Страница 11 из 12
— Голуби — дело доходное, — тонко усмехнулся искусник, с каждым мигом все более проникаясь к ювелиру доверием.
Похоже, не обманулся Гарвель, этот человек и в самом деле не из тех, которые бегут доносить ловцам или ночникам.
— Доходное, — еще более развеселился ювелир. — В нашем городе две большие голубятни и с пяток мелких. И почтовых голубей учат, и разномастных красавцев выращивают, и особых, мясных, харчевням продают. Очень вкусно, когда замаринованными зажарят на вертеле.
— А эти соседи Лавинии, значит, не продают?
— Продают, но очень редко молодняк хозяевам больших голубятен. Но цену просят пустячную, ради того те и берут.
— И конечно, все в округе уже сделали свои выводы, — задумчиво кивнул гость, прикидывая, как добраться до матери подопечных; минуя толпу соглядатаев.
Жаль, времени маловато, некогда придумывать особо надежный и сложный план. Инквар должен поговорить с Лавинией еще до вечера. Узнав о его отъезде, Лил с Ленсом непременно сделают собственные выводы и вряд ли ошибутся. И если Ленс еще мог бы спокойно отнестись к этой проделке учителя, то рыжая обязательно разозлится. Да какое там, она будет просто в ярости, когда сообразит, что Инквар и не думал поступать так, как придумала она.
И бесполезно объяснять упрямице, что по ночам он все чаще видит во снах, как бежит по ущельям и карабкается по кручам, удирая от невидимой, но неумолимой погони, а днем, проезжая через села, спиной чувствует посланные вдогонку чужие испытующие взгляды.
— Ну а как иначе, жизнь такая. Кто больше знает и понимает, тот заранее может сделать верный выбор. — Ювелир достал кувшин и налил в две кружки ароматного кваса. — Выпей с дороги.
— Не совсем согласен. Иногда двое знают одно и то же, а выводы делают противоположные, — принимая кружку, невесело усмехнулся Инквар и пристально глянул на хозяина. — А записку пиши сейчас и не запечатывай, я сам понесу. Некогда мне ждать, пока она что-то придумает. А пока пишешь, дай мне пару камней или украшений, чтобы не сидеть без дела.
Глаза Марнека на несколько мгновений стали изумленно-недоверчивыми, как у мальчишки, обнаружившего под маской балаганного клоуна собственного отца или брата, но он очень быстро спохватился. Сначала заторопился, ринулся к дверце шкафа, но, не дойдя шага, оглянулся с сомнением:
— А ты не ослабнешь? Тогда лучше не нужно. Стреляют те новички здорово. Один знакомый рассказал — коршун за их вылетом погнался, так парнишка одной стрелой его снял. Представь, это в стае-то голубей!
— Ловцы, — сразу определил Инквар и признательно глянул на Марнека. — Вот за это сообщение особое спасибо, но не волнуйся за меня. Несколько дней в пути, немного работы мне сейчас не повредит. Давай все, что хотел бы сделать, и придумай, как бы мне поглядеть на того пекаря хоть пару минут. Да и корзина с булочками не помешала бы. И еще. Не нужно ничего говорить своему приказчику, чем меньше знает, тем лучше будет спать.
— Само собой. Это мой сын, и в такие дела я его пока посвящать не собираюсь. Молод еще. — Марнек достал из потайного ящичка шкатулку и разложил перед Инкваром разнообразные украшения. — Выбирай.
Через пару часов из Траага в сторону небольших хуторов и поместий, разбросанных по склонам пологих холмов, окружавших долинку, где раскинулся город, по полузаросшей травой дорожке вразвалку шагал парнишка. Он был одет в простую, сильно потертую одежду, щедро присыпанную на плечах и спине мукой. На голове у него красовалась соломенная шляпа, за спиной висел плетенный из ивовых прутьев короб разносчика.
— Привет, Браш! — изредка окликал кто-то из встречных, но на улицах предместий было весьма пустынно в эту пору, когда все порядочные люди сидят за обеденными столами перед мисками с чем бог послал или с тем, на что совести хватило.
