Камаэль

– Не больше раза в три дня, – негромко и виновато произнёс я, наблюдая за мукой, отразившейся на лице Виктора. – Прости, дорогой. Иначе нельзя. Я и так потратил несколько лет, чтобы добиться подчинения этому правилу.

– Смотрю, ты многого достиг, – задумчиво улыбнулся Виктор, уже с расслабленным удовольствием принимаясь ковыряться в салате.

– Это было не просто, – я про себя скривился, но продолжил улыбаться брату. – Ещё многое предстоит сделать. Например,..

– Льюис, не за едой. – Аэлирн посмотрел на меня угрожающе и с предупреждением, и я прикусил язык.

Иногда меня в самом деле заносило, я забывался и начинал говорить о делах Императора. Мой муж, конечно, был канцлером, однако же я позволял ему отдыхать и не принимать участие в этой стороне моей жизни, если он того не желал. Порой, правда, приходилось обращаться за его помощью и напоминать о том, что он, всё-таки, мой первый помощник. Я мог бы распинаться о новых идеях вечно – столь сильно меня заботило то, что происходит в Империи. Далеко не всё было идеально, порой приходилось сталкиваться с разного рода неприятностями и, стиснув зубы, быть жестоким. Я так безумно желал показать Виктору, что он под моей защитой, что я готов отдать ради него всё, что невольно не подумал о том, что ему может быть неинтересно. Вампир едва заметно улыбнулся и погладил меня по руке, в которой я до побеления пальцев сжимал бокал:

– Всё хорошо.

Гора свалилась с моих плеч, и я осторожно улыбнулся ему в ответ. Как же мне было приятно смотреть на него и видеть жизнь в его глазах, в каждом его жесте и вздохе. Как упоительно было слышать его голос, чувствовать его тепло и ощущать, как радостно трепещет в его груди сердце! Первый год я бдил над его постелью, силясь вернуть его душу, я звал до хрипа и не мог думать ни о чём другом кроме него самого. Когда мне приходилось отрываться на политику, я чувствовал себя особенно несчастным и разбитым. Долгие часы, проведённые рядом с ним, бесстрастным и безразличным, выжимали из меня все соки, и сил порой не хватало даже на то, чтобы добраться до своих апартаментов, и я засыпал в кресле возле его кровати, держа его ладонь в своих руках.

– Ты думаешь о том, чему больше нет места в нашей жизни, – внезапно произнёс вампир, заглядывая мне в глаза. – Перестань.

– Прости, я всё ещё не могу поверить в то, что это не сон и ты не растаешь дымкой через пару секунд. – Протянув руку, я коснулся его щеки, огладил шею, приласкав, и мужчина блаженно зажмурился.

– Он хочет сказать, что ужасно соскучился и истосковался, – ухмыльнулся Аэлирн, который уже расправился с завтраком и теперь расслабленно попивал вино, любуясь нами. – А ещё хочет сказать, что он безумно нас любит. Но у него политика головного мозга, так что он не может выражаться высокопарно.

Я смутился, а Виктор тихо рассмеялся, подался ко мне и весьма осторожно поцеловал в лоб, отчего я замер на несколько мгновений. Качнув головой, я улыбнулся ему в ответ и кинул едкий взгляд в сторону Павшего, на что он ухмыльнулся и вновь поиграл бровями. Дальше завтрак продолжался в молчании, и это было несколько непривычно и странно, и я начинал постепенно приходить в себя, осознавая, что теперь-то всё в порядке.

Однако же, долг звал – об этом мне напомнил скользнувший на балкон слуга. На Виктора он поглядел изумлённо и радостно, но ничего не сказал, понимая, что лучше не будет выказывать своего восхищения.

– Ваше Величество, наместник Завиль дель Амал и наместник Годвир прибыли и уже ожидают вас в Зале переговоров. – Негромко, боясь вызвать мой гнев, произнёс он.

Я кивнул и отпустил его, а затем обернулся к мужьям.

– Я должен идти, – негромко вздохнул я, погладив их по очереди по щеке и невольно начав улыбаться. – Аэлирн, доверяю тебе Виктора. Виктор, доверяю тебе Аэлирна.

Вампир с важным видом отсалютовал, а затем придвинулся ближе к Павшему, крепко его обнимая и принимаясь что-то негромко говорить ему на ухо. Вернувшись в апартаменты, я оделся, принял долженствующий вид и с неохотой надел венец. С тех пор, как я получил благословение Куарта, прошло много времени, но я всё ещё не чувствовал особого дискомфорта от близости с серебром.

