Побег от прошлого

И отключив связь, поворачивается ко мне.

- У полиции появилась зацепка, - объявляет он голосом, в котором не чувствуется ни радости, ни раздражения, ни беспокойства, но при этом ощущается какая-то сила и нажим. – Детектив попросил нас подъехать в участок как можно скорее.

- Тогда поехали, - решаю я, а потом поворачиваюсь к Лайту и Элю, уже вполне проснувшимся и сейчас с интересом слушающим наш разговор. – Вы поедете?

- Разумеется, - кивает Эль и решительно поднимается с дивана, чуть морщась от боли в мышцах после такого напряженного и длинного теннисного матча.

- Благодарю, что вы смогли приехать так быстро, - приветствует нас детектив Миллер, когда мы вчетвером, постучавшись, заходим в его кабинет. – Кажется, мы нашли того, кто принес конфеты вашему деду.

Эль с Бейондом тут же переглядываются, а после посылают следователю вопросительный и чуть настороженный взгляд, в котором чувствуется нотка недоверия. Лайт только на секунду удивленно вскидывает брови, после чего уважительно качает головой, дескать, надо же, как хорошо работает здешняя полиция. А я… я предпочитаю просто слушать детектива дальше.

- Какие у вас есть основания полагать, что это тот самый, кто вам нужен? – спрашивает Эль, хмуря брови.

- Отпечатки пальцев, - отвечает тот. – Сразу после вашего ухода, - легкий кивок нам с Бейондом, - мне доложили, что на коробке из-под конфет обнаружили отпечатки пальцев. А сегодня утром удалось идентифицировать, кому они принадлежат. И с минуты на минуту мне должны прислать результаты. Да вы садитесь, прошу вас, - и указывает на мягкие стулья, стоящие у стены.

Лайт, словно подцепив настроение Эля, тоже хмурится, и иногда эти двое о чем-то перешептываются, явно обсуждая заявление полицейского о вычислении личности преступника. Детектив же, предпочитая не замечать их перешептываний, погружается в свою работу и начинает заполнять какой-то бланк. Бейонд тоже не выглядит самым счастливым человеком на земле и, хоть по нему и не скажешь, но я чувствую, что он чертовски нервничает.

Не знаю, сколько длилось ожидание. Мне показалось, что минут десять, а на самом деле могло пройти меньше или же намного больше, не знаю. Но в какой-то момент, когда детектив в очередной раз проверил свою электронную почту, он внезапно издает удовлетворенное «О!»

- А вот и результаты, - говорит он и подзывает нас. – Сейчас посмотрим. – А, ткнув курсором по полученному файлу, так и замирает, глядя в экран. – О-оу… – только и вырывается у него неуверенный возглас, и я с любопытством смотрю ему через плечо.

И тут же причина его шока и замешательства становится мне совершенно ясна. Просто потому, что сама я чувствую примерно то же самое. На экране красуется логотип Федерального Бюро Расследований, а чуть ниже выдержка из одного из личных дел, четверть которой занимают фотография и имя агента. «Наоми Мисора-Пенбер». Вот уж действительно «О-оу»…

========== Том 3. Глава 15. За непроницаемым стеклом ==========

- Вы ее знаете? – спрашивает детектив у нас, не обращаясь ни к кому конкретно, ибо не знает наверняка, кто может удовлетворить его любопытство.

- Да, - кивает Эль, не сводя неподвижного пристального взгляда своих темных глаз с фотографии Наоми на экране. – Она частный детектив, расследующий дело об убийствах в Гарвардском университете. – А потом поворачивается к офицеру Миллеру. – Но почему ее отпечатки на коробке? Получается, это она принесла Ватари эти отравленные конфеты? Но зачем ей это понадобилось?

- Любопытно-любопытно, - приговаривает детектив, выстукивая пальцами по столу какой-то мотивчик, а потом резко снимает телефонную трубку и быстро набирает номер. – Здравствуй, Сара, это Миллер, - говорит он через некоторое время. – Нет, у меня все хорошо, спасибо. Пожалуйста, соедини меня с Миками.

