Страница 29 из 48
Шестьдесят восьмой день путешествия. Оркады. Левк долго наблюдал за небом и морем и советует завтра же отправляться в Ту-Ал.
— Смотри, — сказал он, — там высится арка Моста Ветров.
Я вижу только шарф Ириды после утреннего дождя. Левк поясняет:
— Ветер проходит сквозь эту арку Моста; а ты дойдешь до Ту-Ал за четверть Луны Дорогой Китов. Это добрый ветер и нужный курс! Ты увидишь Ложе Солнца, если этого захочет Тор.
Шестьдесят девятый день путешествия. В море. Я не могу унять беспокойства, а Венитаф еще больше смеется надо мной. Гребцы хмурятся, а Левк усмехается в свою редкую бороденку. Он надел большую коричневую накидку с капюшоном и перетянул ее поясом из тюленьей кожи, очищенной от меха. Я велел достать из сундуков плащи и обувь, потому что становится все холоднее.
Второй день после ухода с Оркад. Семьдесят первый день путешествия. Нас окружает Океан. Бурые волны накатывают слева и чуть с кормы. «Артемида» безудержно рвется вперед. Я велел убрать весла. Вполне хватает парусов.
Дождь. Иногда падает густой туман, и снова дождь. Изредка проблеснет солнце, похожее на белый круг, затянутый серой мглой.
Гребцы все чаще просят есть. Хватит ли провизии? Я приказал подогреть на угольях вино и мешаю его с салонским медом. Этот напиток действует успокаивающе.
— Солнце Эллады греет нам сердце и брюхо! — повторяет Агафон.
Третий день после ухода с Оркад. Второй день второй декады Скирофориона[24]. Погода не меняется. Немного усилился ветер. Мы одни посреди Океана. Сердце тоскливо сжимается, несмотря на обуревающую меня радость — все же я добрался до цели.
Левк спокоен. Он ведет корабль по волне. Небо залито ярким светом, хотя по часам — середина ночи.
Прямой след за кормой едва угадывается в бурном Океане.
Четвертый день. Тот же курс, та же погода, те же волны, тот же ветер.
Гребцы не могут уснуть, поскольку нет ночи и неизвестен час, когда надо ложиться спать.
Я предпочел бы отправить их отдыхать, а они не могут отвести взглядов от бескрайнего Океана и похожих на подвижные холмы волн.
Мирон беспрестанно вспоминает о массалийских ночах.
— А в эту зиму, — сказал я ему, — будешь считать каждую каплю масла, если твоей жене захочется шить до зари!
Пятый день. Ветер переменился. Теперь он дует с заката и с полуночи. Смена погоды принесла мне облегчение — наконец-то можно занять гребцов делом. Я приказал грести каждым вторым веслом, посадив на них по два человека. Рей спустили на палубу — так судно будет устойчивей.
Все гребцы работают. Ничто не действует на них хуже, чем ветер в корму, особенно если он дует день за днем. Так же склоняет к лености и пребывание в некоторых портах. И кораблям, и экипажу лучше быть в море тогда они не обрастают ни водорослями, ни желаниями, а это — тяжкий груз как для корпуса судна, так и для души.
Я послал Ксанфа на верхушку мачты, чтобы следить за морем по курсу судна. Он ворчит, но сидит наверху. Венитаф и Левк не покидают палубы, давая указания кормчим, которым очень трудно удержать судно от рысканья из-за сильного ролнения.
Шестой день. Шестой час вечера. Марсовый только что прокричал: «Земля!» Я едва расслышал его крик из-за грохота волн. Люди из последних сил ведут борьбу с усталостью, тошнотой и тоской. Наш корабль взлетает на гребень каждой волны, словно колесница на холм. Я стою на палубе под акростолием и подбадриваю обоих кормчих. Иногда до меня доносятся голоса келев-стов, задающих ритм медленной гребли. Работает каждое второе весло, чтобы они не ударялись друг о друга, если оказываются не в воде, а в воздухе. Гребцы, не желающие отдыхать, помогают товарищам. Сидя по двое на весле, они толкают судно почти с той же силой, как если бы ворочал веслом каждый из них. Но мы едва-едва продвигаемся вперед. Когда Венитаф приподнял световой люк, чтобы глянуть на гребцов, я услыхал знакомую песню:
Венитаф разбудил спавшего в носовом помещении Левка, и заспанный сканнский лоцман поднялся на палубу к кормчим. Венитаф указал в сторону замеченной земли.
