Страница 13 из 42
– А если бы статья не появилась, то вы бы его, конечно, взяли?
– И тогда бы не взял, хотя на меня со всех сторон нападают: дескать, почему не обкатываете молодежь? Вот и ты, кстати, тоже неоднократно об этом писал. Даже, помнится, пострадал за это.
Кулагин имел в виду историю, когда Рыжков выступил на страницах «Советского спорта» с критикой по адресу руководства сборной СССР, которая формирует команду в основном из игроков трех московских клубов, игнорируя талантливую молодежь, играющую на периферии. За этот выпад журналиста сделали невыездным – посылать за границу на различные турниры его перестали.
– Я и сейчас стою на том же – не видите вы перспективную молодежь с окраин, – повторил свой прежний тезис Рыжков. – Небось, и в этот раз насобирали игроков только из Москвы?
– Не дави на мозоль, Дмитрий, мне еще с Кондратьевым предстоит говорить, – взмолился Кулагин.
– Кондратьев – чиновник, и вряд ли будет говорить вам прямо в глаза то, что скажет журналист. Поэтому, если уж выпала мне такая возможность, выскажусь прямо, Борис Павлович: трудно вам придется на нынешнем чемпионате мира со старыми подходами.
– Пророчишь нам поражение?
– Рад бы ошибиться, однако… – и Рыжков картинно развел руками в стороны. – Посудите сами. В мировом хоккее сейчас проходит реорганизация, на которую мы реагируем плохо, с отставанием. Наша сборная набирается из игроков, которые уже подошли к своему возрастному порогу. Знаете, сколько в нашей сборной ребят, родившихся в 40-е годы? Я подсчитал – целых девять человек: Михайлов, Гусев, Петров, Якушев, Цыганков, Шадрин и так далее. А в чехословацкой сборной таких всего лишь четверо: Поспишил, Голик, Махач и Новак. А в Швеции и того меньше: Сальминг и Ольберг. Там вовсю рекрутируют молодежь, поскольку на носу Олимпиада в США. А мы всё надеемся на наших ветеранов.
– Легко вам, журналистам, советы раздавать, – усмехнулся Кулагин. – А перед нами стоит задача вернуть себе чемпионский титул. Поэтому не имеем мы права сейчас рисковать и делать ставку на молодых. А молодые пока пускай во второй сборной поиграют.
– То же самое вы говорили и в прошлом году. Кстати, в тот раз в сборной было, кажется, только трое новичков: Сергей Коротков, Александр Филиппов и Владимир Голиков. Причем, опять все из Москвы и ближайших городов, вроде Воскресенска. А издалёка был один Хельмут Балдерис. Получается, не богата наша провинция талантами?
– Богата, но провинциальных игроков мы стараемся пропускать через московские клубы. Иначе не дотягивают они до уровня первой сборной.
– Но Балдерис ведь дотянул. Значит, и другие смогут, просто искать лучше надо. Короче, с таким подходом сложно будет вам вернуть чемпионский титул.
– Ладно, не каркай, – отмахнулся от журналиста Кулагин. После чего взглянул на часы и первым протянул руку для прощального рукопожатия. Он действительно опаздывал на встречу, которая была назначена на три часа дня.
Когда Кулагин вошел в кабинет Кондратьева, тот разговаривал с кем-то по телефону. Но, увидев, кто к нему пришел, быстро завершил разговор и поднялся навстречу гостю. Они обменялись короткими рукопожатиями и заняли места в креслах напротив друг друга.
– Судя по вашему лицу, Борис Павлович, вы чем-то озабочены? – спросил у гостя Кондратьев.
– Я встретил в вестибюле Дмитрия Рыжкова, – сообщил Кулагин.
– Тогда понятно – опять учил уму-разуму, – по губам чиновника пробежала улыбка.
– Кстати, многие его советы можно считать дельными. Мне кажется, несправедливо, что такой талантливый специалист не имеет возможности выезжать со сборной за границу. Может, стоит похлопотать?
– Вы же знаете, Борис Павлович, что это не наша прихоть, – и Кондратьев воздел очи вверх, показывая, кто именно наложил запрет на выезды Рыжкова за границу. – Кстати, о выездах. Вчера пришли подтверждения от наших коллег из Швеции и Финляндия о том, что товарищеские игры нашей сборной состоятся. Первый матч пройдет в Хельсинки 4 апреля. Предварительный состав сборной вы с Локтевым уже определили?
