Страница 61 из 63
Верность решений командарма подтвердил следующий день. После завершения авиационного и артиллерийского обстрела советских позиций на подступе к Сапун-горе, генерал Фреттер-Пико ввел в дело дивизии, ранее прибывшие под Севастополь по требованию Манштейна.
318-й и 360-й пехотные полки 213 охранной дивизии вермахта не имели боевого опыта, так как были составлены из резервистов, но при этом они были полностью укомплектованы по нормам военного времени. Численное превосходство, созданное противником на этом участке фронте, обеспечило ему успех при прорыве советской обороны.
Уничтожив массированным орудийным огнем минные поля и проволочные заграждения, не считаясь с потерями, немцы ворвались в окопы и траншеи которые защищали подразделения 389 стрелковой дивизии. Напор противника был столь стремителен и неудержим, что советские солдаты дрогнули, и стали массово отходить к Сапун-горе.
Подобное случилось в первый раз за все время штурма Севастополя, что было совершенно неожиданно для немцев.
- Русские бегут!- радостно понеслось по телефонным линиям к вящей радости Фреттера-Пико. Точно уловил наметившийся перелом в сражении, он ввел в бой подразделения 125 пехотной дивизии, что принесло новые успехи.
Преследуя отступающего противника, немцы смогли захватить высоту 135,7 одну из Федюнинских высот. Подобная участь могла произойти с позициями и на Сапун-горе, но благодаря энергичным действиям генерала Казакова этого не случилось. По приказу командующего он возглавил резервный кулак под Кадыровкой, и едва только узнал о прорыве линии фронта, стал действовать, не дожидаясь приказа.
Быстро определив направление наступления врага, Казаков нанес удар во фланг атакующему противнику, и тут сказалось отсутствие у немцев боевого опыта. С наступлением на полуразрушенные окопы они справились, но вот во время встречного боя оказались не на высоте.
Закаленные в боях с противником севастопольцы, при поддержке взвода танков Т-26 опрокинули немецких резервистов и обратили их в бегство. От полного разгрома, резервистов спасло вступление в бой соединений 428 пехотной дивизии, последнего боевого резерва имевшегося в распоряжении Фреттера-Пико.
Именно они, вместе с налетевшими 'юнкерсами', последним приветом от XXX корпуса, не позволили подразделениям генерала Казакова полностью восстановить прорванную противником оборону этого сектора. Завязались ожесточенные схватки за каждый бугорок или лощину, которые в течение дня переходили из рук в руки и наступивший вечер не зафиксировал ощутимого успеха ни одной из сторон.
Не смогли развить успех и подразделения, захватившие высоту135,7. Быстрый ввод Рокоссовским из резерва фронта 130-й пехотной дивизии остановил продвижение врага, на этом важном направлении севастопольской обороны. Как не пытались немцы захватить высоту 125,7 - это им не удалось.
Ободренный достигнутыми успехами, генерал Фреттер-Пико приказал перебросить к Сапун-горе всю осадную артиллерию. Так как транспортировка огромных 'Карлов' в столь короткое время было невозможно, то всю тяжесть по дальнейшему взлому обороны противника взяла на себя 'Гамма' и другие крупнокалиберные гаубицы.
Свою лепту в этом деле сыграла и 'Дора'. 28 июня она произвела целых двенадцать выстрелов по Сапун-горе, вместе с остальной осадной артиллерией. В этот день немцы выпустили 2420 тонн боеприпасов, что было одним из максимумов за все время штурмов.
Все советские позиции на Сапун-горе и Федюнинских высотах были буквально засыпаны снарядами. Казалось, что ничто живое не может сохраниться в этом лунном пейзаже, но когда немцы пошли на штурм, они встретили достойный отпор.
Не успев за ночь создать минные поля и проволочные заграждения, защитники Сапун-горы сделали главный упор на заградительный артиллерийский огонь. Снова минометы, ротные, полковые и дивизионные орудия, срочно переброшенные с северной стороны гаубицы, вели огонь по атакующему противнику.
