Побег от прошлого

На пороге не могу удержаться от соблазна вновь оглянуться и опять встречаюсь глазами с Элем, который, как ни в чем ни бывало, стоит чуть поодаль на другой стороне дороги, прислонившись плечом к толстому вязу. Понятия не имею, каким образом он успел добраться досюда быстрее меня, ведь, когда я уходила, он был еще поглощен работой, а автобус идет напрямую. Не желая тратить время на раздумья, решительно поворачиваюсь к нему спиной и захожу в дом, закрывая дверь на все замки, даже на цепочку.

В течение следующих нескольких дней мы то и дело сталкиваемся в самых разных местах по всему городу. Где бы я ни была: ходила бы с Мисой по модным бутикам, или в продуктовый магазин, или в библиотеку, или же просто прогуляться по городу – его взгляд, острый, как стрела, без конца сверлил мой многострадальный затылок.

Моему терпению можно только позавидовать, однако, и у него есть предел. Его остатки исчезают на автобусной остановке, когда я стою и жду автобус, а мой преследователь, итак все это время не слишком-то скрывавший своего присутствия, подходит почти вплотную и отчаянно делает вид, что меня тут вообще нет.

- Что?! – поворачиваюсь к нему я, вставая в позу «руки в боки» и метая из глаз молнии.

- Что «что»? – невозмутимо спрашивает он, так тараща глаза, словно только что меня заметил.

- Долго ты еще собираешься за мной следить? – я не рассусоливаю, а сразу беру быка за рога. – Чего тебе от меня надо?!

- И ты опять меня с кем-то путаешь, - все так же невозмутимо замечает Эль с таким честным лицом, что я начинаю чувствовать себя полной дурой.

- Слушай, хватит, а?! – я начинаю сердиться. – Если тебе что-то надо, то скажи прямо! Я не идиотка!

- Если учесть, что ты стоишь и орешь посреди улицы, то выглядишь ты прямо противоположно тому, что говоришь, - произносит он. – Так что для начала лучше успокойся и приглохни малость.

Его слова действуют на меня словно ведро ледяной воды на голову. По крайней мере, я прекращаю наезды и просто смотрю на него исподлобья.

- И все-таки, что тебе от меня надо? – уже более спокойно спрашиваю я.

- Если у тебя мания преследования и мания величия по совместительству, и ты считаешь, что кроме как следить за тобой, мне больше совсем нечем заняться, то ничем не могу тебе помочь, - упрямо гнет он свою линию.

- Ну конечно, - ядовито продолжаю я. – Ты у нас кругом ни при чем. И Лайта на матч пригласил кто-то другой, и в «Золотые листья» на Рождество приходил кто-то другой, и за мной следил кто-то другой. Тебе самому-то не смешно?

- С чего ты вообще все это взяла? – его взгляд красноречиво говорит, что он серьезно подумывает окончательно поставить жирный крест на моих умственных способностях.

- О, я не знаю! Наверное, потому что я тебя видела, - надеюсь, мой взгляд не менее красноречивый. – Ни за что не поверю, что во всем Гарварде есть еще кто-то, кто выглядел бы как ты и вел себя также.

- Значит, это твои проблемы, - подводит итог он.

Собеседником он оказался просто невыносимым. В любой другой день я бы давно прекратила этот бессмысленный разговор и послала его куда подальше, но сегодня явно не тот день. Мне нужны ответы, но добиться от него хоть сколько-нибудь внятных объяснений представляется маловероятным.

- Ладно, забили, - отмахиваюсь я. – А откуда ты узнал мое имя?

Все его ответы похожи один на другой, как две капли воды.

- А с чего ты взяла, что я его вообще знаю?

Я уже готова зарычать от раздражения, но все же держу себя в руках. Что ни говори, а его совет насчет «успокоиться» чудо как хорош. Задать следующий вопрос, на который я, скорее всего, получу точно такой же ответ, я не успеваю, потому что в этот момент приезжает автобус. Он набит битком, яблоку негде упасть, но мы все равно залазим – все же двадцать минут на морозе не шутки. Так что, хорошенько упихав других пассажиров дальше в салон, мы с трудом выкраиваем место у двери. Автобус трогается.

- Ну просто чудно, - кое-как выдавливаю я, когда какая-то полная дама, пытаясь устоять на ногах, всем своим весом придавливает нас обоих к двери.

