Страница 75 из 127
Горгуля не остановил своего «Москвича», трусливо удрал. Потом он каялся, потом его грызла совесть, не спал он ночами, не знал днем покоя, но все-таки не заявил о своем поступке ни в милицию, ни в автоинспекцию. Боялся, что вспомнится случай на шоссе Ужгород — Мукачево, когда он покалечил мотоциклом девочку. Постепенно совесть Горгули успокоилась, так как ночное преступление не получило огласки, оставалось нераскрытым, никому не известным. Прошел день, другой, третий, и Василий Петрович Горгуля снова хорошо зажил, снова с чистым сердцем с утра до ночи отдавался работе, был примерным семьянином, держал на прежнем высоком уровне свою заслуженную славу одного из лучших работников станции Явор и не чувствовал, что над его головой уже занесен острый топор неумолимого «Креста»…
Марта Стефановна, прервав размышления Крыжа, вошла в комнату, стала допытываться, куда и зачем он послал Андрея.
— За счастьем пошел твой сынок! — засмеялся Крыж.
Он выпроводил хозяйку и, шагая из угла в угол, курил, тревожно прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы.
Загремела калитка. Секунду спустя кто-то легким и стремительным шагом, как добрый, окрыленный вестник, прошел по деревянному крыльцу дома Марты Стефановны, победно хлопнул дверью.
Крыж с очками на кончике носа, не дыша, с застывшей улыбкой на синих, морщинистых губах, смотрел на дверь. Она распахнулась, и в комнату ворвался Лысак.
— Все в порядке! — сказал он и положил на стол пачку денег. — Три тысячи. Больше в наличии не оказалось. Остальные Василий Петрович пообещал вручить завтра.
Крыж вздохнул и мысленно поздравил себя с очередной крупной победой. Наполнив стаканы вином, он чокнулся с Андреем.
— Выпьем за Велосипедиста. За Велосипедиста… с большой буквы.
— Почему с большой?
— Потерпи, скоро все узнаешь.
Так «Велосипедистом» был окрещен новый кандидат в агенты «Креста» — Василий Петрович Горгуля.
Глава десятая
Дубашевич, известный в бандеровском подполье под кличкой «Учитель», был определен «Бизоном» первым подручным Джона Файна. В свое время, служа в особой гитлеровской команде, он набил руку на взрывном деле: уничтожал мосты, туннели, вокзалы, железнодорожные депо, водокачки, электростанции, заводские цехи, фабрики, дворцы культуры, жилые дома и больницы, Дубашевича направили в Явор вслед за «Черногорцем» и тоже кружным путем.
В Линце, дунайском порту Верхней Австрии, «Учитель» был тайно принят на борт самоходной баржи «Альпийская королева», следующей в нижнее течение реки за румынской нефтью. Дождливыми сумерками, когда «Альпийская королева» проходила мимо венгерских берегов, Дубашевич покинул самоходную баржу. С небольшим дорожным чемоданчиком в руках, в подержанной опрятной шляпе, в коричневой куртке, он поздним вечером появился на будапештском вокзале. Купив билет, сел в поезд, отходящий на восток страны, в Дебрецен. Прекрасно владея мадьярским языком, он всю дорогу провел в оживленной беседе с пассажирами, своими попутчиками.
В Дебрецене пробыл недолго, до полудня, пока разыскал попутную машину, идущую в Тиссавару, в очередной рейс с грузом цемента. В пограничный городок Тиссавару прибыли вечером. «Учитель» покинул грузовик на одной из тихих улиц, неподалеку от берегов Тиссы, сказав шоферу, что ему отсюда ближе всего к той конторе, куда он прибыл в командировку.
Сторож и звонарь тиссаварской церкви, стоящей на самом берегу пограничной Тиссы, был старый контрабандист и заслуженный, с довоенных времен, агент иностранной разведки, содержатель тайной квартиры, где когда-то находили себе приют агенты и контрабандисты, идущие через венгерскую границу в старую Чехословакию или Польшу и возвращающиеся оттуда. Он же, этот хозяин транзитной явки, иногда превращался в переправщика. В течение одной ночи он обычно успевал дважды пересечь Тиссу, туда и обратно.
