Страница 42 из 43
Падение растянулось на целые полтора столетия, и когда я наконец приземлился спиной на большой каменный стол, размеченный, будто солнечные часы, рядом со мной торчало вверх острие — еще немного, и я бы на него накололся; такое везение мне показалось безумным даже во сне. Во Дворах Хаоса солнечных часов нет, потому что там нету солнца. Я лежал во внутреннем дворике возле темной высокой башни, не способный двигаться, не то что подняться. Надо мной на низком балконе стояла моя мать Дара — такая, какой она обычно бывала, — и глядела на меня во всем своем грозном величии и красоте.
— Мам! — крикнул я. — Освободи меня!
— Я выслала тебе помощь, — ответила она.
— А что с Янтарем?
— А мой отец?
— Не говори мне о мертвых.
Стержень часов медленно повернулся, острие нависло над моим горлом, а потом медленно и неумолимо начало опускаться.
— Помоги мне! — закричал я. — Скорее!
— Где ты? — позвала она и повернула голову. Взгляд ее метался по сторонам. — Куда ты исчез?
— Я здесь, здесь! — завопил я.
— Где?
Я почувствовал, как острие стержня коснулось шеи…
Видение разбилось, развалилось на части.
Плечи мои подпирало что-то неподатливое и твердое, ноги были вытянуты вперед. Кто-то сжал мне плечо, шеи коснулась чья-то ладонь. Я услышал знакомый голос:
— Мерль, ты в порядке? Пить хочешь?
Я глубоко вдохнул, потом выдохнул. Несколько раз моргнул. Свет был синий, мир был полем из линий и углов. Возле моего рта появился черпак с водой.
— Вот. — Это был голос Льюка.
Я выпил до дна.
— Хочешь еще?
— Да.
— Сейчас.
Я услышал его тяжелые шаги, они удалялись. Я посмотрел на стену в шести-семи футах передо мной; она была слабо освещена рассеянным светом. Я потрогал рукой пол. Кажется, он был из того же материала, что и стена.
Вскоре вернулся Льюк и, передав мне ковш, улыбнулся. Я осушил его и отдал обратно.
— Еще? — спросил он.
— Нет. Где мы?
— В пещере… большой такой, симпатичной.
— Где ты взял воду?
— Вон там. — Он ткнул пальцем куда-то вбок. — Там несколько бочек. И куча еды. Есть хочешь?
— Пока нет. Ты в порядке?
— Так, помяло немного, — ответил Льюк, — но в общем цел. Вроде бы у тебя тоже сломанных костей нет, только на лице ссадина, но крови уже не видно.
— Спасибо, утешил, — сказал я.
Я неуверенно поднялся, последние отголоски снов медленно отступали прочь. Потом я увидел, что Льюк повернулся и куда-то уходит. Я двинулся было за ним, но тут мне в голову пришла мысль спросить:
— Ты куда собрался?
— Вон туда. — Он показал черпаком.
Через дырку в стене я прошел за ним в холодную пещеру размером примерно с мою старую гостиную. Вдоль стены слева стояли четыре большие бочки, Льюк подошел к самой ближней и повесил черпак на край. У дальней стены была сложена огромная груда коробок и куча мешков.
— Консервы, — объявил Льюк, — фрукты, овощи, ветчина, лосось, бисквиты, варенье. Несколько ящиков вина. Коулмановская печь. Лекарство от простуды. Даже пара бутылок коньяка.
Он повернулся и быстро прошел мимо меня, опять направляясь в зал.
— А теперь ты куда? — спросил я.
Но он не ответил. Мне пришлось поторопиться, чтобы от него не отстать. Миновав несколько боковых ходов и проемов, мы остановились около одного из них. Льюк кивнул:
— Там отхожее место. Просто дыра, а сверху несколько досок. Между прочим, мудрая мысль держать его прикрытым, когда не пользуешься.
— Какого черта? — спросил я. — Зачем все это?
Льюк поднял руку:
— Все станет ясно через минуту. Сюда.
Он завернул за сапфировый угол и исчез. Почти полностью потеряв ориентировку, я двинулся в том направлении. После нескольких поворотов и одного возвращения я почувствовал, что заблудился вконец. Льюка нигде не было видно.
Я остановился и прислушался. Никаких звуков, кроме моего собственного дыхания.
