Перед падением

На экране появляется фото Бена Киплинга, сделанное, судя по всему, несколько лет назад. Скотт осознает, что обо всех находившихся на борту самолета, кроме него самого и мальчика, теперь можно говорить только в прошедшем времени. От этой мысли по его спине бегут мурашки, а тонкие волоски сзади на шее встают дыбом. В это время кто-то стучит в дверь комнаты отдыха и открывает ее. Скотт видит в коридоре группу людей в костюмах.

– Мистер Бэрроуз? – спрашивает стоящий на пороге чернокожий седовласый мужчина лет шестидесяти на вид. – Я Гэс Франклин из Национального управления безопасности перевозок.

Скотт инстинктивно пытается встать, но гость жестом останавливает его:

– Нет-нет, пожалуйста, не надо. Вам столько довелось перенести.

Скотт снова опускается на диван и укрывает халатом ноги.

– Я просто… смотрел телевизор, – говорит он. – Репортаж про спасательную операцию. Или поисково-спасательную? Не знаю, как это называется. Честно говоря, я все еще в шоке.

– Разумеется, – Гэс Франклин обводит взглядом помещение. – Думаю, здесь поместятся человека четыре, не больше, – обращается он к своим спутникам, продолжающим толпиться в коридоре. – В противном случае тут станет слишком тесно.

Прибывшие проводят короткое совещание и решают, что в комнате отдыха останутся пятеро из них. Гэс присаживается на диван рядом со Скоттом. Женщина в очках, с волосами, стянутыми в конский хвост, встает слева от телевизора. Рядом с ней располагается бородатый мужчина в дешевом костюме, недавно посетивший парикмахерскую, где можно подстричься за восемь долларов. Ясно, что эти двое – мелкая сошка. Еще двое мужчин остаются в дверях – крупные, с военной стрижкой, в дорогих костюмах, они смотрятся весьма внушительно.

– Как я уже сказал, я представляю Национальное управление безопасности перевозок, – снова вступает Гэс. – Лесли из Федерального агентства гражданской авиации, Фрэнк – из компании «Лир-джет». Там, в дверях – специальный агент ФБР О’Брайен и Роджер Хекс из комиссии по ценным бумагам и биржам.

– По ценным бумагам и биржам, – повторяет Скотт. – Я только что слышал это название по телевизору.

Хекс никак не реагирует на его слова и молча жует жевательную резинку.

– Если вы не против, мистер Бэрроуз, – говорит Гэс, – мы бы хотели задать вам несколько вопросов насчет этого злополучного полета. Нам важно знать, кто находился на борту и при каких обстоятельствах произошла авиакатастрофа.

– Если только это была авиакатастрофа, – вставляет О’Брайен. – А не террористический акт.

Гэс не обращает на эту реплику никакого внимания.

– Вот что мне известно на данный момент, – говорит он. – До сих пор других выживших не обнаружено. Ни одно тело не найдено. На поверхности воды в двадцати девяти милях от побережья Лонг-Айленда удалось найти несколько обломков фюзеляжа. Сейчас их осматривают.

Гэс, положив руки на колени, наклоняется вперед.

– Вам здорово досталось. И, если вы хотите прервать нашу беседу, вам достаточно только сказать об этом.

– За мальчиком вроде бы уже выехали его дядя и тетя из Коннектикута, – замечает Скотт. – Вы не знаете, когда они прибудут сюда?

Гэс бросает взгляд на О’Брайена. Тот молча разворачивается и выходит в коридор.

– Мы сейчас это выясним. – Гэс достает из портфеля папку. – Итак, первое, что я должен сделать, – установить, сколько людей находилось на борту.

– А разве у вас нет плана полета и списка пассажиров? – удивляется Скотт.

– Планы полетов частные авиакомпании представляют, но их списки пассажиров зачастую неточны.

Гэс вынимает из папки какие-то бумаги и начинает их просматривать.

– Если не ошибаюсь, ваше имя Скотт Бэрроуз? – уточняет он.

– Да.

– Вы не могли бы сообщить мне номер вашей страховки?

Скотт на память называет комбинацию цифр. Гэс записывает ее.

– Спасибо. Это нам поможет. В трех ближайших штатах проживает шестнадцать человек по имени Скотт Бэрроуз. Теперь мы знаем, с кем из них мы имеем дело.

