Страница 22 из 56
Однако все это не имеет отношения непосредственно к восприятию прогресса или науки Церковью. Церковь бережно охраняет свои традиции, часто и достаточно «неудобные», но не запрещает ничего того, что ее традиций прямо не касается. Так, например, по сей день в некоторых храмах (в основном монастырских) специально предпочитают не пользоваться электричеством, а только огнем свечей (даже паникадила — люстры — состоят не из лампочек, а из свечей). Но это касается только внутренней — уставной, богослужебной — жизни Церкви.
Наука же и образование касаются внешней по отношению к Церкви жизни. Единственное, что требуется от любого научного взгляда или изобретения, — чтобы оно не мешало вере.
Этот миф по своему настроению и содержанию очень близок к предыдущему. Но у него имеются и существенные нюансы.
Есть такая поговорка: «Входя в храм, снимают шляпу, а не голову». Православная вера действительно сложна для разума, поэтому человеку вполне допустимо верить сердцем. Более того: вера — это подвиг, во многом — сознательный волевой акт. Но для того чтобы уверенно находиться в согласии с церковным учением, человеку надо много думать, внимательно читать трудные для понимания тексты, исполненные глубокого философского и мистического смысла. В житии святого XX века преподобного Силуана Афонского есть такой эпизод: к нему приходит ученый и спрашивает: «Какие книги вы тут в монастырях читаете?» Силуан отвечает: «Исаак Сирин, Василий Великий и многие другие». Ученый удивляется и говорит: «У нас эти книги читают только специалисты, образованные люди!»[33] Другой современный подвижник, старец Паисий Святогорец, говорил еще более определенно: «Чтобы быть христианином, надо постоянно учиться».
Действительно, отцы Церкви часто писали сложным философским языком, использовали непонятные термины, поднимали очень серьезные мировоззренческие вопросы, на которые не могла ответить античная наука.
Но самым серьезным ответом на этот предрассудок может послужить то, что православное богословие является одной из самых сложных религиозных систем. В основе его лежит уникальное учение об Абсолюте — тринитаризм, триадологический догмат.
Учение о Троице утверждает: Единый и Единственный Бог существует «в трех совершенных ипостасях, неслитно соединенных и нераздельно разделенных, что и непостижимо, — в Отце и Сыне и Духе Святом». «Когда смотрим на Божество, на первую причину, на единодержавие, на единство и тождество Божества и… на движение и хотение, на тождество сущности, силы, действия и господства, — тогда воображаем себе одно. Когда же смотрим на то, в чем есть Божество, или… что есть Божество, и на то, что оттуда — из первой причины существует вечно, равнославно и нераздельно, то есть на ипостаси Сына и Духа, — то будет три, Коим покланяемся»[34].
Эта небольшая цитата хорошо иллюстрирует, насколько тяжелую интеллектуальную работу должен проделывать православный христианин. Ведь данный текст рассчитан на рядового верующего.
Второй постулат, на котором зиждется православное вероучение, — о Богочеловечестве Господа Иисуса Христа. Приведем этот догмат полностью, каким он был принят на IV Вселенском Соборе в Халкидоне в 451 г.: «Поучаем исповедовать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в Божестве и совершенного в человечестве, истинного Бога и притом истинного человека, с разумной душой и телом, единосущного Отцу по Божеству и притом единосущного нам по человечеству, во всем нам подобного, кроме греха. Рожденного прежде веков от Отца по Божеству, а в недавние времена также ради нас и ради нашего спасения — от Марии Девы Богородицы — по человечеству. Одного и того же Христа, Сына Господа, единородного в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением различие двух естеств отнюдь не нарушается, но еще более сохраняется свойство каждого естества, во единую ипостась и во единое лицо соединенных. На два лица не рассекаемого и не разделяемого, но одного и того же Сына и единородного Бога Слова, Господа Иисуса Христа».
Общий смысл этого догмата можно передать следующим образом: Господь Иисус Христос является и Богом, и человеком, не было времени, когда бы Он не существовал, по человечеству Он был рожден единожды, в конкретный исторический момент, от Девы Марии и Святого Духа; Божественная и человеческая природы Его существуют несоединимо и неразделимо.