— Ою! — сказал он. Венитаф переводит это слово как «суша». Я хочу знать больше, но лоцман немногословен. Венитаф спрашивает его, большой ли это остров и не он ли является целью нашего путешествия. Лоцман кивает и добавляет:
— Ту-Ал!
Вдруг в разрыве тумана над бронзовым изваянием носа показываются две скалы в виде огромных кубов, а над ними конус, покрытый белейшим снегом, похожий на Стронгиле, остров Эола.
— Йокул! — роняет сканнский лоцман и добавляет, изображая шум пламени: — Файер [73].
Вблизи острова море спокойнее. Приказываю поставить остальные двадцать четыре весла и сообщаю гребцам радостную новость. Главный келевст по моему приказу сбегал за двумя амфорами вареного массалийского вина и теперь подбадривает гребцов, раздавая оловянные чаши, наполненные напитком Диониса.
Гребцы налегают на весла, подпевая в ритм. Даже я на радостях выпил целую чашу вина и кричу вместе со всеми:
Море, море, пентеконтера, греби, греби!.. Семьдесят седьмой день путешествия. Ту — Ал.
Массалисп Пифей говорит, что самая северная область Британии расположена рядом с Туле и что она — последний предел обитаемого мира, ибо летний тропик совпадает там с полярным кругом. Однако никакой другой путешественник не сообщает ничего похожего ни о том, что Туле — остров, ни о том, что Земля обитаема до того предела, где летний тропик совпадает с полярным кругом.
Для удобства написания занесу в журнал название «Туле». Эта земля самая последняя на окраине обитаемого Мира. На горах лежат лед и снег. В глубине залива виднеется несколько жалких хижин, где могут найти приют сканнские и бергские моряки, занесенные бурей в эти края. Ни единого деревца, немного низкой зеленой травы, ютящейся среди черных скал, похожих на скалы Стронгиле. Левк утверждает, что одна из гор иногда выбрасывает огонь и что море кипит, когда в воду падают раскаленные камни. Я понимаю, что он хочет сказать, потому что сам видел, как кипит вода у острова Эола.
На Липаре и Стронгиле (мы называем их также островами Эола) живет Гефест. Он воздает почести Зевсу и шумом огня, и сильным подземным гулом. С давних пор говорят, что все желающие привозят туда необработанное железо, а на следующий день снова отправляются туда с попутным ветром и забирают либо готовый меч, либо что-нибудь другое, что захочет изготовить Гефест сообразно с брошенной ему платой. Поэтому, говорил путешествовавший в тех местах Пифей, и море там бурное.
Левк рассказал, что моряки его страны, которые иногда ловят здесь рыбу, утверждают следующее: «Мы получаем от богов огня нужное нам оружие, бросая в изливающие огонь горы такое количество необработанного железа, какое равно весу готового изделия, одновременно с железом мы кидаем золотые бисеринки в оплату за работу, а потом забираем готовое оружие».
Я отметил сходство этого верования с нашими, ведь Гефест тоже кует оружие для богов. Неужели боги одинаковы повсюду? И только имена у них разные?
Туле, пустынная земля, земля без людей. Гребцы сошли на сушу, но неприкаянно бродят по серому берегу. Им не хватает портовой таверны!
Семьдесят восьмой день путешествия. Туле. Ночи нет. Солнце на один оборот песочных часов спряталось за горы, но небо осталось светлым, как в Массалии на заре. Погода стоит ясная, однако холодно, как зимой на берегах Внутреннего моря, когда дует пронзительный Киркий.
24
Примерно 26 июня.
25
Такая песня могла быть сочинена для согласования усилий при медленном, но утомительном ритме гребли.