Ядвига Фрей

Когда он, по утру, пришел в себя - не знал, сделала ли я с ним что отвратительное. Он внимательно осмотрел своё тело, но не нашел ни следа. Он подумал страшное, что я отравила его душу и поехал в ближайший храм на причащение. Он поклялся доказать всем, что ведьмы существуют и они опасны.

В двадцать первом веке абсурдно звучит, что бог позволяет сатане давать женщинам сверхъестественные силы. Но в прошлом, инквизитор кропел над книгой, четко описывая, как это всё работает и почему Бог так делает.

Страх перед ведьмами существовал и ранее, одиночные случаи, домыслы, тихие истребления непослушных целителей самими людьми, живущими в поселении. Но этот инквизитор постарался, чтобы его личный ужас был услышан многими, был взят за основу к обширным действиям. А много ли требуется тем, кто боится... - начать совершать открыто то, что ранее они делали втихую?

Инквизитор променял милость защитников Небес и Земли, на возможность впечатать в геном людской расы личную ненависть к женщинам и непостигнутый ним страх перед сверхъестественными силами и необъяснимыми явлениями.

Я приходила к нему десятки лет, с навязчивой регулярностью, и делала одно и тоже, показывала себя и усыпляла его. Он начал сходить с ума. Он не мог противостоять мне. Ни крест, ни кинжал, ни пуля не берут меня. Он боялся кому-то об этом рассказывать. Ведь, я - была единственной ведьмой, которую он не мог схватить, пытать и сжечь. Я приходила к нему в разных обличьях, но непременно женских. Инквизитор боялся утолять животную потребность к соитию. В каждой женщине он начинал видеть меня. Он до ужаса боялся, что я появлюсь на людях и покажу всем, как он, на самом деле, слаб и беспомощен. Он боялся, что я покажу всем торжество дьявольской силы, которую он поклялся истребить.

И лишь за несколько часов до прихода Смерти, я оставила на его теле печать, незримую, но активную. Прямо посреди груди. Разум его оболочки выдохнул свет, замыкая существо под кожей в твердые кандалы подземных уровней - где множество, таких как он, лежат и смотрят, на времена, которые проплывают мимо. Смотрят, не слыша. Лежат, не имея возможности встать. Лежат до тех пор, пока печати их дел действуют в геноме. И вернуть вспять сделанное не могут и встать, но лежат и смотрят, глухие к происходящему - какими и были при воплощении.

____________________________

Не каждого инквизитора я могла убить, но... молодых охотников на ведьм - ела на завтрак. И они плодились десятками, взамен ушедших. В который раз подтверждая теорию о том, что спрос есть, пока человек это выбирает.

Люди, жаждущие крови ведьм, были твердо убеждены в гнусности ведомства и колдовства, сублимируя зловредных ведьм с любым человеческим созданием женского пола, которое знает чуть больше обычных людей и умеет врачевать, или того страшнее призывать силы природы, общается со зверьми - и единственно как получило такую силу это от сношений с инкубом или самим дьяволом.

И чем меньше магии в крови ведьмы, тем больше ненависти к истребителям всего магического она испытывала, начиная мстить, порождая инквизиторам почвенный предлог действовать жестоко в слепой уверенности, что колдовство - не знание, а сила Дьявола.

Во многих случаях, ведьмы столь пали, что продавали наговоры на смерть, травили детей-сирот, чтобы достать эссенцию человеческой крови для новых заклятий, показывали молодым девушкам, как привязать к себе мужчину, но чаще применяли не магию, а науку: яды, травы, гипноз. Они жаждали мести - потому, ни о каком духе магии и уж тем более волшебства - речи и не шло.

Благодаря таким ведьмам, которые отвергли дружбу с Природой, выбрали ненависть, пали до страшных ритуалов, направляя волю на мысли об ужасном - мало чем отличались от инквизитора, коего я годами навещала, усыпляя.

Но были и среди ведьм те, кого Природа защищала, отгоняя убийц, запутывая им следы, наводя сны и отталкивая от местности посредством глубинного страха, который они не могли ни подавить, ни превозмочь - только идти в другую сторону, подальше от жилища истинной ведуньи.

