Страница 20 из 127
На взмыленной лошади, в сопровождении трёх конных пограничников, подскакал начальник заставы.
Соскочив на землю, капитан Шапошников подошёл к убитому, молча, нахмурившись, посмотрел в его оплывшее, заросшее лицо.
Смолярчук виновато улыбнулся.
— Сплоховал я на этот раз, товарищ капитан, не до конца выполнил свою задачу. Хотя бы одного надо было взять живым.
Шапошников перевёл строгий взгляд на старшину:
— Жаль, жаль, и эта ниточка оборвалась.
7
События на пятой заставе развивались своим чередом. Опасения генерала Громады были не напрасны: на левом фланге заставы обнаружили ещё один след нарушителя. Исследовав его, капитан Шапошников пришёл к выводу, что главный лазутчик, как и предполагал генерал Громада, прошёл здесь, на левом фланге, а там, на правом, действовала лишь отвлекающая группа.
Во главе усиленного наряда, с розыскной собакой, доставленной из штаба комендатуры, капитан Шапошников пошёл на преследование.
Следы нового нарушителя были тоже ухищрёнными: прежде чем пройти по КСП, он накрыл её резиновой дорожкой, специально изготовленной так искусно, что она оставила на земле очень слабый отпечаток.
Пройдя через КСП, нарушитель, очевидно, свернул свой передвижной резиновый мост в рулон и, уже не прибегая к ухищрениям, начал продвигаться в тыл. Вот его следы. Судя по отпечатку, нарушитель обут в массивные башмаки на толстой подошве, с резиновыми набойками. Пробирался он осторожно, часто останавливаясь. Он вошёл в виноградники колхоза «Заря над Тиссой». Тут, очевидно, ему кто-то помешал, и он вынужден был скрыться в сарае.
Деревянный скособочившийся и подпёртый с одной стороны бревном сарай стоял на отшибе, на покатом склоне горы, и его с трёх сторон окружала обработанная мягкая земля виноградника. На её чёрном покрове хорошо были видны отпечатки башмаков. Следы вели к неплотно прикрытой двери сарая. Обратных следов, говорящих о том, что нарушитель покинул убежище, не было видно.
Инструктор, идущий впереди наряда с собакой, в нерешительности остановился, размышляя, что делать? Пойдёшь вместе с овчаркой — напорешься на автоматную очередь. Пустить только овчарку? Но и ей одной не сдобровать. Единственно правильное решение, думал инструктор, окружить сарай и приступить к его штурму. Эту свою последнюю мысль и высказал он начальнику заставы. Шапошников решительно отверг её.
— А если нарушителя там уже нет? Пока мы будем окружать сарай, он, знаете, куда может уйти!… Пустите вперёд собаку.
— Товарищ капитан!
Шапошников тихим, властным голосом повторил:
— Пускайте!
Инструктор отстегнул поводок от ошейника, и овчарка, высоко подняв голову с навострёнными ушами, устремилась к сараю. Она подбежала к двери, решительно вставила в тёмную щель свою клинообразную морду и проскользнула внутрь сарая.
— Видите, никого! — сказал Шапошников.
Собака вернулась и села у ног инструктора, заискивающе поглядывая на него и виляя хвостом. Тот понял её и протянул руку. Собака раскрыла пасть. Выронила на ладонь инструктора патрон от пистолета-автомата. Нарушитель перезаряжал оружие.
Осмотрев сарай, Шапошников обнаружил в его задней стенке пролом. Через него, отдохнув и покурив (были найдены спички и окурок), и ушёл нарушитель.
По мере удаления от границы, на твёрдой земле следы становились всё менее заметными и, наконец, на каменистой тропе, вьющейся по южному склону среди виноградников колхоза «Заря над Тиссой», они вовсе пропали, Став на слепой след, собака вывела пограничников на шоссе и здесь отказалась работать. Похоже на то, что нарушитель воспользовался машиной. А, может быть, он только сделал вид, что воспользовался; может быть, пройдя какое-то расстояние по шоссе, он свернул в сторону и сейчас стремительно пробирается глухими тропками через пригородные сады и виноградники к Явору.
— Комаров, ищите следы в районе дороги, — приказал Шапошников инструктору.
