Страница 27 из 34
– Значит, девица лон-Верис служит у вашего высочества…
– Полгода. Но я жалею, что мы не познакомились раньше.
Сперва подали закуски, кусочки маринованного мяса, острые овечьи сыры и пласты копченой рыбы. Кайлеан не сводила глаз с Эвенса. Тот вернул ей взгляд и улыбнулся насмешливо, откровенно посматривая на Дагену. «Видишь, – словно говорил он, – я ее оскорбил, а она об этом даже не знает. Дикарка».
На миг, буквально на мгновение ока, Кайлеан позабыла, что она теперь Инра-лон-Верис, сирота, которая, чтобы не попасть в нужду, взялась за работу у Фургонщиков. А Инра не смотрела бы столь вызывающе на потомка старого графского рода, ибо, хотя и была меекханкой чистой крови, но это ее отец кланялся в пояс любому барону и графу.
Она опустила взгляд.
– Императорский приказ оказался неожиданностью для всех нас. – Граф насадил на небольшое острие кусочек мяса и размахивал им, словно миниатюрной булавой. – Верно ли, что угроза со стороны се-кохландийцев настолько велика? До нас сюда доходят разные вести. И то, что Йавенир умер, и то, что умирает, и то, что чудесно выздоровел и в благодарность за это пообещал Госпоже Гроз снова повести свои орды на запад…
– Если бы речь шла об очередном нападении, отец, император не приказал бы верданно сняться с места и отправиться на север, – вмешался в разговор Эвенс. – Якобы подданные ее высочества ненавидят кочевников, как ядовитых змей. Королевский род наверняка приказал бы сражаться.
Все посмотрели на Дагену. Даже Лайва-сон-Барен вытянула шею, чтобы лучше видеть. Даг склонилась к Кайлеан.
– И что мне им сказать? – шепнула ей на ухо на грубом анахо. – Как там оно у Фургонщиков заведено?
Кайлеан едва ее поняла, что было весьма неплохо, поскольку, даже найдись за столом некто, знающий язык верданно, все равно не сумел бы подслушать.
– Княжна просит, чтобы я переводила, поскольку она не слишком уверена в своем меекхе, – проигнорировала она упорный взгляд Эвенса и обратилась прямо к его отцу: – Верданно не являются ничьими подданными и никогда ими не были. Королевский род – это прежде всего судьи и охранители законов, а потому нет у них такой власти, чтобы кому-то приказывать.
– Хорошо… говори, что ты там посчитаешь нужным, а я стану что-нибудь бубнить. – Шепот «княжны» перешел в настоящее бормотание. – Только быстро, потому что у меня слова заканчиваются, а я не люблю повторяться.
– Королевский род владеет стадами, фургонами, собственной стражей, но властвует он лишь в Королевском Граде, самом крупном из существующих лагерей. А бо́льшая часть племенных караванов странствует своими дорогами.
– И отчего же они уже не странствуют?
За тон, каким он задал этот вопрос, Эвенс должен был получить по лицу. Дагена тоже так считала, поскольку перестала бормотать и спросила дружески:
– Он что, пытается меня оскорбить?
– Постоянно, ваше высочество.
Кайлеан ответила на анахо достаточно громко, чтобы услышали все. И сразу же добавила тише:
– Пошепчи еще немного мне на ухо, а потом сиди и делай мрачное лицо.
Выждала соответствующего момента.
– Княжна хочет напомнить, что ее народ уступил армии, которая через несколько лет безнаказанно грабила половину империи, хотя империя в пятьдесят раз больше и обладает десятками тысяч солдат на любой вкус. И что кочевники до сих пор рыдают, вспоминая войну с верданно.
Она произнесла это, пустым взглядом вперившись между старшим и его мачехой. Теперь она была не собой, а всего лишь голосом княжны.
Граф принял это по-мужски. То есть сперва слегка покраснел, потом взглянул на старшего сына и наконец поднялся и поклонился с прямой спиной.
– Прошу у вашего высочества прощения. Мой сын не хотел вас обидеть, у него просто есть привычка так подавать свои мысли, что порой их можно превратно понять.
– А что он, собственно, имел в виду? – Дагена так вжилась в роль, что не намеревалась спускать это с рук.
