Страница 9 из 10
— Если я правильно понимаю, Оксана Бузыкина работает медсестрой в том отделении, откуда сбежал Андрей. Дай мне ее номер телефона.
— Зачем? — насторожилась Анечка. Естественно никакого номера она матери не даст!
— Хочу поговорить с ней.
— О чем?
— О беглеце. Я же должна знать, кто будет жить в нашем доме.
— Мамочка! — радостно подпрыгнула девочка. — Андрей останется у нас? Я тебя обожаю!
— Посмотрим, что скажет папа. Принеси телефон.
Разговор с Оксаной оказался малоприятным. Мама то хмурилась, то краснела, отвечала иногда сдержанно, иногда резко. Анечка напряженно смотрела на маму и ждала окончательного решения. Кто бы мог подумать, что судьба Андрея сейчас целиком и полностью зависела от слов медсестры.
— Н-да, — задумчиво произнесла мама, положив трубку. — Ну и натворили же вы… Оксана, конечно, права. Надо было сообщить врачам, что Андрей ушел, или записку какую-нибудь оставить. Так никто не делает, дорогая моя.
— Что она сказала?
— Сказала, что все отделение поставили на уши. Ей и дежурной медсестре влетело по первое число. Оксану вообще премии лишили. Андрею в обязательном порядке требуется продолжать лечение, и надо наблюдаться у хорошего невропатолога. Она считает, что мальчишка он неплохой, и рада, что он не попал в интернат. На работе она ничего не скажет, но завтра обещает зайти и проведать пациента. Ты бы меня тоже с ним познакомила. Хочу посмотреть на это сокровище, которое так нравится моей дочери.
Анечка хотела ответить, что к «сокровищу» она равнодушна, что сердце ее болит по Олешке, но передумала: к чему расстраивать маму? Девочка грустно улыбнулась и пошла в комнату. Она бы все на свете сейчас отдала, чтобы за дверью оказался Медведев…
Уставший за день Андрей спал в кресле в обнимку с книгой. Татьяна Ивановна посмотрела на уютно устроившегося юношу и хмыкнула:
— А что? Хорошенький. Что мы читаем? О, «Философы античного мира». Серьезный парень. У моей дочери неплохой вкус. Накрой его пледом. Думаю, что диван в зале молодого человека должен устроить. Не гнать же сироту на улицу.
Разговор с папой оказался не из легких. Анечка сразу же выложила все свои аргументы. Мама в подтверждение ее слов кивала головой. Сергей Александрович долго читал лекцию «своим женщинам» о вреде излишней доверчивости. Потом нудно выяснял степень их с Андреем отношений. Затем решил, что надо жестко поговорить с «этим Андреем», чтобы понять, каков он. И только после допроса с пристрастием, он даст окончательный ответ. Судьба Андрея опять повисла в воздухе…
***
За завтраком собралась вся семья. На лобном месте сидел глава семейства, справа от него супруга, слева дочь. Андрея посадили напротив всех, отчего он немного смущался и краснел. Мальцевы внимательно наблюдали за гостем, тот, в свою очередь, не знал, как себя вести. К тому же все молчали, лишь приборы стучали по тарелкам. Чувствовалось некоторое напряжение.
— У вас ножи тупые. Я их вчера поточил. Но сталь плохая, они опять быстро затупятся, — тихо произнес Андрей. Должен же кто-то начать первым.
— Ой, — улыбнулась Татьяна Ивановна. — А я думаю, что это хлеб сегодня не крошится, вроде бы покупаю всегда в одном и том же месте. Оказывается, нужно было нож сменить.
— Мой дед ножи отлично точил, а вот я так и не смог научится, — удивленно покачал головой Сергей Александрович. — Проще новый набор купить. А ты разбираешься в стали?
— Не знаю. Наверное. Моим рукам вчера было привычно возиться с камнем и доводить лезвие до совершенства. Но сталь какая-то не такая.
— Что значит «привычно возиться»?
— Дело в том, что я совершенно ничего не помню. Но если подойти к делу с умом, то можно понять, что некоторые действия или движения, которые ты постоянно совершаешь на протяжении многих лет, должны получаться автоматически. То есть, если расслабиться и начать что-то делать, станет понятно, делал ли ты это раньше.