Собака прошла километра два по левой обочине шоссе, столько же по правой, потом она обыскала обширное пространство, примыкающее к дороге с обеих сторон, но следов нигде не обнаружила.
— Эх, Витязя бы сюда, он бы этот клубок сразу распутал, — сказал кто-то из солдат, следовавших за начальником заставы.
— «Да, — подумал Шапошников, — без Витязя нам не обойтись».
— Продолжайте поиск, Комаров, я скоро вернусь. Ремизов, Марчук, — на коней!
Кованые копыта разгорячённых лошадей, высекая искры, прозвенели на кремнистом просёлке, уходящем в горы, и скоро заглохли в густой предрассветной темноте.
Труд пограничника оценивается не только тем, сумел он или не сумел задержать нарушителя в самый момент перехода границы. Замечательный мастер тот, кто схватил врага, не дав ему пройти по советской земле и десяти шагов. Но хорош и тот солдат, который, обнаружив ухищрённый след нарушителя, преследует его три, пять, десять часов, а может быть, и двадцать четыре, его всё-таки задержит или уничтожит. Пусть враг сумел оторваться от преследователей на несколько часов, поставить их в исключительно невыгодные условия, пусть он даже бесследно скрылся, — всё равно ничего ещё не решено: преследование будет продолжаться.
На рассвете Громада решил сам пройти по следу долгожданного нарушителя. Рядом с ним шагал и майор Зубавин, прибывший на границу по вызову. За ними на некотором расстоянии шёл пограничный наряд.
Громада и Зубавин молча прошли пограничную зону, колхозные сады, поднялись по тропе, разрезающей виноградники, и вышли на автомагистраль в том месте, где розыскная собака отказалась брать след. Тут они, не сговариваясь, остановились, посмотрели влево и вправо, на асфальтовое покрытие дороги, на аккуратные, посыпанные свежим песком обочины, на белые с чёрным путевые указатели: где-то здесь начался новый, неведомый им путь лазутчика.
Первым нарушил молчание Громада.
— Точно держал курс, мерзавец.
— Да, уверенно шествовал. Как у себя дома, — откликнулся Зубавин.
— Вот именно. Значит, хорошо знает местность, значит, он житель Явора, из эмигрантов, или…
— …Или хорошо сориентирован, — продолжал рассуждения генерала Зубавин. — Этот маршрут он наметил себе ещё в те дни и недели, когда готовился к переходу границы.
— Возможно, — согласился Громада. — А на дорогу вышел, чтобы замести следы.
— И воспользоваться попутной машиной.
— А может быть, и не попутной…
— Да, — подхватил Зубавин, — не исключено, что его где-нибудь поблизости ждала машина, которая и увезла… Куда? Видите, товарищ генерал, по ту сторону шоссе домик под красной крышей? Там живёт путевой обходчик Певчук. Зайдём?
Путевой обходчик стоял у колодца, снимая с ведра мокрую цепь. Всё в этом человеке было твёрдым, будто вырезанным из гранита: и большая лобастая голова, и скуластое тёмное лицо, и жилистая шея, и широкие кряжистые плечи, и сильные огромные кисти рук с выпуклостями мозолей.
— День добрый! — генерал протянул руку. — Водичкой не угостите?
Освежившись холодной водой, выкурив с железнодорожником по цыгарке и задав ему несколько вопросов, не раскрывая сути дела, Громада и Зубавин выяснили, что вчера, поздним вечером, Певчук обратил внимание на грузовую машину, стоявшую на обочине шоссе. Увидел он её первый раз ранним вечером. Обходя свой участок часа через два, он удивился тому, что машина ещё не ушла. Левое заднее колесо было снято, а под осью стоял домкрат. Что было в кузове? Кубометра три досок. А люди? Людей он не заметил. Машина пришла из Явора? Нет, она шла на Явор.
Поблагодарив путевого обходчика, Громада и Зубавин выехали в Явор. По дороге радист принял радиограмму. Капитан Шапошников сообщил через рацию отряда: «Все три нарушителя уничтожены в районе горы Бараний лоб, в Чёрном лесу. Жду ваших указаний». Громада ответил одним словом: «Выезжаю».
Заскочив в Явор, Громада и Зубавин посадили в кузов вместительного вездехода парашютиста Карела Грончака и выехали в Чёрный лес.