Эвенс поднялся, тяжело наклонившись вперед, а Кайлеан на мгновение, не больше, увидала нечто, полыхнувшее в глубине его глаз.
И поняла.
Первенец. Наследник титула и богатств. Тот, которому принадлежала рука красивейшей из местных дворянок и чей сын должен был бы стать новым графом дер-Малег. По крайней мере – до несчастного случая шесть лет назад. Потому что сейчас, поскольку его родной отец чтит некие древние предрассудки и дурацкие обычаи, сам он стал никем. Это младший брат получит все, а случись что с Аэрихом, есть еще и Иврон, ублюдок от другой матери, который как третий сын должен бы уже давным-давно искать своего счастья где-то по миру, но сидит на отцовской земле, словно падальщик, – и даже он нынче важнее его, старшего.
Ненависть. Пылающая так, что глаза мужчины из серых сделались почти белыми. Всего за один удар сердца.
А когда он выпрямился, то снова был уже лишь самим собою. Спокойным, владеющим собой потомком аристократического рода, с чуть ироничной улыбкой, приклеенной к губам.
«Тут дело не в нас, – поняла Кайлеан еще. – Тут дело в графе. Это борьба между ними, отцом и сыном, а против варварской княжны Эвенс-дер-Малег ничего не имеет. Был бы столь же неприязнен к любому гостю, которого граф принял бы в замке».
– Прошу у вашего высочества прощения, – начал он с поклоном. – Я имел в виду, что независимость и свобода, столь ценимые странствующими в Степи народами, оказались погублены огромной организованной ордой варваров. И то, что если бы власть королевского рода, к которому принадлежит ваше высочество, была сильнее, то наш общий враг никогда бы не победил верданно, славящихся своей отвагой.
Кайлеан заметила движение. Это черноволосая жена графа забарабанила пальцами по столу, с явной тоской выслушивая речи пасынка. Похоже, такая ситуация не была здесь чем-то новым, и Эвенс не единожды уже испытывал терпение отца.
Однако вывернулся он довольно ловко.
Дагена склонила голову, принимая извинения.
– Так звучит куда лучше. Я рада, что теперь понимаю вашу мысль куда… э-э… точнее. Благодаря чему могу радоваться гостеприимству этого дома.
Она взяла серебряное острие, нанизала на него кусочек сыра и, прежде чем Кайлеан успела ее предостеречь, вложила в рот.
Козий сыр. Копченный разными методами, порой с весьма специфическим привкусом. Чудесная закуска, приводившая к тому, что человек обретал внезапное желание есть. Все что угодно, лишь бы позабыть тот характерный привкус.
Дагена повела себя достойно. Прожевала, сглотнула, свободным жестом потянулась за вином.
– С чего, собственно, началось наше недоразумение?
– Мы размышляли, – граф не отводил взгляда от Эвенса, пока тот не уселся снова, – что склонило императора к изданию указа переместить верданно в наши горы.
Он обратил взгляд на Дагену и вежливо улыбнулся.
– Император не издавал такого указа. – «Княжна» отпила глоток вина, взболтнула остаток в бокале, засмотревшись на танец багрянца на хрустальных стенках. – Он всего лишь выразил вежливое пожелание, которое вожди лагерей решили исполнить. Потому что, как наверняка вы знаете, граф, верданно не получили гражданства империи, а значит, формально указы их не касаются.
За столом установилась тишина. А Кайлеан пришлось признать, что в этой игре Даг оказалась – пусть неожиданно – абсолютно прекрасным образом превосходно хороша.
– Понимаю. – Циврас-дер-Малег откашлялся. – Прошу меня простить, ваше высочество, но мне интересно, что склонило трон к тому, чтобы выразить такую просьбу. Подобное действие беспрецедентно, десятки тысяч фургонов на несколько дней заблокировали одну из главных торговых дорог Востока, и я слышал, что еще не все они съехались в долину. Купцы несут убытки, а когда купцы несут убытки, страдает вся империя.
Осторожные, взвешенные фразы гладко выходили из уст аристократа, а Кайлеан вдруг ясно поняла все плюсы того, чтобы быть кем-то вроде служанки. Никто на нее не смотрел. Все, включая сидящую на два кресла дальше Лайву-сон-Барен, водили глазами от графа к Дагене и обратно.