Страница 7 из 48
— Итак, ваши планы? — спросил Герард. — Рембрандт? Мой вам совет: не торопитесь. Сначала вам следовало бы побывать
У Виллета Хольта
Я уже привык к тому, что голландцы говорят о своих великих художниках, как о современниках, ныне здравствующих и ожидающих нас у себя дома.
Но кто такой Виллет Хольт?
Его дом на Херенграхт открыт для всех. Но вы забываете, что вы в музее. Сдается, хозяин только что вышел и оставил дверь не запертой. И вот-вот вернется из… семнадцатого века.
Дело в том, что здесь бережно сохранены не только картины, гобелены, дорогая мебель, но решительно все, чем пользовался Хольт при жизни, вплоть до булавки, до штопора, до ножниц, которыми снимали перегоревший свечной фитиль.
Посетитель попадает сперва в парадные залы. Гнутые резные ножки кресел, просторных диванов, шелковая обивка, грозди бронзовых амуров, повисшие на канделябрах, величавый мраморный камин. Все это — искусное подражание королевским дворцам Парижа. Будто застывший мадригал возвышается золоченая арфа.
Но Виллет Хольт был купцом. Если всмотреться, богатая гостиная открывает нам его происхождение. Он, впрочем, и не лез в дворяне. Натюрморт на стене изображает миску с мулями — черными морскими раковинами, рядом с миской, на грубом фермерском столе — маленькие круглые булочки, какие пекут и сейчас на острове Маркен. Простое рыбацкое угощение!
В кабинете хозяина хрустальная люстра бросает свет на громоздкий сундук, стянутый толстыми железными обручами. Вряд ли декоратор, создававший убранство дома, рекомендовал Хольту поставить здесь, на виду, это грубое вместилище денег. Наверно, возражал, спорил… Но кричащий диссонанс не смутил купца. Ничуть! Похоже — он нарочно выпятил свой сундук, назло какому-нибудь обедневшему графу-просителю, залезшему в долги…
У Виллета Хольта обширная библиотека. Мерцают тиснеными корешками трактаты по медицине, астрономии, наставления по счетоводству, труды философов. Из них широкой известностью пользовался Барух Спиноза, атеист, старавшийся раскрыть естественные причины всего сущего.
А вот «Похвала Глупости» — одна из самых выдающихся книг тогдашней протестующей Европы. Ее автор, Эразм Роттердамский, был, в сущности, странствующим обличителем. Голландец по рождению, он учился в Париже, жил в Италии, в Англии, во Фландрии, всюду бичевал деспотизм, алчность, высокомерие. Осмеливался клеймить и владык церковных — их нетерпимость, узость взглядов, лицемерие.
Эразм пишет о коронованных особах: «Они уверены, — что честно исполняют свой монарший долг, если усердно охотятся, разводят породистых жеребцов, продают не без пользы для себя должности и чины и ежедневно измышляют новые способы набивать свою казну, отнимая у граждан их достояние».
О вельможах Эразм говорит, что «нет, пожалуй, ничего раболепнее, низкопоклоннее, пошлее и гнуснее их, а между тем во всех делах они хотят быть первыми».
Жестоко достается и священнослужителям всех рангов: «лишь об уловлении денег пекутся они».
Все эти речи произносит Мория, богиня глупости. Таков сатирический прием Эразма. Прием, распространенный в литературе, в сказках: помните, ведь Иванушка-дурачок на самом деле вовсе не дурак. Несомненно, Виллет Хольт понимал Эразма и, верно, восхищался им.
«Похвала Глупости» вышла первым изданием в 1511 году, задолго до того, как Виллет Хольт построил себе особняк на Херенграхт. Но она должна была занять место в библиотеке купца. «Похвала Глупости» — одна из тех книг, которые воодушевляли противников феодализма, вооружали их новыми идеями, пробивали дорогу Виллету Хольту и его собратьям.
Держать такую книгу было ничуть не опасно для него. В то время, как мы увидим дальше, власть нового класса в Голландии утвердилась прочно.
В доме Хольта ничто не напоминает о религии. Но есть у купца одно помещение, которое можно назвать святилищем. Это кухня — громадная, на весь полуподвальный этаж, оборудованная словно для трапезы великанов. Над очагом жарились на вертеле целые туши. Набор посуды и всевозможных инструментов для готовки и сегодня восхищает поваров и гастрономов. Водяной насос подавал воду из кранов в посудомойки, выложенные металлом. Купец не пожалел средств, чтобы украсить и кухню: на великолепном изразцовом панно синеет море, развеваются флаги фрегатов.