Практически всю дорогу мы молчим, что, впрочем, неудивительно – разговаривать, будучи расплющенными, словно лепешки, по двери было бы довольно затруднительно. Наконец, когда до конечной остается всего две остановки, основная масса пассажиров выходит, и я вздыхаю с облегчением, садясь на освободившееся место.

- И все равно я не понимаю, чего ты ко мне прицепилась, мисси, - говорит Эль, когда мы идем по улице.

- Я тебе уже задала тот же самый вопрос, если ты не помнишь, - ядовито замечаю я. – И я не понимаю, зачем ты ломаешь комедию.

- Я не ломаю комедию, я говорю правду, - уже в который раз повторяет он, и я только машу рукой.

- Ну, значит, у тебя есть брат-близнец, - хмыкаю я.

Он, кажется, в кои-то веки переменяется в лице, но потом как-то криво улыбается в ответ, и у меня от этой его улыбки мурашки по спине бегут.

Я даже и заметить не успеваю, как мы доходим до моего дома.

- Ладно, мисси, до дома я тебя проводил, а теперь будь так любезна, отстань от меня, - заявляет Эль, когда я замираю на пороге.

- Как трогательно, убиться можно, - цинично говорю я, оборачиваясь. – И хватит называть меня «мисси»! У меня есть имя!

- Правда? – он удивленно наклоняет голову набок, словно увидел что-то диковинное. – Вот уж никогда бы не подумал, мисси.

Хотя я ясно понимаю, что он надо мной откровенно смеется, я никак не могу прекратить сердиться.

«Нет, не правда», - про себя ворчу я, но не говорю этого вслух.

- Кристен! – почти что ору я ему в лицо. – Меня зовут Кристен! Запоминай по слогам: Крис-тен! Очень простое имя. Надеюсь, твоих мозгов хватит хотя бы на то, чтобы его запомнить!

- Ты опять вопишь посреди улицы, - как бы между прочим замечает он с неприкрытой издевкой в голосе.

Если бы я умела испепелять взглядом, от него бы давно уже осталась горстка пепла, но, увы, приходится довольствоваться тем, что есть. Вздохнув поглубже и уговаривая себя: «Релакс, релакс…», я натягиваю на лицо приветливую улыбочку. «Хорошо-хорошо, оставлю я в покое твою драгоценную персону, больно ты мне нужен, а теперь будь так добр, вали отсюда, а?» - вот что примерно я хочу сказать этой улыбкой и уже даже открываю рот, чтобы озвучить эту мысль, когда с губ внезапно срывается:

- Может, чаю?

Я так и замираю, пораженная таким капитальным расхождением между планом и фактом. Кажется, он ошарашен этим вопросом ничуть не меньше, чем я сама.

- Очень мило с твоей стороны, Кристен, предложить мне выпить с тобой чаю.

- Неужели? – усмехаюсь я, поздравляя себя с небольшой победой – в кои-то веки я пробила в его невозмутимости хоть какую-то брешь.

Но, как оказалось, радовалась я рано, потому что, стоило зайти в дом, как началось…

- А у тебя есть торт?

- Нет.

- А пирожные?

- Нет.

- А мороженое?

- Нет.

- Ну хоть печенье?

- Ага, галеты соленые, - злорадно отвечаю я.

- А что у тебя вообще есть?

- Картофельное пюре и курица – как раз то, что надо после долгого рабочего дня.

И то, как искривляется его лицо после этих слов, без сомнения, самое лучшее событие за весь день.

Так что я накладываю себе полную тарелку вышеуказанного пюре, а ему приходится довольствоваться лишь чаем. Впрочем, кажется, он не унывает, берет сахарницу и, как обычно с ногами забравшись на диван, начинает ложку за ложкой сыпать сахар в кружку. Не сказать, что я этому удивлена – видела же шестнадцать порций сахара в «Золотых листьях» - но все равно присвистываю, глядя за вязкую массу в его кружке. Ей богу, проще было бы налить чай в сахарницу.

Тут приходит Том и бесцеремонно, словно так и должно быть, укладывается на диван, придавливаясь к Элю, будто до этого тот бывал тут сто раз. И это странно – мой кот обычно не любит чужих, а тут раз и улегся, да еще и замурлыкал, а это уже вообще чудеса. Сам Эль, кажется, совсем не против такой компании, и то ли задумчиво, то ли заинтересованно погладив Тома по спине, улыбается и возвращается к кружке с чаем.