— Согласен, — кивнул Сергей Александрович.
— Когда я точил ножи, то руки сами знали, с какой силой надо нажать на камень, как провести лезвием по бруску. Эти действия казались мне привычными. А вот когда я читал книгу, то понял, что голова работает не совсем нормально, как будто в уме я перевожу текст на доступный мне язык.
— И на какой язык ты переводил «Античную философию»? — удивилась Анечка.
— Не знаю. Я не смог его вспомнить. То же самое произошло в больнице. Я долгое время не мог понять, почему мне то это неудобно, то то непривычно. Значит, эти действия для меня не являются привычными. И имя… Звучание этого имени для меня непривычно. Такое ощущение, что я ношу чужую одежду.
— А что ты помнишь? Что тебе привычно? — озадаченно поинтересовался Сергей Александрович.
— В том-то и проблема, что ничего не помню. Вообще ничего.
— Плохо. Ладно, рассказывай, что ты помнишь из последних событий.
— Нечего рассказывать. Первое, что помню, — сильнейший испуг. Очнулся неизвестно где, боль жуткая, вокруг какие-то люди суетятся, что-то говорят, спрашивают. Мой рот им отвечает, а мозги ничего не соображают, сознание никак не включится. Потом пришел человек и начал меня убеждать, что я — Андрей Белявский, что родители погибли в автокатастрофе, и никого из родных у меня не осталось. Я стал примерять имя на себя — не идет оно мне и все тут! Не мое оно, я вообще никак на него не реагирую. С родителями тоже ерунда какая-то выходит. Их имена мне ничего не говорят. Возможно, это последствия травмы… Михельсон говорит, что я обязательно все вспомню. Но пока все попытки заставить память работать с треском провалились.
— А я недавно читала в газете, что при полной амнезии личность пациента устанавливают по тому, как он ругается матом. То есть не его личность, а по диалекту и словам определяют местность, откуда человек может быть родом, — выдала Анечка радостно. Родители посмотрели на дочь с укоризной. Она тут же покраснела и уткнулась в чашку. Кто ее за язык тянул?
— Наверное, я не ругаюсь матом, потому что мою личность по диалекту никто не определял, — улыбнулся Андрей. Анечка покраснела еще больше.
— Когда произошла авария?
— В двадцатых числах октября. Точнее не скажу.
— Где она произошла?
— Не знаю.
— Хорошо, я подумаю, что можно сделать. Дам задание ребятам, чтобы они «пробили» тебя по своим каналам. Сейчас не те времена, чтобы и мать, и отец круглыми сиротами росли. Уверен, у тебя есть родня. А пока живи у нас. Только имей в виду: лентяйничать не позволю. На следующей неделе с Аней в школу пойдете. С директором я договорюсь. Анюта, позанимайся с ним, чтобы белой вороной в классе не выглядеть. Танечка, найди какой-нибудь хороший медицинский центр, чтобы проконсультироваться насчет травмы. Надо долечиваться. А сейчас простите, работа ждет.
Сергей Александрович вытер рот салфеткой и, поцеловав жену и дочь, отправился на работу.
***
— Бери стул и садись рядом, — Анечка включила компьютер.
Откуда-то из-под стола послышалось жужжание. Монитор замигал, замелькали цифры. Девочка набрала пароль для входа в систему и щелкнула на иконку с буквой «е». Андрей с интересом следил за ее действиями.
— Ты знаком с Интернетом? — спросила она между прочим. Стрелочка-курсор торопливо металась от одной иконки к другой.
Он промолчал.
— Я хочу найти время и место аварии, — пояснила Анечка. — Узнав это, мы сможем установить отделение милиции, которое проводило расследование. А там уже выйдем на оперативника, который проводил твое опознание, и узнаем у него домашний адрес.
— А в больнице нельзя уточнить? Быстрее получится, — осторожно предложил Андрей.
— Ага, и как ты себе это представляешь? Кто будет звонить в больницу? Ты? Я не буду точно. На самом деле я уже все спросила у Оксаны. В истории болезни нет ни строчки про твой домашний адрес. Значит, надо устанавливать отделение милиции самостоятельно.
— По-моему должна быть какая-то служба, которая занимается несчастными случаями. Иначе как люди будут искать своих пропавших родственников?