Страница 150 из 153
— Ерой! — сердобольный кореш похлопал татарина по плечу. — Молодчага!!! Этоть по нашему, по-христиански! Вино пить будешь?
— Нет, я не пью.
— А немного, для сугреву?
— Нет!
Закадычный друг хмыкнул, с сожалением поглядел на Азиса и поучительно произнес:
— Ну, и дурак!
Третья бочка вина пошла в расход. По-прежнему напевно звучали струны гитары. Егорка устав дуть в дудку, просто хлопал в ладоши. "Его сиятельство" адмирал Хейли мирно дремал, обняв пустой ящик из-под тушёнки. Многие присутствующие на палубе уже давно пошли в пляс под задорную, веселую песню гостей из будущего...
Эх, яблочко,
Да куда котишься?
Ко мне в рот попадешь
Да не воротишься!
* * *
В здание коменданта порта города Малаги пожаловала высокая делегация "Тоганово компании". Представительство делегации возглавлял сам адмирал эскадры Бастер Хейлли. На его мужественной, внушительной фигуре был одет щегольской костюм из фиолетового сукна. Изящные серебряные кружева украшали ворот и манжеты. Черный, как смола, парик пышными волнами кудрей ниспадал до самого пояса. Широкополая, украшенная фиолетовым плюмажем шляпа слегка набекрень сидела на голове. На ногах были сапоги из прекрасной голландской кожи. Большое фиолетовое перо красиво ниспадало на плечо. Превосходная испанская рапира, висевшая на расшитой серебреными нитями перевязи, отливала золотом.
Его "Великолепие" господин адмирал оперся на высокую, поблескивающую драгоценными каменьями трость. Сняв шляпу и отставив ногу, он смешно присел назад — отвесил модный французский поклон. Важно поднял голову и, оглядев ничтожно мелких, чернильных клерков, о чем-то деловито забормотал по-русски.
Личный толмач адмирала с особым усердием стал переводить присутствующим в помещении чиновникам слова его "милости" с русского на испанский, добавляя при этом ужасный французский акцент.
— Месье адмираль Бастер Хейлли желать знать, по-о-чему администраций порталь задерживать и не даёт разрешений на виход его эскадр из города в составе флагман корабль "Ля витэс", что в переводе обозначает быстрый скорость, прославленный шлюп "Искатель сокровищ" и торговый судно "Серый чайка".
— Да никто его не задерживает, — чиновники прилизанные, чопорные, тяжеловесные, в своих долгополых зеленых кафтанах с большими карманами и бронзовыми пуговицами нервно засуетились. Зашелестели бумагами. Невысокий клерк в сбившемся на голове "рогатом" парике подошел к переводчику и подобострастно поклонился делегации.
-... бум-бурум-брык... ...злы"! — его "великолепие" милостиво улыбался присутствующим в помещении, но, глотнув кислого запаха канцелярии, немедленно вынул смоченный духами платок и поднес его к носу.
Переговорщик с сияющей улыбкой поклонился чиновникам, повёл перед животом шляпой, притопнул ногой, ещё раз повёл повыше и снова притопнул погромче.
— О-ля-ля... Жё нё компран па? Как не задерживать? — хитрец продолжил давить на клерков авторитетом важной особы.
— Экскюзе муа! Не пускать в обратный путь важный дипломатик груз? Это есть серьезный европейский гранд скандаль! — Он добавил, обнажив в улыбке крепкие белые зубы. — Это есть политик давлений на "Таганово компани". Месье адмираль не оставит без внимания этот вопиющий безобразий. Это есть нарушение торговый закон. Он будет иметь честь жаловаться на вас и ваше руководство... свой наниматель и ваш Король.
— Все бумаги подписаны, — клерк с низким поклоном протянул бумаги представителю эскадры. — Мы просто хотели лично предостеречь адмирала от выхода в море. Дело в том, что вчера вечером в двадцати милях от порта видели разведывательные галеры Алжирского Бея. Ходят слухи, что вот-вот должна подойти вся эскадра, а это без малого... пятнадцать — двадцать хорошо вооруженных судов. В связи, с чем начальник порта просит всех капитанов временно отложить отплытие и остаться в городе под защитой береговой артиллерии. Через неделю — две прибудет эскадра адмирала Хопса. Будем надеяться, что командующий британской средиземноморской эскадрой разгонит корабли Бея. И вы спокойно продолжите плаванье.
