Страница 32 из 66
— Ах, да. — Он вздохнул. — Ну, нанос также дает нам возможность читать и управлять людьми. Это делает охоту на них легче, и, таким образом, мы можем сделать так, что они не почувствуют боль от укуса. Мы можем послать им наше удовольствие вместо этого. Мы также можем считать, здоровы ли они и так далее.
— Мило, — сказала сухо Джо, теперь задавшись вопросом, какие ее мысли она бессознательно разделила, встречаясь с Мортимером, Брикером, и Деккером на севере… или более тревожная мысль, была ли она под контролем, и что ее заставляли делать.
— Эта способность работает не только со смертными, — продолжил быстро Николас, вероятно, заметив ее расстройство. — Мы можем читать и других бессмертных, если они не охраняют свои мысли, и они могут сделать то же самое с нами. Вокруг других бессмертных мы постоянно настороже, постоянно приходится помнить, что нужно держать мысленную стену, чтобы сохранить свои мысли и чувства от нашего собственного вида… кроме спутника жизни, — добавил он торжественно. — Они это очень редкий человек, которого мы не можем ни читать, ни контролировать. Быть с ним… это как найти оазис в пустыне. Ты можешь быть самим собой без того, чтобы охранять свои мысли все время. Он твоя пара на всю жизнь, очень долгую жизнь, которая становится ужасно одинокой, если у тебя его нет.
Джо замолчала на минуту и затем сказала:
— Итак не способность читать и контролировать кого-то, делает его спутником жизни?
Он кивнул.
— Это потому, как мы признаем их. Это, и что старые аппетиты пробуждаются.
— Я не понимаю, что ты подразумеваешь под старыми аппетитами?
Николас криво улыбнулся.
— Через пару веков большинство вещей становятся скучными. Места, работа и так далее. Мы должны переезжать каждые десять лет или жить так, чтобы никто не заметил, что мы не стареем. Это помогает большинству бессмертных сменить карьеру каждые пятьдесят лет или около того, некоторые даже чаще. Но есть некоторые вещи, которые мы просто бросаем и не скучаем по ним после первой пары веков.
— Что это? — спросила Джо с любопытством.
— Еда.
— Еда? — переспросила она с удивлением.
Николас кивнул.
— Еда приносит чуть больше, чем неприятное беспокойство и мы, как правило, теряем вкус к ней лет через сто пятьдесят или около того.
Джо подняла брови, но подумала, что она бы тоже так поступила. Были вечера, когда она пыталась придумать, что сделать для себя на ужин и это казалось слишком большой заморочкой. Она подозревала, что через сто лет, примерно через тридцать шесть тысяч пятьсот ужинов и столько же обедов и завтраков, она подумала бы также, зачем? Но… ее взгляд скользнул на пустое ведро крылышек между ними. Если Николас действительно родился в 1449 году, ему было более ста пятидесяти, и он все же ел. Джо не думала, что Чарли мог съесть всю курицу, пока она спала.
— И секс, — вдруг сказал Николас, снова привлекая ее внимание.
В глазах Джо было недоверие, когда она спросила:
— Секс? Вы можете устать от этого?
Он пожал плечами и сказал почти извиняющимся тоном:
— Не с пожизненным спутником, это начинает становиться как мастурбация через некоторое время.
— Ну правильно, ты можешь контролировать их и заставлять их делать то, что хочешь, — она кое-что поняла и нахмурилась, интересно, сделал ли он это с ней. Ее страсть была реальной? Это, конечно, чувствовалось настоящим. Она отдавала себя ему каждой частичкой ее тела. Или думала так. — Итак, что мы сделали…
— Это было реально, — прервал твердо Николас. — Я мо… не контролировал тебя и не вложил мысли или чувства в твой разум. Я никогда ни контролировал ни одну женщину, по крайней мере, не умышленно, — сказал он с хмурым взглядом.
Она расслабилась от знания, что он не контролировал ее, и она поверила ему, когда он сказал это. Это может быть и было глупо, она едва знала этого человека, но Джо доверяла Николасу с самого начала. Как и Чарли.
— Итак, секс может стать скучным, — прокомментировала Джо, не совсем это понимая.
— Боюсь, что так, — серьезно произнес Николас. — Лучший способ объяснить состоит в том, что это становится просто функцией; повторяющийся и скучной. Нет никаких настоящих чувств к другому человеку, когда ты знаешь, что можешь читать и управлять им, и как только ты посеял свой дикий овес, так сказать, это просто становиться не интересно. — Он нахмурился, а затем опустил взгляд и пробормотал: — Пока ты не столкнешься со своей спутницей жизни.
