Страница 86 из 88
— Рассел, я должна была пойти, ты моя родственная душа, — прямо говорю я, и знаю, что он понимает о чем я, потому что я тоже его родственная душа.
— Да, я знаю, как ты себя чувствовала, пытаясь отдать за меня свою душу. Ты никогда снова не сделаешь ничего подобного, поняла? — с жаром говорит он.
Я бледнею.
— Рассел, Альфред все еще где-то здесь. Он все еще хочет мою душу, так что пока мы не поймаем его, ты в опасности.
Рассел немного сутулится и хмурит брови.
— Да, Рыжик, я знаю. Пока он здесь, моя семья тоже в опасности. Рид принял меры предосторожности, чтобы моя семья была в безопасности. — Отвечает Рассел. — Булочка и Брауни на рождество собираются вместе со мной поехать ко мне домой. Я не могу вернуться домой один. Мне нужно, чтобы они были моими телохранителями, — говорит Рассел.
В нем что-то изменилось, и я пытаюсь выяснить что именно. Он немного хмурый.
— Не могу дождаться, чтобы увидеть свою семью. Я так сильно по ним скучаю, — говорит он и затем быстро смотрит на меня, словно сказал что-то неуместное.
Я знаю, что он думает о моем дяде, и я очень стараюсь не расплакаться.
— Держу пари, они тоже по тебе скучают, — шучу я и горжусь, что не захлебываюсь словами.
— Не знаю, как собираюсь объяснять семье мой, свой нос, — говорит мне Рассел, пытаясь быть веселым, и улыбается мне. Он слегка поворачивает голову в сторону, так что под другим углом я могла более ясно разглядеть его прямой нос.
Он выглядит отлично; это факт, прямой нос Рассела выглядит даже более красиво чем это возможно. Есть в нем и другие менее заметные перемены, которые я тоже начинаю замечать.
— Я знаю, что никогда не понимал тебя, пока в Seven-Eleven не увидел ангела с белыми крыльями. Я не знал, что есть и плохие ангелы. Плохие ангелы… это не то, что они называют оксюморон (фигура речи, обозначающая ложную истину)? — печально спрашивает меня он, и я киваю ему, понимая, о чем он. — Что они сделали там с этими людьми…. - вздрагивает он, я крепче сжимаю его руку, потому что не могу говорить. — Ну, я рад узнать что не все такие… как эти Падшие.
Он знает, думаю я. Они, должно быть, все ему рассказали.
Я удивлена, что они ему рассказали, потому что есть правила:
— Прости Рассел. Альфреду нужно было только понаблюдать за нами, чтобы понять, что ты моя родственная душа, и из-за этого он причинит тебе боль. Я хотела его остановить, но не смогла. Мне так жаль… — говорю я, опуская голову на руки.
— Рыжик, ты разве не слышишь, что я говорю? Я прошу прощения, потому что если бы я знал обо всем этом раньше, то дьявол не смог бы чуть не убить тебя, — с отчаянием отвечает он. — Я позабочусь об этом. Я найду его, как маленькое злое насекомое и уничтожу.
Я смотрю на него, и удивляюсь, как уверенно он об этом говорит.
— Рассел, о чем ты говоришь? Он ангел, а ты человек. Ты с ним не справишься, — предупреждаю я.
— Зи сказал, что когда я буду готов, он начнет тренировать меня, а потом мы начнем охотится на маленького опарыша и отправим его во тьму, как он хотел это сделать с тобой, — стиснув зубы, говорит Рассел, в ожидании этого дня.
Запутавшись, я морщу лоб.
— Что? — спрашиваю его я, в то время как меня охватывает страх. — Зи не может тренировать тебя. — Он должен быть действительно осторожным, чтобы не причинить тебе боль, потому что он может раздавить человека как кусок масла, — объясняю я, пытаясь его вразумить.
— Пока он не может меня тренировать. Ты права, сейчас я слишком мягкий, но это не навсегда. Я вижу, Эви, что когда ты исцелила меня, то изменила, — тихо говорит Рассел. Пытаясь быть деликатным в своих объяснениях. — Булочка думает, что когда ты приняла на себя мои раны, то в замен ты подарила мне частичку твоей силы, чтобы вроде как заполнить пробелы. Это для меня что-то значит. Теперь я тоже эволюционирую, как и все вы, — грустно говорит он, наблюдая за моей реакцией на его слова.
— Что ты сказал? — спрашиваю я. Я до сих пор не смотрю на него, ожидая ответа.