Те же, кто стоял посреди людей и не совсем понимал свою роль в этом безумии, стараясь помогать, только в этом сторону добра и видя - их ловили сотнями и жгли.

Почему не защищала их Природа? Потому что эти ведьмы выбрали слышать только людей и не воспринимали языка ни духов леса, ни духов планеты. Не слышали предупреждений, когда Природа давала их. Пренебрегая языком самой Земли, эти ведьмы вкладывали внутреннюю силу исцелять - в людей, без разбора "какой" человек пришел за помощью. Они не слышали Космоса и брали на себя чужие болезни, не понимая механику последующих эффектов.

Они давали советы и поучали, убежденные, что с силой исцелять, сама матушка-Земля, наделила их таким правом: говорить другим что делать, как думать и жить. По чуть-чуть, ради сохранения одобрения людей, некоторые из них, стали падать: резать домашних животных или голубей, чтобы кровью связать на бесплодие или смерть. И той же кровью, связывали душу ребенка рождаться здоровым и послушным. В какой-то момент своей радости, что их ценят и слушают, они переступили грань того добра, которое, ранее было для них смыслом.

3.4

- Я приношу людям только добро, - сказала женщина.

- А что есть добро? - спросила я.

- Это когда другому человеку хорошо. Когда он здоровый и радуется миру и природе, радуется своим детям и родственникам.

- И как ты приносишь добро?

Почему она и вовсе со мной говорила? Потому как видела сияние моего поля и решила, что я добрый дух. Добрый дух, который пришел научить её или проверить, как она делает своё дело среди людей.

- Я даю им советы, как жить. Как жить правильно, - уточнила она, улыбаясь. - Я исцеляю их детей, когда они болеют. Забираю на себя боль взрослых. Помогаю старикам тихо умереть. А еще, я наговариваю на злых сердцем людей, чтобы они быстро умирали и не мешали нам жить радостно.

- И что Природы Дух говорит тебе на твои действия?

- Дух не говорит со мной, - ответила она. - Но я делаю своё дело. И делаю его очень хорошо. Люди в деревне любят меня. Может потому Дух и не говорит со мной, что я делаю своё дело хорошо. Что еще сказать, когда работа сделана в радости и с теплом сердца, - засмеялась она звонко.

- С огромной ли ты радостью наговариваешь на "злых сердцем"? - уточнила я.

Она замерла. Я слышала, как ведунья перебирает в мыслях, думая: какой же ответ будет правильным в такой ситуации? Да или нет? Какой ответ даст ей благость от доброго духа? Она колебалась и я повторила свой вопрос.

И, наконец, женщина определила тактику:

- А как будет правильно? - спросила она.

Я проигнорировала её вопрос и задала свой:

- Как много тепла рождается в твоем сердце, когда ты наговариваешь на злых сердцем людей?

Ведунья решила выложить как есть и сказала:

- Я заставляю себя испытывать к ним жалость. Это не правильно наговаривать на смерть, не испытывая ничего внутри. А жалость это доброе чувство. Они бедные духом люди. А я уберегаю нашу деревню от действий, которые эти люди могут сделать, не ведая, что творят.

Я бы закатила глаза, но вывалюсь из образа.

- Ты делаешь, как твоя бабка тебе заповедала?

Ведунья в испуге взглянула на меня.

- Любишь людей? Даешь им кров в твоем сердце?

- Я люблю людей, - ответила женщина медленно.

- А тех, на кого наговариваешь, их любишь?

- Я люблю людей из нашей деревни, они меня слушают. Бывает приезжают из других поселений, их я тоже люблю, - и поучительно добавила, - но не всех. Некоторые из них очень не хотят знать, как правильно жить.

- Их ты любишь?

Ведунья понимала, как прозвучит её честный ответ и слегка его изменила:

- Не совсем, - а, вкладывая в слова убежденность в собственной правоте, продолжила. - Я заставляю себя испытывать к ним жалость. Я говорю себе: "Ольга, они не виноваты, что такими стали. Они хотели быть лучше, но им не дали."