Для чьих глаз предназначалось зрелище? Виллет Хольт, надо полагать, тратился не для челяди, — видимо, он сам часто спускался на кухню, давал инструкции, выбирал лакомые куски мяса, фрукты, приправы.
Нельзя покинуть дом, не увидев еще одну достопримечательность. С первого взгляда это — шкаф с игрушками. Но нет, забава не для ребенка… На полках — комнаты, отделенные перегородками, с обоями, с портьерами, коврами, гарнитурами из красного дерева. В спальне — кровать под балдахином, на кухне — многопушечные фрегаты на изразцах, в прачечной — паровые утюги. Все уже знакомо, так как перед нами — модель дома, в котором мы находимся. Картины, канделябры, стол, накрытый к обеду, даже безделушки на камине… Верно, не один ремесленник мастерил крохотные копии всего купеческого инвентаря. Несомненно, купец испытывал потребность запечатлеть свой быт, свой образ жизни. Он был очень доволен собой. Он гордился добытым и бросал вызов кому-то…
Подозревал ли Виллет Хольт, что он покажет будущим поколениям не только свои вещи, столь им любимые, но и свою душу именитого горожанина, человека «золотой эпохи» Голландии?
Прошлое придвинулось ко мне…
Долгая, кровавая борьба с испанцами позади. Независимость отвоевана в 1648 году окончательно.
Прежде не было у голландцев своего государства. В Нидерландах, то есть на «низких землях», веками сменяли друг друга завоеватели. Когорты римлян, германцы с Эльбы, с предальпийских возвышенностей, потам владыки Франции, немецкие венценосцы Габсбурги, и, наконец, могущественные самодержцы Испании…
Испанцам принадлежали области, охваченные ныне границей Бельгии, а также Люксембург. Все эти провинции — лишь крохотная частица пространств, подчиненных Мадриду. Многопушечные корабли католического величества, его закованные в латы воины покорили Мексику, вывезли оттуда несметные грузы золота.
Однако карлик смело выступил против великана. Вспыхнуло восстание в городах — растущих центрах ремесла и судоходства. К мастеровым, к торговым людям примкнули крестьяне, рыбаки, толпы гезов — вконец обнищавшей голытьбы. Восемьдесят лет войны, то затухавшей, то разгоравшейся снова, предшествовали победному сорок восьмому. Торжество, правда, неполное — собратья на юге не добились успеха, в Брюсселе еще хозяйничают оккупанты.
Но северные провинции, голландские, свободны!
Сорваны со стен приказы короля Филиппа — злобного, болезненно высокомерного, любившего истязать людей и животных. Не страшен больше герцог Альба — изгнанный королевский наместник. Нет чужих солдат.
Отменена и религия врагов. Убрались восвояси епископы, жадные до угодий и поборов, монахи, продававшие отпущение грехов, замазаны известкой лики католических святых, погашены костры инквизиции.
Утвердилась новая вера — учение Лютера и Кальвина. Она не донимает церковными обрядами, не признает ни девы Марии, ни сонма божьих угодников.
Правда, лютеранство еще выпустит когти. Его служители тоже не чужды наживе. И у них в запасе — мертвящие догмы, преследования инакомыслящих. Недаром Эразм Роттердамский в свое время отказался поддержать Лютера. Но пока что новая вера либеральна, не грозит казнями за вольнодумство. Вот почему в доме Виллета Хольта читают труды свободолюбцев и даже безбожника Спинозы.
Жизнь круто изменилась. Соседи за рубежом диву даются: победители управляют собой сами, без короля, без архипастыря. Во главе Генеральных Штатов — так называется республика — люди незнатные, владельцы мастерских, судов, портовых складов, магазинов, простые мужики, известные лишь туго набитой мошной. Такого еще не бывало. И как господь терпит? Но, видать, он благоволит голландцам — их города и села, разоренные войной, отстроены, ткачи вырабатывают прекрасные сукна и полотна. Не меньшим спросом пользуются изделия кузнецов, ювелиров. Все страны покупают голландские товары.