Началась ожесточенная контрбатарейная борьба, Фреттер-Пико бросил все имеющиеся в его распоряжении самолеты, начиная от истребителей и кончая бомбардировщиками, после чего повторил атаку.
В полной уверенности, что русской артиллерии заткнули рот, немцы вновь ринулись на штурм Сапун-горы. Огневой поддержки защитников высоты действительно стало меньше, но у генерала Рокоссовского ещё были козыри в этой игре.
На помощь защитникам пришел бронепоезд 'Железняк', чьи орудия уверено громили наступающие цепи противника, почти с каждым залпом сокращая их численность. Вместе с бронепоездом в отражении врага принял участие и дивизион гвардейских минометов. Десять машин дал свой убийственный залп по противнику.
Это был последний залп легендарных 'катюш' по причине полного израсходования боеприпасов. От ответного огня были уничтожены или получили повреждения три реактивные установки, но своим ударом они сорвали атаку противника.
На приведение в чувство потрясенных новобранцев и уже бывалых солдат, немецким офицерам пришлось потратить много времени. Только к семи вечера они смогли вывести своих солдат на передний край, которые после получасового артиллерийского удара пошли в третью атаку.
К этому времени, генерал Рокоссовский успел перебросить к Сапун-горе резервы необходимые для отражения наступления противника. Но не только они сыграли решающую роль в этом бою. Вместе с советскими пехотинцами и артиллеристами в срыве планов врага сыграли и советские моряки.
Неизвестно какой была беседа между Мехлисом и орденоносцем Октябрьским, но в этот день в Севастополь были отправлен крейсер 'Молотов' вместе с эсминцем 'Беспощадный', в светлое время суток.
Столь смелый прорыв в осажденную крепость завершился успешно. Ни воздушное наблюдение, ни морские катера противника не заметили приближение советских кораблей к Севастополю и их появление в районе Балаклавы, стало подобно грому среди ясного неба. Удары с моря поставили жирную точку в наступательных планах этого дня немцев. Они отступили, но попытались уничтожить своих дерзких обидчиков.
До наступления темноты поднятая в небо авиация и пригнанные из Феодосии катера пытались уничтожить советские корабли, укрывшиеся от вражеской атаки в Мраморной бухте.
На их защиту поднялось все одиннадцать истребителей СОР способных летать на этот момент, а также два штурмовика. Первые стремились прикрыть корабли с воздуха, вторые отогнать немецкие торпедные катера. Общими усилиями, а также поставленной дымовой завесой это удалось сделать, но эсминец 'Беспощадный' все же получил повреждения, которые не позволили ему вернуться в Новороссийск.
На вечернем заседании штаба армии, генерал Фреттер-Пико походил на заправского боксера, что пропустив два удара и получив рассечение брови, охваченный азартом упрямо лезет в бой в надежде на победу.
В полной уверенности, что он схватил удачу за хвост и нужно ещё одно усилие для достижения окончательного успеха, генерал настойчиво требовал продолжить наступление на Сапун-гору. Также, к этому шагу генерала настойчиво подталкивало желание умыть нос своему обидчику Манштейну. Желание было страстное и искреннее и потому, генерал был готов продолжить штурм, несмотря на утрату эффекта внезапности.
С чувством непонятого гения, Фреттер-Пико требовал неукоснительного исполнения своего замысла.
- Не говорите мне о потерях, идет война и наша главная задача победить. А все ваши сомнения только уменьшают шансы на её достижения, - вещал Максимилиан своим генералам, - поймите, мы добились главного, пробили брешь в обороне Рокоссовского и нам, осталось лишь расшатать её последние узлы, не считаясь с потерями.
Приказ начальника - закон для подчиненного. К утру следующего дня все было готово для наступления, но вместе с властью, Фреттер-Пико от своего предшественника унаследовал и ночное проклятье. И в отличие от Манштейна, это проклятие в лице ночных бомбардировщиков У-2, очень больно ущипнуло генерала.
В результате налета 'сталинских вампиров' была уничтожена одна из любимых игрушек фюрера - гаубица 'Гамма'. Переброшенная в спешном порядке в район Сапун-горы, она не получила должной маскировки, в результате чего и получила два прямых попадания.