Гэс улыбается, стараясь разрядить атмосферу. Скотт пытается ответить тем же, но не очень успешно.

– Пока нам удалось выяснить, что экипаж самолета состоял из трех человек – командира, второго пилота и стюардессы. Если я назову их имена, вы их узнаете?

Скотт отрицательно качает головой. Гэс делает в бумагах какую-то пометку.

– Еще мы знаем, – продолжает он, – что места в самолете заказал для себя и членов своей семьи Дэвид Уайтхед. Все они – он сам, его жена Мэгги и двое его детей, Рэйчел и Джей-Джей, были на борту.

Скотт вспоминает улыбку, которая расцвела на лице Мэгги, когда он вошел в салон самолета. В ней таилось столько тепла, столько дружелюбия! А ведь они были едва знакомы и всего несколько раз разговаривали – о ее детях, о его работе. Обычные, ничего не значащие разговоры. И вот теперь ее нет в живых. Она погибла, ее тело лежит где-то на дне Атлантики. При этой мысли Скотт чувствует, как к горлу подкатывает тошнота.

– И наконец, – продолжает Гэс, – помимо вас, по нашим данным, на борту находились Бен Киплинг и его жена Сара. Вы можете это подтвердить?

– Да, – отвечает Скотт. – Я познакомился с ними, когда сел в самолет.

– Опишите мне мистера Киплинга, пожалуйста, – говорит Хекс, сотрудник комиссии по ценным бумагам и биржам.

– Рост около ста восьмидесяти. Седые волосы. И еще, знаете, у него очень выпуклые надбровные дуги. Это я помню точно. Как и то, что его жена все время болтала.

Хекс смотрит на О’Брайена и кивает.

– И еще одно – чтобы внести полную ясность, – говорит Гэс. – Каким образом на борту оказались вы?

Скотт по очереди переводит взгляд с одного собеседника на другого. Видимо, они проводят расследование и потому хотят установить все факты. В конце концов, произошла авиакатастрофа. Что стало ее причиной? Отказ техники? Ошибка пилота? Кто виноват в случившемся? На ком лежит ответственность за произошедшее?

– Видите ли, я… – начинает Скотт и на некоторое время умолкает. – Я познакомился с Мэгги, то есть миссис Уайтхед, несколько недель назад. Совершенно случайно. На фермерском рынке. Я ходил туда каждый день выпить кофе и поесть пирожков с луком. Она тоже бывала там – чаще всего с детьми, иногда одна. И как-то раз мы с ней заговорили.

– Вы с ней спали? – спрашивает О’Брайен.

После паузы Скотт отвечает:

– Нет. Но вообще-то это к делу не относится.

– Позвольте нам решать, что относится к делу, а что нет, – рычит О’Брайен.

– Пусть так, – соглашается Скотт. – Тогда, может, вы объясните мне, какое отношение имеет личная жизнь пассажира самолета, попавшего в авиакатастрофу, к вашему – не знаю, как это лучше назвать – расследованию?

Гэс качает головой, давая понять своим спутникам, что с каждой потраченной напрасно секундой они уходят в сторону от решения основной задачи. А она состоит в том, чтобы установить истинную картину происшествия.

– Давайте вернемся к делу, – предлагает он.

Скотт еще некоторое время молча сверлит взглядом О’Брайена, после чего продолжает:

– Потом как-то еще раз случайно я наткнулся на Мэгги – это было в воскресенье утром. Я сказал ей, что мне нужно на неделю съездить в Нью-Йорк. И она предложила полететь с ними.

– А зачем вам нужно было в Нью-Йорк?

– Я художник. Большую часть времени живу на Мартас-Вайнъярд. Но мне необходимо было встретиться с моим агентом и провести переговоры с несколькими галереями об организации выставки. Я планировал отправиться на материк на пароме. Но Мэгги пригласила меня полететь частным самолетом. Все это было как-то… В общем, я чуть не отказался.

– Но в конце концов все же полетели.

Скотт кивает:

– Я решился в самый последний момент. Собирался впопыхах. Когда я взбежал по трапу, они уже закрывали дверь.

– Мальчику повезло, что вы все же успели на рейс, – заметила Лесли из Федерального агентства гражданской авиации.

Скотт на некоторое время задумывается. Было ли это везением? Можно ли считать, что человеку, пережившему такую трагедию, повезло?