Здесь применяется основополагающий метод богословского рассуждения — апофатический: По сути, в христианском богословии впервые со времен Аристотеля применяется троичная логика, которая до сих пор употребляется исключительно в научном обиходе.
Не является догматическим[35], но общепризнано учение свт. Григория Паламы (XIV в.) о Нетварных Божественных энергиях — действиях Бога в мире, Его благодати. Это уникальное мистическое учение существенно отличает православное христианство от остальных христианских конфессий и других вероисповеданий. Суть его состоит в следующем: сущность в принципе непознаваема; сущность Божества более чем непознаваема, так как Бог выше Своей сущности; любая сущность познается только через ее проявления («энергии»); сущность Божества постигаема христианином через соединение человеческих и Божественных энергий. Благодать Божья проявляется в энергиях через таинства Церкви, посредством которых и происходит соединение человека с Богом.
Эта далекая от примитивности концепция явилась апологией восточно-христианской мистической практики — исихазма[36]. Термин, обозначающий это направление христианской аскезы, имеет несколько основных значений:
1) уединенное, отшельническое монашество (в отличие от общежительного), протекающее в безмолвии (молчальничество);
2) развившаяся на Синае и Афоне и достигшая расцвета в XIV в. особая школа и техника молитвы, часто именуемая «умным деланием» (πρααξις νοερά) и имеющая своим ядром непрестанное произнесение в уме молитвы Иисусовой «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного»;
3) упомянутое учение свт. Григория Паламы;
4) в качестве частного случая исихазма может употребляться для описания явления в религиозной жизни России XIV–XVI вв., отразившегося в монашеской жизни и духовной культуре.
Уникальность исихазма состоит в непрерывности этой аскетической практики, а также в том, что в восточно-христианской традиции других практик, фокусирующихся именно на переживании мистического опыта, не существует.
В наиболее чистом виде исихазм встречается в монашестве, однако монашество не является необходимым условием для претворения этой практики в жизнь. Более того: «сами учители исихастской практики никогда не указывали принятия монашества в качестве необходимого требования к ней (указывая лишь на благоприятность для нее условий монашества, и в особенности уединенного монашества)»[37]. Кризис монашества в России XX века, связанный сна-чала с гонениями и разгоном монастырей, что, в свою очередь, привело к необходимости скрывать иноками свой чин, а простыми верующими своих убеждений, затем возникшей по этой причине утрате, техники молитвы, привел к тому, что исихазм стал «достоянием» всех верующих — непрестанная молитва часто была единственно возможной формой религиозной жизни. Прославленный как новомученик о. Сергий Мечев говорил своим последователям: «Где бы ты ни находился и в какой бы суете ты ни жил, ты можешь быть исихастом»[38].
Если же говорить об исихазме все-таки как о специфической аскетической школе, то возникает ряд трудностей, самая очевидная из которых — своеобразное «западное (здесь: общефилософское) пленение». Опытное, личное знание с огромным трудом поддается научному исследованию; в принципе, личный опыт не может быть предметом науки в связи с его уникальностью и неповторимостью. В лучшем случае аскеза может быть отнесена к области этики, что и происходило в российском школьном богословии вплоть до XX века. Безусловно, в монастырях, бывших очагами православной духовности, подобные мнения были невозможны, но практически никакого богословского осмысления этот опыт не получал. Имея богатейший опыт, русское монашество оказывалось в стороне от традиции: «мистика сердца» была хорошо известна на практике, но не имела догматического обоснования. Труды святителя Григория Паламы совершенно не были изучены, только в 30-е годы деятели русской эмиграции начинают всерьез изучать его наследие.
33
См.: Архим. Софроний Сахаров. Старец Силуан.
34
Прп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры.
35
Догмат — аналог аксиомы в вероучении.
36
Свт. Григорий Палама писал свой основополагающий трактат «Триады в защиту священнобезмолвствующих» в качестве ответа на богословские недоумения своего современника Варлаама, подвергавшего сомнению укорененность данной мистической практики в христианском вероучении.
37
Хоружий С.С, Предисловие // Исихазм. Аннотированная биография. Под общей и научной редакцией С.С. Хоружего. Издательский совет Русской Православной Церкви. — М., 2004.
38
О. Сергий Мечев. Проповеди // Надежда. Душеполезное чтение. Базель; Москва 1993.