. общее число фермерских хозяйств в Техасе увеличилось на 13,5 %, а с 1930 по 1935 г. только на 1 %, но размер фермы за тот же пятилетний период в среднем увеличился на 10,4 %, между тем как за десятилетие с 1920 по 1930 г. это увеличение составило 9,4 %. «Совершенно очевидно, — гласит неопубликованный отчет Администрации по охране фермерского хозяйства, из которого заимствованы эти данные, — что в период депрессии увеличение численности ферм и, в частности, среднего размера земельной площади фермы оказалось явно благоприятным для более крупных хозяйств».

Но статистические данные о вытесненных с земли фермерских семьях не дадут полной картины огромных перемен, связанных с этим фактом. Внедрение механизации, как указывает проф. Гамильтон, означает, что «фабриканты сельскохозяйственных машин и инвентаря и крупные нефтяные компании участвуют в процессе сельскохозяйственного производства, но избавлены даже от малой доли того риска, который несет фермер».

В сельское хозяйство вторглись силы извне. Быть может, временно эти перемены и окажутся благодетельными для тех фермеров, которые смогут устоять в этот переходный период, но в конечном итоге они ведут к снижению цен на сельскохозяйственную продукцию и заставляют фермера продавать ее все более дешево до тех пор, пока земледелие также не превратится в монополию. Распад фермерского хозяйства, рассчитанного на удовлетворение потребностей земледельческой семьи, оказывает губительное влияние также на сельскую школу, на местные органы власти, налоговый аппарат и на сельские городки в целом. Когда выбивается почва из-под такого фермерского хозяйства, то тем самым разрушается социальная структура деревни, а под давлением этих факторов рушится и вся ее экономика. Таким образом, происходит вытеснение не только фермерских семей, но и других социальных групп — торговцев и интеллигенции, — чьи доходы зависели от фермерской клиентуры.

Для того чтобы увидеть, как происходит этот процесс подлинного изгнания фермерских семей с земли в Техасе, достаточно заглянуть в отчеты инспекторов Администрации общественных работ за 1938–1940 гг. Эти человеческие документы показывают действительное положение вещей в Техасе нагляднее, чем целые горы статистических выкладок государственных ведомств.

С 1935 г. процесс вытеснения земледельческого населения начал ускоряться, что прежде всего нашло свое отражение в обострении конкурентной борьбы между арендаторами за землю. Арендная плата стала расти. Землевладельцы стали требовать расчета наличными даже за пастбища, которые раньше предоставлялись в пользование фермеров бесплатно. В тех случаях, когда владелец земли разрешал арендатору оставаться на своей земле, он старался отнять у арендатора государственную субсидию посредством взимания с него дополнительной платы за аренду жилища (при старой плантаторской системе это почти не практиковалось). Было установлено, что в Техасе размер платы за жилище арендатора, как правило, был равен сумме получаемой им государственной субсидии.

Приведем несколько выдержек из отчетов местных органов власти. «Располагающие средствами люди, — гласит отчет по графству Форт-Уорт за ноябрь 1939 г., — скупают или берут в аренду крупные земельные угодья, для того чтобы присвоить государственную субсидию. Они вытесняют многих мелких фермеров — и тех, кто успешно вели свое хозяйство, и тех, кто едва сводили концы с концами. Большинство крупных землевладельцев применяет тракторы и тем самым усиливает безработицу среди батраков». В отчете по графству Хэскелл сообщается: «Землевладельцы приобретают тракторы и в дополнение к своей основной ферме берут в аренду еще одну или две. В каждом таком случае происходит выселение от одной до пяти фермерских семей. Установлено, что за последние 6 лет было вытеснено из земледелия 50 % сельскохозяйственных рабочих и 50 % арендаторов». В отчете по графству Уако говорится: «Кропперов вынуждают переходить в класс батраков-поденщиков, поскольку большинство землевладельцев отказывается в этом году сдавать им землю в аренду исполу». Отчет из графства Маршалл гласит: «Арендаторы и кропперы заявляют, что единственный способ, при помощи которого они смогут получить землю, состоит в том, чтобы отказаться от получения государственных субсидий для возмещения падения цен». С 1923 по 1938 г. площадь хлопковых посевов в Техасе сократилась на 42 %; уже одно это чрезвычайно ухудшило положение арендаторов и кропперов. Приведем выдержку из написанного скупым языком отчета о положении в графстве Клей в марте 1939 г.: «Сокращение посевов позволяет большинству фермеров справиться с собственной работой и сократить количество наемной рабочей силы, а в тех случаях, когда требуется подсобная рабочая сила, фермеры нанимают «цветных», потому что им можно платить меньше». В апреле 1939 г. местное бюро Администрации общественных работ в графстве Маршалл сообщало, что 5 тыс. фермерских семей (это были вытесненные с земли арендаторы или кропперы) обратились за помощью к Администрации по охране фермерского хозяйства, но только сотня ходатайств была удовлетворена.

Во многих случаях землевладельцы сгоняли арендаторов с земли на основании давнишней арендной недоимки. Вот что гласит по этому поводу отчет из Сан-Анджело (1939 г.): «Вследствие огромной задолженности по арендным расчетам не мало людей выселили из домов, в которых они жили последние десять лет… у многих из них были огороды, которые служили им единственным источником пропитания в месяцы безработицы. Теперь они и это потеряли, и им приходится селиться вместе с другими семьями или располагаться таборами по берегам рек». Сообщение из Форт-Уорта: «Земледелец постепенно опускался все ниже и ниже — от положения владельца фермы к положению арендатора или кроппера и в конце концов превращался в батрака. Падение это совершалось постепенно в 20-х годах и чрезвычайно ускорилось с 1930 г.». Вот что сообщает отчет по графству Уортон за декабрь 1939 г.: «В течение месяца появление двух тракторов привело к вытеснению 12 земледельческих семей только в одном из поместий нашего графства». Вот выдержка за тот же месяц и год из отчета по графству Линн: «В одном только нашем графстве в этом году будет вытеснено с земли более 500 фермерских семей». Из отчета по графству Фоллз (июнь 1940 г.): «Число ферм в нашем графстве уменьшилось с 6014 до 3843; зимой рабочие живут на территории фермы и в уплату землевладельцу за жилье прореживают весной всходы на хлопковых полях».

По мере вытеснения с земли люди вливаются в поток мигрирующего сельскохозяйственного пролетариата. К 1935 г. многие из них уже лишились своих автомобилей и не располагали средствами для оплаты проезда. Весной, явившись на хлопковые плантации в поисках работы и куска хлеба, они убедились в том, что с введением перекрестной и гнездовой механизированной системы посева спрос на рабочую силу сильно сократился. Убедились они также и в том, что на значительных площадях предоставление работы монополизировано мексиканскими подрядчиками, которые поставляли «свою» рабочую силу. Так, в июне 1940 г. лишившиеся средств к существованию земледельцы, явившись на территорию графства Ламар, убедились в том, что мелкие фермеры платят за прореживание посевов не наличными деньгами, а натурой. Многие отрабатывали на хлопковом поле свою квартирную плату. «Прополка, — гласит тот же отчет, — во многих случаях требует лишь нескольких рабочих дней, так как для ускорения обработки фермер обычно сразу нанимает большую группу батраков».

214

Ibid., р. 1937.