— Льюк! Ты где? — позвал я.
— Здесь, над тобой, — послышался его голос.
Он звучал сверху и откуда-то справа. Я нырнул под низкую арку и попал в ярко-синее помещение из такого же кристаллического вещества, как и все остальное. В углу я заметил спальный мешок и подушку. Из небольшого отверстия примерно в восьми футах выше меня струился свет.
— Льюк?
— Я здесь, — донеслось в ответ.
Я остановился под самой дырой и, щурясь от яркого света, посмотрел вверх. Из-за света что-нибудь разглядеть было трудно, пришлось прикрыть ладонью глаза. Надо мной вырисовывались плечи и голова Льюка, волосы его были короной медного пламени — то ли в них отражался свет раннего утра, то ли вечерней зари. Он опять улыбался.
— Это что, выход?
— Выход, — ответил он. — Для меня.
— Как это понимать?
Сверху раздался скрежет, и света сделалось меньше — часть отверстия закрыл огромный валун.
— Что ты делаешь?
— Двигаю камень. Сейчас я сделаю так, чтобы можно было быстренько перекрыть отверстие, — отозвался он, — а потом я воткну несколько клиньев.
— Зачем?
— А для воздуха мелких отверстий и так хватает, — продолжал Льюк. — Так что не задохнешься.
— Замечательно. И все-таки почему я здесь?
— Давай не будем заниматься экзистенциализмом, — сказал он. — Это не семинар по философии.
— Льюк! Что за черт! Я не понимаю.
— По-моему, и дураку ясно, что ты у меня в плену, — сказал он. — Между прочим, синий хрусталь блокирует любые козырные послания и нейтрализует твои магические способности. Сейчас ты мне нужен живым и с вырванными клыками, и в таком месте, где я по-быстрому могу до тебя добраться.
Я присматривался к отверстию и окидывал взглядом стены.
— Зря стараешься, — сказал он. — Сегодня на коне я.
— А тебе не кажется, что ты все-таки должен мне кое-что объяснить?
Мгновение Льюк внимательно смотрел на меня, затем кивнул.
— Мне придется вернуться, — сказал он наконец, — и попробовать установить контроль над Колесом-Призраком. Предложения есть?
Я рассмеялся.
— На данный момент он со мной не в лучших отношениях. Боюсь, тут я тебе ничем помочь не смогу.
Льюк опять кивнул.
— Я просто прикину, что можно сделать. Бог мой, что за оружие! Если у меня не получится, я вернусь и пошарю в твоих в мозгах на предмет каких-нибудь новых идей. Ты подумай об этом, о’кей?
— Я о многом подумаю, Льюк. И кое-какие из этих идей тебе не понравятся.
— Не очень-то много можно сделать, пока ты здесь.
— Да, — сказал я, — пока не много.
Он взялся за валун и начал его сдвигать.
— Льюк! — крикнул я.
Он остановился и посмотрел на меня — такого лица я у него еще ни разу не видел.
— На самом деле меня зовут не так, — сказал он спустя мгновение.
— А как?
— Я — твой кузен Ринальдо, — медленно произнес он. — Это я убил Кэйна и почти добрался до Блейса. Правда, с бомбой на похоронах вышла промашечка. Кто-то меня засек. Я разрушу Дом Янтаря, с твоим Колесом-Призраком или без, — но если у меня будет такая сила, то все будет совсем несложно.
— Какая сука тебя укусила, Льюк… то есть Ринальдо? К чему эта вендетта?
— Сначала я выбрал Кэйна, — продолжал он. — Это он убил моего отца.
— Я… не знал. — Я уставился на застежку с фениксом, блестевшую у него на груди. — Я не знал, что у Брэнда был сын.
— Теперь, старик, ты об этом знаешь. Это вторая причина, по которой я не могу позволить тебе уйти и почему мне приходится держать тебя в этой дыре. Не хочу, чтобы ты предупредил остальных.
— У тебя не хватит сил справиться.
Несколько секунд Льюк молчал, а после пожал плечами.
— Выиграю я или проиграю — а попробовать придется.
— Почему вдруг тридцатое апреля? — спросил я. — Скажи.
— В этот день я получил известие о папиной смерти.
Льюк налег на валун, и тот полностью заложил дыру. Послышались короткие удары молотком.