Однако парень отвечать не торопился и поболтать не останавливался, лишь делал неопределенный знак рукой. И все понимали: снова хозяин послал подручного разносить товар в самую жару, и потому настроение у Браша далеко не радужное. Но никто его особо не жалел, сам виноват, продал отцовское наследство, гончарную мастерскую, решив зарабатывать деньги более легким трудом. Вернее, ничего не делая.
Просто купил на вырученную сумму небольшую мелочную лавку и нанял продавца. Несколько месяцев казалось, что дела идут лучше некуда, и Браш привык, приходя за выручкой, брать оттуда на свои расходы столько, сколько ему хотелось. А хотелось все больше, жизнь оказалась просто наполнена искушениями. И однажды незадачливый купец с недоумением и обидой обнаружил, что товар закончился, а денег на покупку нового нет. Некоторое время Браш пытался выбраться и все глубже залезал в долги, пока пекарь, доводившийся ему дальним родичем, не взял парня к себе.
— Эй! Погоди! — окликнули его из-за забора, когда лже-разносчик уже видел зеленую крышу строения, куда он стремился попасть.
— Чего тебе? — недружелюбно буркнул Инквар, отточенным движением фокусника незаметно доставая приготовленную пилюлю.
— Продай булок.
— Не-а. У меня лишних нет, только заказ.
— А почему сегодня? Ты же через пять дней ходишь?
— Когда посылают, тогда и хожу! — не останавливаясь, сердито фыркнул искусник, мысленно говоря спасибо ювелиру.
Он не только придумал вполне сносный план, Инквару оставалось лишь добавить несколько деталей, но и прежде, чем угостить притащившего короб булок Браша квасом с сонным зельем, несколько минут разговаривал с ним, давая гостю возможность перенять интонации парня и его манеру изъясняться.
— Может, выделишь хоть несколько штук? — крикнул вслед настырный шпион.
— Чтобы дядька мне потом несколько тумаков выделил? — едко отозвался парень, продолжая так же размеренно топать по круто забиравшей влево дорожке, которая в случае, если он сфальшивит и не сумеет убедить ловца, вполне может стать его последней тропой.
Но тот больше ничего не спросил, постоял у калитки, глядя разносчику вслед, и неторопливо направился к голубятне, нюхать опостылевший навоз.
Инквар облегченно выдохнул, но лишь через сотню шагов сунул в карман пилюлю и позволил себе отереть со лба пот.
Возле ограды, за которой зеленела крыша довольно вместительного дома, искусник помедлил всего мгновение, собираясь с духом, хотя нервы и без того были напряжены, как перед боем. В наскоро изобретенном плане это был самый непредсказуемый момент: ни ювелир, ни сам Инквар не могли и представить, как поведут себя обитатели поместья, в неурочное время обнаружив у калитки разносчика хлеба, который они не заказывали.
Они вполне могли вообще не пожелать открыть калитку или по каким-то своим признакам разоблачить искусника, и тогда ему пришлось бы искать место, где можно перебраться в усадьбу через забор. А потом со всеми предосторожностями осаждать дом собрата по ремеслу, одновременно пытаясь доказать его жене свое право на беседу.
Кольцо звонка, расположенное рядом с ручкой, он дернул так же уверенно, как это сделал бы сам Браш, хотя и сомневался, что кто-то из живущих здесь постоянно следит за дорогой. Если Тарен собирался сюда когда-либо вернуться, то он наверняка договорился с женой об условных знаках. Или назначил надежных людей, которые могли принести от него весточку. Поэтому у Лавинии и ее домочадцев нет никакой необходимости целыми днями сидеть у окна.
Инквар и сам, доведись ему оказаться в подобной ситуации, никогда бы не вернулся днем, а выбрал бы самую глухую ночную пору, да еще и постарался бы дождаться непогоды.
— Кто там? — раздался за калиткой слегка дрожащий женский голос, и принадлежать он мог кому угодно, но искусник, глядя на свой браслет, обнаружил поблизости только один огонек довольно слабенького амулета.
Вряд ли жена Тарена могла довольствоваться такой ненадежной защитой, поэтому оставался второй вариант — бабушка Залея, дальняя тетка искусника.
— Я, Браш, — чуть хрипловато буркнул Инквар. — Свежих булочек принес. Завтра дядьке некогда будет печь, на свадьбу пригласили.