Вместо ответа Кулагин открыл свой кожаный дипломат и извлек из него требуемый документ. Взяв его в руки, Кондратьев углубился в чтение. А гость скользнул взглядом по кабинету, остановив свой взор на портрете Леонида Ильича Брежнева, висевшем за спиной хозяина кабинета. Престарелый генсек, торжества по случаю 70-летия которого с большой помпой прошли всего лишь полтора месяца назад, выглядел на портрете моложе своих лет. Встретившись с ним глазами, Кулагин поймал себя на мысли, что если сборная под его руководством и в этот раз проиграет мировое первенство, генсек, который был страстным хоккейным болельщиком, ему этого не простит.
– Что-то новеньких опять маловато, – отрывая глаза от списка, вынес свое резюме Кондратьев.
– Вы прямо, как Рыжков, – усмехнулся Кулагин, после чего продолжил: – Мы полагаем, что ставку надо делать на опытных мастеров, поэтому молодежью разбавим защитные ряды, а вот атакующую линию, скорее всего, трогать не будем. Возьмем одиннадцать нападающих из числа проверенных.
– Неужели ни одного новичка не будет?
– Из нападающих прицепим к основе одного – Александра Голикова. Из защитников двух – Вячеслава Фетисова и Василия Первухина.
– Но у вас здесь фигурирует защитник Александр Гусев. Не староват ли он – может, взять вместо него еще одного молодого? На мой взгляд, в этом сезоне Александр не блещет.
– У нас иное мнение на его счет.
– У вас или у Локтева?
По тому, как Кулагин стушевался, Кондратьев понял, что попал в точку. И продолжил:
– Из двадцати игроков девять играют в ЦСКА. Не перебор?
– Перебор бы был, если десятым был Борис Александров. Но его в списке нет.
– А взять-то этого драчуна хочется? – лукаво глядя на тренера, спросил чиновник.
– Не помешал бы, – коротко ответил Кулагин. – Он ведь в ЦСКА один из главных забивал – ноздря в ноздрю идет с Михайловым и Петровым.
– Думаете, справились бы с его норовом?
– У Петрова ведь тоже норов дай бог каждому.
– Ну, Владимир хоккеист маститый – ему многое прощается. Александрову до него далеко.
– В Инсбруке я с его норовом легко справился. Как помните, я включил Бориса в сборную в последний момент, когда он блеснул в играх против канадцев. Так что парень мне многим обязан.
– А я вот сомневаюсь в его благодарности. Впрочем, не только я – многие. Так что Александрова в этой сборной вряд ли будет – пусть за ум возьмется. Но вместо него можно было включить молодого игрока из какого-нибудь другого клуба, а не армейского.
– В прошлом году взяли всего шестерых армейцев и сами знаете, чем это закончилось, – напомнил Кулагин своему собеседнику о фиаско в Катовице. – Впрочем, до контрольных игр еще два месяца, так что будет время подумать.
Игнатов снова скользнул взглядом по списку, после чего отложил его на угол стола и сказал:
– Ну что же, Борис Павлович, вам, как старшему тренеру сборной, виднее, кого брать в команду. Но вы должны понимать, что реванш за прошлогоднюю неудачу в Катовице мы взять обязаны. В противном случае два поражения подряд нам никто не простит.
– В первую очередь не простят нам с Локтевым, – поправил собеседника Кулагин и грустно улыбнулся.
В зале ожидания перед вылетом самолета Анжела села в дальнем углу в кресло и постаралась, чтобы Александров ее не заметил. Сделать это было не трудно – хоккеист, наконец-то дочитавший до конца статью в «Советском спорте», был увлечен собственными мыслями и по сторонам не смотрел. Повезло девушке и в салоне ТУ-134: место Александрова оказалось в хвосте, а у нее – в передней части. Поэтому все пять часов полета он ни о чем не догадывался. И только когда они прилетели к месту назначения, Анжела решила открыться. При выходе из аэропорта она окликнула хоккеиста и громко рассмеялась, когда увидела его вытянутое от удивления лицо.
– Видели вы бы себя в эту минуту, сами бы упали от смеха, – сказала девушка, когда Александров, наконец, пришел в себя.