Следующие несколько минут он обстоятельно объясняет Миками Теру случившееся, выслушивает какие-то инструкции и в результате получает распоряжение доставить Наоми в участок, дабы послушать ее версию происходящего и заодно послушать ее догадки по этому поводу. Разумеется, мы остаемся ждать, дабы самим взглянуть ей в глаза, и настраиваемся просидеть тут, как минимум, два часа. Но, вопреки обычаю, ожидание длится от силы минут пятнадцать или двадцать. Лайт с Элем продолжают перешептываться, становясь с каждым словом все мрачнее и мрачнее. Я отчаянно зеваю – бессонная ночь дает о себе знать, наводя на меня такую сонливость, что в какой-то момент Бейонду приходится слезть со стула и идти в коридор, чтобы купить мне кофе. Не сказать, что этот паршивый напиток так уж помогает мне проснуться, но какой-то эффект все же приносит – я начинаю клевать носом не каждую минуту, а, скажем так, каждые пять минут. Уже прогресс!

Наконец, в кабинет стучится какой-то младший служащий и сообщает детективу, что Наоми доставлена и сейчас ожидает в комнате для допроса. Тот, как раз закончив распечатывать полученную информацию по дактилоскопии, кивком отпускает пришедшего, после чего складывает необходимые документы в папку и идет к выходу из кабинета, зовя нас идти за ним.

- Мы хотим посмотреть допрос, - говорит ему Бейонд, когда мы выходим в коридор, и детектив явно собирается сказать, что сообщит нам все, что сможет выяснить. – Это можно устроить?

Насколько я знаю из книг и детективных фильмов, обычно это не положено, и лицо офицера Миллера только подтверждает это – на нем ясно видна борьба сочувствия и долга. Ведь с одной стороны это нарушение служебной инструкции, а с другой он определенно сочувствует потере братьев и искренне хочет им помочь. И, в конце концов, после некоторых раздумий, побеждает все же сочувствие.

- Ну хорошо, - наконец, кивает он, окинув нас четверых выразительным взглядом, явно означающим, что делает это, нарушая устав и рискуя своим значком, а посему наше присутствие при допросе не официально и не должно афишироваться. – Пойдемте.

Как и ожидалось, детектив Миллер проводил нас в небольшую комнату, соседнюю с той, в которой проводится допрос. Так что детектива и Наоми от нас отделяет лишь перегородка, сделанная из прозрачного с нашей стороны стекла. Надо отдать должное Наоми, для человека, недавно совершившего попытку убийства, закончившуюся неудачей, она выглядит очень спокойной. Ни малейшего признака беспокойства или какой-то тревожности на лице – идеальный самоконтроль!

- Итак, миссис Пенбер, - обращается к ней детектив, и ее внимательный взгляд перемещается с нас (вернее, со стеклянной перегородки – нас-то она видеть не может) на его лицо. – Вы ведь знаете, по какой причине вас вызвали сюда, не так ли?

- Не имею ни малейшего представления, - невозмутимо отвечает она, ничуть не смутившись от испытующего взгляда дознавателя, наверняка потому, что сама может смотреть ничуть не менее испытующе и пронзительно. – И очень надеюсь, что это недоразумение разрешится как можно скорее. У меня очень много работы.

- В таком случае позвольте ввести вас в курс дела, - с нажимом говорит офицер Миллер, тоном голоса пытаясь выбить из равновесия спокойную подозреваемую. – Вчера, приблизительно в шесть часов вечера было совершено покушение на жизнь мистера Квилиша Вамми. Кто-то принес ему шоколадные конфеты, отравленные синильной кислотой.

- И вы считаете, что это я? – усмехается Наоми, всем своим видом пытаясь сказать «Что за бред?!»

- Где вы были вчера с пяти до семи часов вечера? – проигнорировав ее вопрос, детектив задает свой.

- До 17.30 я была в офисе, а на 18.00 у меня была назначена встреча со свидетелем, проходящим по моему расследованию, - отчетливо выговаривая каждое слово, произносит она. – В кафе «Золотые листья», если вас это интересует.

- А этот свидетель, я полагаю, может подтвердить ваши слова? – интересуется тот.

- Разумеется, - емко говорит Наоми, а потом бросает на офицера Миллера долгий и тяжелый взгляд и добавляет тоном дюже занятого человека, которого уже в десятый раз отвлекают всякими глупостями. – Я не понимаю, какое отношение я имею к какому-то там отравлению неизвестно кого.