Неизвестно, что таилось в отчаянно дерзкой голове адмирала от таких новостей, но, на его губах играла злорадно-довольная ухмылка.
— Месье Адмираль Хейлли, — как это будет по вашему, переводчик с трудом начал подбирать слова. — Прэтрэ лёрэй а вотр опиньон... Обязательно прислушается к вашему мнений... Но он очень спешить и не станет дрожать от дырявых посудин разбойник. Если придётся то он покажет всем, что есть такой военный искусство. И что может делать молодой русский моряк, под его талантливый руководство!
— О рёвуар господа. Же дуа партир, — Хейлли вновь отвел руку в сторону, чуть присев, любезно поклонился. А затем, гордо задрав голову, как павлин, плавно перебирая ногами, вышел из комнаты.
— Этот напыщенный московит — сумасшедший, — тихо понеслось ему вслед за закрытой дверью.
— Он ирландец, — ещё тише возразили говорившему.
— Какая к дьяволу разница, хоть латинянин, — все равно их потопят как слепых котят!
День разгорался всё ярче и роскошнее. Длинные, перистые облака, раскинулись над горизонтом, поднялись выше, распушились, округлились и, сверкая белизной, тихо плыли по краю голубого неба. Море искрилось и блистало тысячами солнечных зайчиков. Казалось, оно дышит прозрачным голубоватым воздухом и бережно, словно материнскими руками, направляет эскадру из трех кораблей в сторону неведомого края земли.
Егорка Сонин уже на следующий день после выхода корабля в море полностью ориентировался на судне, знал название многих морских терминов и предметов, разбирался, где у корабля нос, а где корма. И вот сейчас юнга устроил себе первый морской экзамен, он набрался смелости и забрался на салинг, обвил руками стеньгу и качается вместе с мачтой.
Корабль огромной птицей несется по водной глади. У него резкий крен на правый борт, море встает бурлящей стеной. У юного матроса кружится голова, его тянет вниз. Сердце учащенно стучит. Но вот судно выправилось. Сердце паренька перестает давать перебои, страхи неожиданно исчезают, становится легко и весело, как некогда в детстве. Он начинает мурлыкать бодрую песню, смотрит вниз на матросов. Они работают наверху, вися в воздухе так же спокойно, будто находятся на ровной земле. Распускаются всё новые и новые паруса, толстые стволы мачт постепенно начинают гнуться, и натужно скрипеть как древки луков. Огромные полотнища принимают на себя ветер, раздувающий тысячи квадратных метров парусины.
Юнга нерешительно освобождает одну руку, потом другую. Оказывается, можно держаться со свободными руками. Он доволен собой. Он складывает ладони рупором и лихо кричит вдаль: — Эге-гей! Право на борт! Свистать всех наверх! Лево на борт! Справа по курсу земля!
Впереди, слева от судна, по морю тянется к горизонту извилистая дрожащая солнечная дорожка. Легкий ветерок, ласково обдувая крутые просмоленные борта корабля, насвистывает мелодию далеких стран и невиданных приключений. Хрипло потрескивает палуба. Пена бурлит у форштевня. Прямые паруса на передней мачте тихими хлопками перешептываются с косыми.
Молодой моряк мечтательно смотрит вдаль, на горизонт, в сторону солнца клонящегося лучами к морю. Это первый день его путешествия на новом корабле и он пребывает в состоянии безотчетного юношеского счастья.
Накануне моряки рассказывали новичкам невероятные истории. И он жадно ловил рассказы "бывалых людей" о морских путешествиях, о далеких райских островах, где круглый год лето, о затонувших испанских галеонах, о местах, где золото валяется прямо под ногами, как простые булыжники! — Эти невероятные истории будоражили душу молодому матросу и звали его в дорогу.
И вот сейчас Егорка, вися высоко над палубой, в своих фантазиях представляет головокружительные приключения, в которых он будет сражаться со злобными пиратами, искать несметные сокровища, охранять большие торговые караваны.