— И на что это похоже с пожизненной парой? — тихо спросила она.
Николас вздохнул и выглядел несчастным, когда признавался:
— Тогда все совершенно по-другому; невероятно, страстно, всепоглощающе и захватывающе. Ты не можешь насытиться. Нахождение в одной комнате вызывает в твоем теле зуд и томление. Ее аромат как афродизиак, ее улыбка заставит тебя захотеть сорвать с себя одежду, ее прикосновение заставит тебя захотеть похоронить себя глубоко внутри нее и остаться там навсегда.
Джо сглотнула. Мужчина поднял свой взгляд на середине ее фразы и его глаза пылали тем серебром, которое она замечала ранее. Она подумала, что это должно быть то, что сделал нанос для ночного видения, но не стала спрашивать. Голод в его глазах заставил ее поерзать на своем стуле, и мурашки поползли по ее коже. Джо была уверена, что ее соски внезапно встали; как собака, истекающая слюнками при виде еды, ее тело отвечало на его взгляд.
— Ты не можешь читать меня, — сказала она резко.
Николас замер, его глаза потеряли свой серебристый отлив и стали настороженными.
— Что заставляет тебя так думать?
— О, я не знаю, — протянула Джо. — Может быть, то, что ты сказал, «я не могу прочитать тебя» прошлой ночью с недоумением, после попытки отправить меня домой.
— Я надеялся, что ты не поймешь, — пробормотал он, несчастно откинувшись на спинку своего стула.
Джо моргнула.
— Позвольте мне подвести итоги. Ты не можешь читать меня, и твой аппетит к еде и, я бы сказала, — добавила она сухо, — к сексу вернулся?
— Да, но…
— И для тебя это признаки нахождения спутницы жизни. Да?
— Да, но…
— Также согласно тебе, — продолжала она, — пожизненные спутники редки и как оазис в пустыне?
— Да, но…
— Но ты не хочешь меня, — закончила за него горестно Джо, а потом спросила: — Почему? Ты гей? Потому что я должна сказать, если ты гей, ты очень хорошо имитировал сегодня, здесь гетеросексуального парня.
— Я не гей, — заверил ее со вздохом Николас.
— И все же ты не хочешь меня… меня, своего спутника жизни, — сказала она с наигранным хорошим настроением. — Странно, да?
— Это не значит, что я не хочу тебя, Джо, — сказал он, а затем выругался от досады и сказал: — Иисус, все, о чем я могу думать это о тебе. Я почти переохладился, принимая холодный душ, потом почти сварился, чтобы согреться, и я все еще не могу думать ни о чем, кроме тебя. Ты голая, полуголая, или даже не голая, но в коротенькой юбке, чтобы я мог потянуть ее вверх, чтобы похоронить себя в тебе.
Джо моргнула, когда этот образ появился у нее в голове. Она обычно не носит юбки, но у нее была одна или две для особых случаев, и есть одна маленькая черная кожаная, которая бы идеально подошла бы для того, что он обрисовал. Если бы она была так одета прошлой ночью, подозревала Джо, Николас потянул бы ее вверх, и они добрались бы гораздо дальше, чем поцелуи и ласки, прежде чем их прервали мужские голоса в гараже.
Блин, Джо поняла с тревогой, всего лишь пару его слов делали ее горячей, снова и снова. Вздыхая, она сказала:
— Так в чем проблема? Ты хочешь меня, я хочу тебя… — Джо замолчала и нахмурилась, продолжив: — Конечно, я не говорю здесь о браке. Мы должны узнать друг друга лучше, и я очень занята. Но я была бы не прочь случайного ужина или фильма с последующим реально горячим сексом.
— Джо, — тихо сказал Николас, и перегнулся через стол, вытянув руку.
Она вложила свою руку в его и почувствовала, как дрожат от волнения ее руки, затем дрожь распространилась по ее телу, когда его пальцы сжали ее руку. Черт, ей стало плохо, призналась Джо, а потом заметила, как Николас напрягся, сглотнул, закрыл глаза, и заподозрила, что у него была аналогичная реакция. Им обоим было плохо, и, на самом деле, достаточно для них говоров, они должны перенести эту дискуссию на кровать, и поговорить своими телами, подумала она, пока он медленно, мягко гладил своим большим пальцем по тыльной стороне ее руки. Николас резко отпустил ее и сел.