— Я тебе говорю, что я уже не просто человек, — прямо говорит он.
— Ты хочешь мне сказать, что ты превращаешься в ангела? — настороженно спрашиваю я.
— Это выглядит так, как будто ты здесь больше не единственный ангел с душой, — говорит он. — Я тоже фрик, — шутит он, пытаясь улыбаться, но улыбка не касается его глаз, потому что он улыбнулся только ради меня.
— Откуда ты знаешь? — в отчаянии спрашиваю его я, пытаясь отрицать то, что он сказал. Мне нужно найти лазейку, которая позволит ему избавиться от моей способности. Я должна найти способ, чтобы Рассел был нормальным человеком, и у него была нормальная жизнь.
Глядя на меня, он достает из джинсов перочинный ножик. Он выпускает лезвие, а затем делает небольшой надрез на большом пальце.
Я вижу, как с его руки капает кровь.
Через минуту кровотечение остановилась, а через десять минут все исчезло, как будто ничего и не было.
Я сажусь на подушку.
Затем я отворачиваюсь от него. Я не могу на него смотреть, на то, что я уже с ним сделала.
Я спасала его, чтобы он мог охотится так же, как охочусь я, оскорблять так же, как оскорбляют меня, и проклинать также, как проклинают меня.
— У меня нет слов, чтобы сказать, как много я хочу… — задыхаюсь я, стискивая зубы, — как сильно я сожалею… я никогда не хотела этого для тебя. Я должна была… но я не могу тебя отпустить. Теперь на тебя будут охотится также, как и на меня.
Я не могу двигаться дальше. Я перенесла свое разрушение на него, и теперь нет пути назад. Я спрашивала Господа, как спасти жизнь Рассела, но не знала о специфике дел, я не знала о последствиях, с которыми он после этого столкнется. Я не Бог, я не знаю его мыслей; это для меня урок.
— Рыжик, я не делал этого для тебя. Это нечто больше, чем ты, — говорит он, поднимает мой подбородок, и снова поворачивает мое лицо к нему. — У меня здесь есть работа, которую я должен выполнить, и я могу кричать об этом, или я могу быть как мой друг и смело взглянуть в лицо всему, что происходит. Я хотел бы думать, что я не трус, так что я буду мужчиной… или ангелом…. нем угодно, — иронически говорит он. — В любом случае, ты не можешь повернуть время в спять. Это уже сделано, и, думаю, можно наслаждаться тем, что ты ангел. Должен сказать, что я уже наслаждаюсь некоторыми преимуществами, которые ты мне подарила.
— Какими преимуществами? — спрашиваю его я, наверное есть какие-то преимущества, когда ты наполовину ангела, наполовину человека.
— Ну, например, Рид больше не может что-то мне внушать, — ухмыляется Рассел. — И теперь они посвятили меня во все тайны, которые известны тебе. Булочка думает, что у меня будут такие же красные крылья, как у тебя — что я также буду Серафимом, что, кажется, раздражает Рида. Если мы когда-нибудь доберемся до рая, то я превзойду его по иерархии.
— Рассел, мы вроде мутантов, не думаю что мы кого-то превосходим, — серьезно говорю я.
— Знаю, что не мог быть более взволнованным, чем когда думал, что вы инопланетяне. Когда я думал, что был каким-то видом иностранца или кем-то еще… но, это намного страннее, — с некоторым легкомыслием говорит он.
— Расскажи мне об этом. Пытайся мыслить как чистокровный американец, хотя можно просто подождать и посмотреть, что из тебя получится, — отвечаю я, пытаясь привнести в разговор свой собственный бренд юмора. — Это скорее жутко, нежили весело, правда?
— Неа, но по крайней мере мне не было жутко. Во всяком случае, у меня должна быть интересная вечность. Не могу дождаться, чтобы увидеть что же произойдет дальше.
— Это должно быть интересно… и у нас есть для этого целая вечность, так что, может быть, мы должны дать Эви отдохнуть, чтобы ей стало лучше, — непринужденным тоном говорит Рид.
Как только Рид вошел в комнату, Рассел встает.
Он неприятно кривит губы.
— Ты прав, — жестко отвечает Рассел Риду, — у нас Рыжикам будет целая вечность, чтобы обсудить это. Я просто волнуюсь за тебя. Я имею ввиду, ты в любое время можешь позвонить на небеса. Вероятно, некоторое время у меня были Р и Р. Кто знает, что будет дальше?