Утро года

— Хорошо! — сказал я, показывая на садок.

— У меня не бывает плохо, — смеется дядя Петя.

— На что ловишь? — спросил я.

— У меня всегда одна приманка — хлеб. Терпеть не могу возиться с червяками. — И, помолчав, спросил: — А у тебя как дела? В Назаркину Яму, наверное, ходил?

— Дальше, — ответил я. — Поймал пару крупных язей да десятка два окуней.

— Ну что же, улов неплохой. Разматывай удочки и садись рядом со мной — у меня тут рыба прикормлена — поймаешь сорожек. Больно уж хороша она жареная. Не уступит карасю, это точно.

Но у меня не было времени — я торопился домой, а дядя Петя остался на вечернюю зорьку…

На много лет Татьянка была вычеркнута из списка рыбных водоемов. Год от года все гуще и гуще зарастали к ней стежки-дорожки удильщиков. В ее чистые и тихие воды спускали с нефтеперерабатывающего завода губительные отходы. Вода из Татьянки не годилась не только для питья, но даже для поливки огородов — она была цвета ржавчины, издавала дурманящий запах.

Речка была мертвая. И я даже не мечтал (да не только я), что в ней когда-либо придется вновь рыбачить, отдыхать и любоваться картинами природы.

Однако Татьянка воскресла из мертвых. Об этом я узнал от одного рыболова возле зоомагазина, где удильщики приобретают различную приманку. Спрашиваю его:

— Где рыбачите?

— В Татьянке, — спокойно ответил собеседник. — Я там живу, а мой терем стоит у самого берега — удочки можно с крыльца закидывать.

— Неужели в Татьянке? — удивился я. — Ведь она пропала…

— Пропадала, а теперь нашлась, — улыбается мой собеседник. — Сейчас ведь отходы сбрасывают чистые, а не пополам с нефтью, как раньше. Да и Саратовская ГЭС помогла — воды прибавила, русло-то Татьянки и прочистилось. Вот и рыба появилась всякая. А язищи — ужас какие крупные, как поросята. Недавно мой сынишка зацепил такого, что не мог вытащить. Кричит изо всей мочи: «Папа, сом, наверное, попался — никак не осилю». Вытащил я, а это язь килограмма на полтора.

— Неужели правда? — продолжая удивляться и не верить, спросил я.

— Ну вот еще, что я, врать вам буду. Не верите, так сходите и убедитесь…

На другой же день, с утра, я налегке — взял авоську, две удочки и насадку — поехал на Татьянку. Сошел с автобуса, иду, волнуюсь, будто меня ждет встреча с близким, родным человеком после многолетней разлуки. Ветра нет, вода как зеркало. Спускаюсь к самому берегу, пристально всматриваюсь в тихую гладь в надежде увидеть мальков. Жду на поверхности рыбьего всплеска, но ни того, ни другого не замечаю.

Иду левым берегом дальше. Поселок остался далеко позади. Я смотрю на Татьянку и не узнаю ее. Это не прежняя речка, состоящая из небольших омутков, соединявшихся мелкими протоками и ручьями. Новая Татьянка — сплошная, полноводная, глубокая. В ее широких разливах потерялись многие перекаты и знаменитая Назарова Яма.

Иду тихо, любуюсь полноводьем любимой речки и думаю: Неужели рыбачок в шутку сболтнул, что в Татьянке снова появилась рыба?» Потом вспомнил прогноз погоды: во второй половине дня обещали грозу и кратковременный ливневый дождь. Это меня успокоило, потому что рыба, чувствуя такую погоду, не поднимается на поверхность, а держится на глубине.

Но вот попадается хорошее место с наклонившимися в воду таловыми кустами. Чутье подсказывает, что оно клевное. Смотрю на разлив и взволнованно говорю:

— Здравствуй, Татьянка, здравствуй!

Потом размотал удочки, наживил крючки червячками и забросил. Глубина недалеко от берега метра три. Разбросал подкормку, рассыпчатую пшенную кашу, закурил. Целых двадцать пять лет я не был на Татьянке, потому что она была мертвой. Сижу и не верю, что снова, как в давние годы, рыбачу здесь. Терпеливо жду клева. А у заядлых рыболовов, как известно, терпение железное. Вдруг один поплавок дрогнул и пошел в сторону. Вижу по поклевке — взял язь. И все же не верится. Быстро делаю подсечку. Удилище сгибается и пружинит. Чувствую, что навымах рыбину не выбросишь — надо ее осторожно подводить к берегу. Это был действительно язь. А вот вытащить его без сачка было трудно. Очутившись на мелком месте, язь изо всей силы рванул леску, оборвал поводок и ушел вглубь.

Вскоре и вторую леску постигла такая же участь. Я был, что называется, обезоружен. А запасных лесок и крючков не захватил, потому что собрался на скорую руку и пошел только на разведку. Но я не возмущался и не ахал, как это бывает у рыбаков в таких случаях. Я радовался большой радостью тому, что Татьянка снова стала живой, вернулась к жизни и что в ней есть такая крупная рыба, которая, видимо, по старой памяти, заходит сюда вместе с полой водой и обживает обновленные места.

Неожиданно налетел шквальный ветер. Небо заволокло черными тучами. Блеснула раскаленным клинком молния, и ударил оглушительный гром…

Возвращался я домой по дождю. Он был теплый, освежающий. Дождь шел недолго. Вскоре небо стало чистое и светлое. Тучи уплыли далеко на восток, и оттуда изредка доносилось глуховатое ворчание грома.

Небо опоясала радуга и огромным разноцветным коромыслом отражалась в новой Татьянке, близкой сердцу каждому, кто дорожит нашей русской природой.