В Зале переговоров было оживлённо. Впрочем, залом это называлось сильно приблизительно. Это был мой рабочий кабинет, где я принимал посланников, наместников и иных не менее важных гостей. Чаще всего я здесь правил в гордом одиночестве, зарываясь носом в бумаги, и даже радовался, когда меня кто-то навещал, даже если то был какой-нибудь жестоко обделённый и никем не понятый лорд. Во времена дикой скуки это помогало не сойти с ума от бесконечных документов. Стены и пол были обиты тёмным деревом, и порой здесь стоял приятный терпкий запах древесины. Мягкий ковёр был предметом многих нежных и весьма любопытных воспоминаний, связанных с Аэлирном. Возле стола Валенсио и Годвир охотно обменивались новостями. Кажется, их даже можно было бы назвать друзьями, но я не намекал им о том ни сном, ни духом. Лаирендил двинулся мне навстречу, улыбаясь от уха до уха. Дракон расцвёл, кажется, теперь даже едва заметно сиял, но мало кто мог заметить подобное. Брак с Валенсио пошёл им обоим на пользу, и мне было радостно смотреть на то, как цветёт их осторожная, доверительная любовь. Впрочем, свести их вместе оказалось не так уж-то и просто. И мне пришлось заручиться поддержкой Аэлирна и ещё нескольких сведущих в подобных делах людей. После нескольких месяцев мучений и танцев с бубнами нам всё же удалось отправить их на совместную прогулку. Но, судя по тому, что они пропали едва не на неделю, всё у них было хорошо. Валенсио охотно принял под своё воспитание сына Лаирендила, и старался не разглашать их тайну. Чёрт знает, что бы произошло, если бы кто-то с нечистыми намерениями узнал, что один из приближённых Императора – дракон.

– Рад тебя видеть, Лаир, – кивнул я, охотно обняв рыжего, похлопав его по плечу. – Как там твой парнишка в Академии? Скоро я уже его назову рыцарем?

– Куда там. Этот оболтус увлёкся музыкой и теперь пишет любовные баллады леди Линиир. – Добродушно проворчал дракон, покачав головой.

– Фреана?! Да она мне в бабушки годится! – я изумлённо потряс головой. – Надеюсь, он быстро это поймёт и передумает.

– Как я тебя понимаю, Эмиэр, – рассмеялся он, направляясь со мной к наместникам. – Но ничего, он успокоил меня тем, что ему просто нравится её выводить из себя. Говорит, что это позволяет ему выучить много новых слов.

– Боюсь себе представить, что же это за слова, и как у него от них не вянут уши.

Я поздоровался с регентами, обменявшись с ними рукопожатиями, и мы приступили к ежемесячному и нудному разговору. Они представляли мне доклады о том, каковы убытки и прибыль на территориях, где вспыхивает недовольство, что изменилось при дворе. Как правило, ничего интересного в этом не было, и после прочтения сводок мы принимались за вино и спокойно беседовали, решая, чего ещё не хватает нашему народу. Забавно, но это в самом деле работало! Правда, порой приходилось работать до глубокой ночи, принимая послов, просящих, иногда требовалось рассматривать тяжёлые и более мелкие преступления. Но в этот раз нам повезло, и мы лишь приятно разговаривали обо всём понемногу. Валенсио едва не лишился сознания от радости, когда я сообщил, что Виктор пришёл в себя и теперь заново знакомится с жизнью. К вечеру они уехали, ведь у каждого из них была своя жизнь, свои дела. Мне же пришлось задержаться, углубившись в привезённые ими свитки с подробными докладами.

От вина голова приятно кружилась, язык точно кололи крохотные иголочки, и я вызвал слугу. Услышав, что я желаю перекусить, служка удивлённо приподнял брови. Время близилось к полуночи, а с момента завтрака я так и не поел. Впрочем, юноша быстро унёсся и вскоре доставил мне слегка остывшее жаркое и ещё бутылку вина. Не дожидаясь моего жеста, он быстро покинул кабинет и прикрыл за собой двери. Из-за приоткрытых ставень слышались отголоски бурного празднования, и я со вздохом потёр лицо ладонями. Я начинал забывать, что это такое – отдыхать и расслабляться. Отойдя к окну, я некоторое время любовался фейерверками и крохотными фигурками, что сновали по площади в пёстрых нарядах. Кажется, там собрался весь город, а я, как дурак, боролся с демонами пера. Решив, что ещё успею на завершение празднования, я вернулся к столу.