После того как правый берег Тиссы стали охранять советские пограничники, агент, носящий кличку «Пастух», получил от своего начальства приказ прекратить всякую контрабандистскую деятельность, быть тихим и скромным звонарем, ревностным служителем церкви. Услугами «Пастуха» будапештский резидент Джон Файн пользовался очень редко, лишь в тех случаях, когда надо было переправить через Тиссу особо важного агента и связника.
Вот к этому набожному звонарю и направился Дубашевич, имея шифрованное предписание из штаба разведцентра «Юг», гласящее: «В самое ближайшее время перебросьте на ту сторону подателя сего. Об исполнении немедленно доложите».
Звонарь молча, надев на мясистый нос очки, прочитал шифровку, молча кивнул, приглашая «подателя сего» следовать за собой. По крутой винтовой лестнице, по глухому каменному стояку они взобрались наверх и очутились на пыльной, с крепостными бойницами колокольне.
Не спрашивая гостя, сыт тот или голоден, звонарь поставил перед ним литровый термос, большую банку с гусиным паштетом, положил хлеб, сахар и молча, будто глухонемой, с лицом, не выражавшим никаких эмоций и мыслей, направился вниз. На первой ступеньке железной лестницы Дубашевич задержал нелюбезного хозяина:
— Постойте… Вам ясно приказание?
Звонарь кивнул головой и отвернулся с явным намерением уйти.
— Да постой же ты, чучело! Скажи хоть слово. Долго я просижу в этой дыре?
— Сколько надо, столько и просидишь, — проворчал звонарь.
— Да, но…
— Не беспокойся, — перебил хозяин, — все будет сделано, как приказано.
— Ну, вот и хорошо. Этого я и добивался. Теперь можешь идти.
Оставшись один, «Учитель» подкрепился паштетом, выпил горячего кофе и, устроившись в углу колокольни на подстилке, наброшенной на охапку стружек, стал восстанавливать в памяти маршрут перехода через границу. Тиссаварская церковь стоит на левом берегу Тиссы. Прямо против нее, на правом, советском берегу, — дерево, разбитое молнией, заросшие бурьяном развалины домика бакенщика, Соняшна гора, виноградники. Чуть правее — мост через реку и Явор. Если бы не дождь и не туманная мгла, город был бы виден как на ладони.
Дубашевич знал, что этот участок границы охраняет пятая застава во главе с капитаном Шапошниковым. Ему также было известно от инструкторов из штаба «Бизона» что пограничники пятой заставы отличаются особой бдительностью, что они опытные следопыты, что необыкновенно упорны и выносливы в преследовании, бесстрашны и умелы в бою, способны к тому же разгадать самые хитроумные приемы перехода границы.
Знал Дубашевич, наконец, и то, что здесь, на участке пятой заставы, недавно потерпела поражение группа таких же наймитов, как и он.
Снаряжая первого подручного в путь, штаб «Бизона» счел необходимым сказать ему всю правду о том, с каким сильным противником ему придется иметь дело. Но сказал он и другое: нет, мол, такой силы, которую нельзя победить с помощью хитрости.
«Бизон» и его штаб выработали для Дубашевича остроумный план перехода границы. Оттого-то «Учитель», отдавая должное советским пограничникам, не очень тревожился за свою судьбу. Риск и неожиданность, конечно, не исключаются, но шансов на успех больше чем достаточно.
Иностранные разведки неустанно изощряются в приемах засылки своих агентов в Советскую страну. Неистощимо их хитроумие. Главные силы и средства разведцентров всегда направлены на то, чтобы найти оригинальный, до сих пор не употреблявшийся и, значит, не разгаданный способ прорыва через границу и благополучного существования в тылу. Один и тот же прием, как правило, никогда не повторялся, если в первом случае он потерпел неудачу и стал известен пограничникам и органам государственной безопасности.
Вот на этом правиле, вернее, на исключении из правила, и решил сыграть «Бизон». Известно, что бизоновцы боятся шаблона, повторения приемов в своей работе. Именно поэтому, рассчитывал «Бизон», для советской контрразведки будет совершенно неожиданным то, что «шаблонно» спланировал разведцентр «Юг».
Дубашевич должен был прорваться через Тиссу так же, как и его предшественник Кларк — «Колумбус» и почти под тем же прикрытием. Посылая его по проторенному, обильно политому кровью своих агентов маршруту, «Бизон» твердо рассчитывал еще и на то, что пограничники пятой заставы, упоенные недавним своим успехом, не ждут прорыва границы на своем участке.